Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

– Можешь быть уверена – что без моего ведома Сашалле и чулки не сменит, – решительно промолвила она. По правде говоря, Кадсуане меньшего и не ожидала.

– Если не возражаешь, то позволь спросить, – судя по тону, самоуверенность к Самитзу явно вернулась полностью. Вежливые слова были для нее всего лишь необходимой формальностью. Вообще к Самитзу, за исключением моментов временной утраты веры в свои силы, абсолютно не подходили такие определения как «покладистая» или «уступчивая». – Почему ты здесь, на окраине Тира? Что собирается предпринять юный ал'Тор? Или я должна была спросить, что ты собираешься заставить его предпринять?

– Он задумывает что-то очень опасное, – ответила Кадсуане. За окнами вспыхнула молния, четкие серебряные трезубцы в темном, словно ночном небе. Она точно знала, в чем его предназначение. Вот только она не знала, можно ли помешать этому.

– Этому должен быть положен конец! – голос Ранда гремел, подобно раскатам грома в небе. Перед этим разговором он снял свою куртку и закатал рукава, обнажив пару Драконов, золотом и алым обвивших его предплечья. Их златогривые головы покоились на его кистях. Ему хотелось, чтобы каждый взгляд этого человека напоминал ему, что перед ним Возрожденный Дракон. Но его руки были сжаты в кулаки, чтобы не внять увещеваниям Льюса Тэрина, придушить проклятого Логайна Аблара. – Проклятье, мне не нужна война с Белой Башней. И ты проклятый Аша'ман не заставишь меня ее начать. Надеюсь, я понятно объясняю?

Логайн, спокойно и непринужденно сложивший руки поверх длинной рукояти своего меча, даже не дрогнул. Он был крупным мужчиной, хотя и ниже Ранда, с твердым пристальным взглядом, в котором не было и тени того, что он получил нагоняй или был призван к ответу. В свете ламп серебряный меч и красно-золотой Дракон ярко блестели на высоком воротнике его черной куртки, выглядевшей, словно ее только что выгладили.

– Так Вы просите, чтобы их освободили? – спокойно спросил он. – А отпустят ли Айз Седай всех наших, которых они связали узами?

– Нет! – сказал Ранд коротко. И кисло. – Что сделано, того уже не исправить. – Когда он предложил Мерисе, чтобы она отпустила Наришму, та была просто потрясена. Можно подумать, он попросил ее бросить щенка посреди дороги. И он подозревал, что Флинн будет столь же упорно бороться за то, чтобы остаться с Кореле, как и она сама. Сейчас между этой парочкой было явно что-то большее, чем простые узы. В конце концов, уж если Айз Седай связала узами мужчину, владеющего Силой, то, почему бы хорошенькой женщине ни влюбиться в хромого старика? – Тем не менее, ты понимаешь, какую кутерьму вы устроили, не так ли? Как пить дать, Элайда хочет, чтобы из всех мужчин, которые могут направлять, в живых остался только я, да и то только до тех пор, пока не закончится Последняя Битва. Как только она проведает об этом, она с удвоенной силой захочет увидеть всех вас мертвыми и любыми доступными ей способами будет добиваться этого. Я не знаю, как прореагирует другая сторона, но Эгвейн всегда была мастерицей торговаться. Вероятно, мне придется отобрать столько же Аша'манов и отослать их к Айз Седай для связывания узами, сколько сейчас Айз Седай связано с вами. И то, если они тоже не решат разделаться с вами, как только это будет в их силах. Что сделано, то сделано, но больше это продолжаться не может!

С каждым его словом Логайн все больше напрягался, но не сводил пристального взгляда с Ранда. Было ясно, как бараньи рога, то, что он игнорировал других, собравшихся в гостиной. Мин не имела ни малейшего желания участвовать в этой встрече и отправилась к себе, чтобы почитать. Ранд был не в состоянии понять все от и до в книгах Герида Фила, но она находила их увлекательными. Тем не менее, он настоял, чтобы Лойал остался и сейчас огир притворялся, что любуется огнем в камине. Кроме того, когда он бросал взгляд на дверь, кисточки его ушей дергались, словно он задавался вопросом – нельзя ли незаметно выскочить под прикрытием бури. Рядом с огир Даврам Башир выглядел даже ниже чем, он был на самом деле, седеющий человек с темными раскосыми глазами, крючковатым носом и густыми свисающими вниз широкими усами, обрамляющими его рот. Он тоже носил меч, с более коротким лезвием, чем у Логайна, и, вдобавок, изогнутым волной, словно змея. Большую часть времени Башир провел, глядя в свой кубок с вином, но всякий раз, когда он бросал взгляд на Логайна, он неосознанно проводил большим пальцем по рукоятке своего меча. Ранд думал, что неосознанно.

