Запретная Магия - Энгус Уэллс

— Варент не предупреждал нас об этом, — заметил Брахт. — Он с самого начала лгал.

— Возможно, — согласился Каландрилл после секундного колебания. — Может, именно поэтому Древний и не выходил из склепа. Может, именно поэтому Варент и не пошел сам. Он знал, что не выдержит испытания.

— Точно, и, зная, что ему его не выдержать, он стал подыскивать дурачков. — Брахт цинично рассмеялся. — Невинных детей, которые смогут выдержать испытание и принести книгу из Тезин-Дара прямо ему в лапы. Что же, этому не бывать!

— Но, — нахмурился Каландрилл, — Древний говорил о трех, именно о трех, виденных ими, а Варент послал только двух. Он не мог предугадать, что к нам присоединится Катя.

— Может, он ничего об этом и не знает, — предположил Брахт, с улыбкой благодаря женщину, которая подложила ему мяса в тарелку. — Он тоже не всесилен.

— Пути богов неисповедимы, — пробормотала Катя. — Мне кажется, что у них есть некая схема. Древние предвидели то время, когда «Заветную книгу» надо будет уничтожить, и нагородили препятствий на пути таких, как Рхыфамун. И покрыли все тайной, дабы подобные ему не могли добраться до книги.

Брахт кивнул и сказал:

— Естественно, они разработали этот план много веков назад. И тщательнее, чем он мог предвидеть.

— Верно, — согласился Каландрилл. — Но даже если так, нам еще надо довезти книгу в Вану.

— Довезем, — заверил Брахт, потягивая хриссе. — Теперь дорога безопасна. Мы заберем книгу в Тезин-Даре.

— Иссым проведет нас назад через топи, а Теккан доставит нас в Вану. Мы не можем проиграть.

— Мы не должны проиграть, — поправила его Катя.

— Не проиграем, — улыбнулся Каландрилл, хотя в глубине души еще и не был в этом уверен.

Он попытался отогнать сомнения, прислушиваясь странным сывалхинским мелодиям. Голоса взвивались небу, как птичьи песни, в унисон. Затем вступали солисты, которым время от времени подпевали все.

— Они петь о вас, — пояснил Иссым. — Песня очень старый… Ее нет петь до сегодня, потому что нет настоящий до сегодня… Сывалхин теперь счастлив… Слушать они петь о наблюдатель… я.

Если бы его рыбье лицо было способно отражать человеческие эмоции, он расплылся бы в улыбке. Каландрилл положил руку на плечо полукровке и с улыбкой сказал:

— Мы благодарим тебя, Иссым.

Иссым кивнул и тоже положил перепончатую руку на плечо Каландриллу.

— Вы настоящий, — сказал он. — Сывалхин обещать Древний отводить вы Тезин-Дар, когда вы приходить… Сегодня хороший день.

— Но будет еще лучше, когда мы получим книгу, — сказал Каландрилл.

— Завтра, — пообещал Иссым. — Завтра вы дорога… Тезин-Дар в конец… Там ждать Древний.

Пиршество продолжалось целый день, и не один вануец пал жертвой обманчивой мягкости хриссе, хотя троица, которой предстояло продолжить путь, держала себя в руках, не желая отправляться в Тезин-Дар с больной головой. С наступлением темноты были зажжены факелы — сывалхины собирались праздновать всю ночь, — и до Каландрилла, Брахта и Кати, раньше всех ушедших спать, еще долго доносились их песни. В спальне они обнаружили свою одежду, развешенную рядом с оружием, и когда солнце проникло сквозь витой потолок, они рделись и прицепили мечи.

Селение было уже в сборе. Иссым ждал их со старей шинами у ротонды. Они позавтракали, хотя после празднества мало у кого был аппетит, и скоро уже были готовы к выступлению.

Катя попрощалась с земляками, и каждый из них подошел к Каландриллу и Брахту и пожал руку, говоря что-то на прощанье на своем языке.

— Они желают вам всего наилучшего, — перевела Катя. — И говорят, что будут ждать нас здесь.

Иссым передал каждому по мешочку с едой и фляжке со свежей водой.

— Я нет идти, — сказал он. — Старейшины отводить вы дорога… Вы идти… Нет сходить с дорога!.. Дорога нет опасно.

Они пожали ему руку и повернулись к старейшинам, готовые следовать за ними; все жители выстроились в два ряда, между которыми они и пошли, и сывалхины говорили им что-то на прощанье. Наконец они вышли со двора и оказались в полях, похожих на сады. Старейшины шли, как всегда, молча.

Они направлялись на север, и солнце было еще низко справа от них, сверкая на безоблачном и чистом, будто отполированном, небе. Несмотря на возраст, сываба шли споро, серебряные наконечники их посохов позвякивали о старинную дорогу, и вскоре они оказались у каменных стен на околице. Они прошли под аркой. В отличие от той, через которую они входили, эта была еще цела, чернея на фоне неба тяжелыми, избитыми непогодой камнями. С внутренней стороны остались выемки от древних петель. Древние ворота, как крыша, — два огромных куска металла толщиной в талию человека, на которых время не оставило никаких следов, — возвышались над водоемом. Какая же сила вогнала их так глубоко в землю? Каландрилл подумал, что однажды он вернется в этот странный рай покоя и напишет историю Иссыма и его людей.

Однажды, а пока впереди его ждали неотложные дела.

За воротами раскинулись сады и поля, где паслись те же странные животные, которых они уже видели ранее. Они безучастно смотрели на путников, идущих по прямой, как стрела, дороге. Орвен тоже шел этой дорогой? — подумал он, на ходу вытаскивая карту. На карте была только топь. Может, сывалхины провели его окольной дорогой? Или он добрался до Тезин-Дара другим путем? Один из старейшин замедлил шаг и заглянул в карту.

— Ах-Вен, — сказал он, отрывисто рассмеявшись, и жестом предложил Каландриллу свернуть карту. Указывая рукой вперед, он все повторял: — Тезин-Дар… Тезин-Дар.

— Карта рассмешила их, — пробормотал Брахт, поглядывая на трясущихся от смеха старейшин.

— Они знают Орвена, — сказал Каландрилл. — Но почему они смеются?

Не найдя ответа, они шли за сываба, которые и не собирались останавливаться, хотя солнце уже поднялось прямо у них над головой. Казалось, что, дождавшись наконец того, кого так долго ждали, хотели они побыстрее выполнить свое обещание.

Весь день они быстро шли вперед. Наконец их взору предстала дамба, отгораживавшая сывалхинский рай от топей. Дорога скрылась за земляной насыпью, древние плиты потерялись под более поздним слоем, в воздухе повеяло топью. Старейшины подобрали подолы халатов и забрались на дамбу, поманив за собой Каландрилла и его товарищей.

Они поднялись на самый верх дамбы и остановились. Перед ними простиралась бескрайняя равнина, покрытая тростником с проступающими тут и там пятнами гнилой воды, где не было места дороге; далеко за тростником поднималась зыбкая линия мангровых деревьев. Каландрилл нахмурился, сбитый с толку. Брахт сказал:

— Ахрд! Иссым обещал, что дорога доведет нас прямо до Тезин-Дара.