– Таим устанавливает свои порядки, – промолвил Логайн, скрывая под холодностью тона чувство неловкости от объяснения в присутствии слушателей. Внезапно сверкнувшая молния, высветила на миг его лицо, бросив резкие тени, и вновь его лицо, подобно маске, закрыл сумрак. – Я предполагал, что приказы исходили от Вас. – Взгляд Логайна скользнул, в направлении Башира, заставив его рот напрячься. – Таим создал видимость – и многие верят – что все что делается, делается по Вашему повелению, – неохотно продолжил он, – но у него есть свои планы. И Флинн, и Наришма, и Манфор стоят в списке дезертиров, как и всякий Аша'ман, который остался при Вас. А еще у него есть группа из двадцати или тридцати особо приближенных, причем их он обучает приватно. За исключением меня, каждый, кто носит Дракона, – из их числа, и если бы Таим посмел, то и я бы Дракона не получил. Независимо от того, что Вы сделали, пришло время обратить Ваш взор и к Черной Башне прежде, чем Таим расколет ее, а это будет хуже, чем раскол в Белой Башне. Если он так сделает, то Вы обнаружите, что большая часть верна ему, а не Вам. Они знают его, а Вас большинство из них никогда даже не видели.

В раздражении Ранд опустил рукава и уселся на стул. То, что он сделал, было сделано, независимо от Логайна. Этот человек знал, что саидин была чиста, но он не мог поверить в то, что это сделал Ранд, или кто-либо другой. Может быть, он думал, что Создатель решил протянуть свою милосердную руку через три тысяч лет страданий? Создатель сотворил мир и затем оставил человечество, чтобы оно само выбрало, во что превратить мир: в рай или в Бездну Рока. Создатель сотворил много миров, он наблюдал за процветанием или гибелью каждого из них, и вновь и вновь продолжал создание бесконечной череды миров вне пределов бытия одного. Садовник не оплакивает каждый увядший цветок.

На мгновение он подумал, что это, должно быть, отражение мыслей Льюса Тэрина. Он никогда так не думал о Создателе или о чем-либо подобном, что он вспоминал. Но он почувствовал, как Льюс Тэрин одобряюще кивает, словно человек, слушающий кого-то еще. Следовательно подобная мысль пришла в чью-то голову задолго до Льюса Тэрина. Много ли еще пространства их разделяло?

– Таим подождет, – сказал он устало. Как долго Таим мог ждать? Было удивительно не слышать бушевания Льюса Тэрина, требующего убить этого человека. Он надеялся, что это принесет облегчение. – Ты прибыл, только для того, чтобы увидеть, что Логайн благополучно добрался до меня, Башир, или чтобы сообщить мне, что кто-то ранил Добрэйна? Или у тебя тоже неотложное дело ко мне?

Башир, заслышав тон Ранда, поднял бровь, его челюсти сжались, когда он взглянул на Логайна, но, через мгновение, он пренебрежительно фыркнул, встопорщив свои широкие усы.

– Два человека рылись в моей палатке, – сказал он, поставив свой кубок на стоящий у стены синий резной столик, – у одного из них была записка. И я мог бы поклясться, что написал ее собственноручно, если бы не знал, что этого не могло быть. Распоряжение унести некие «определенные предметы». Лойал сказал мне, что у типов, напавших на Добрэйна, была такая же записка, написанная, очевидно, почерком самого Добрэйна. Не требуется много ума, чтобы понять, с чем и с кем это связано. Добрэйн и я – наиболее вероятные кандидаты охранять для Вас печати. У Вас есть три, и, как Вы говорите, три сломаны. Может быть, Тень знает, где последняя.

Как только Башир закончил говорить, Лойал обернулся от камина, его уши стояли торчком, и он заговорил с явной тревогой в голосе:

– Это действительно серьезно, Ранд. Если кто-нибудь сломает все печати на узилище Темного, или, хотя бы, ещё одну или две, то Темный может вырваться на свободу. Даже ты не можешь сражаться с Темным! Я хотел сказать, что я знаю, что Пророчества гласят, что сможешь, но возможно это просто метафора. – Даже Логайн выглядел обеспокоенным, он изучающе взглянул на Ранда, словно оценивая его шансы против Темного.

Ранд, осторожно, чтобы не показать охватившую его усталость, откинулся на спинку. С одной стороны, печати на узилище Темного – и раскол среди Аша'манов, устроенный Таимом, с другой. Была ли уже сломана седьмая печать? Начала ли Тень делать открытые шаги к Последней Битве?

– Однажды ты сказал мне кое-что, Башир. Если твой враг предлагает тебе две цели…

– Ударь по третьей, – быстро закончил Башир, и Ранд кивнул. Так или иначе, он уже принял решение. За окнами прогремел раскат грома, сотрясая оконные переплеты. Шторм крепчал.