Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Так и было. Порча, пятнавшая мужскую половину Силы со времен Разлома, исчезла. Тем не менее, поднимавшаяся тошнота никуда не делась, вызывая сильное желание согнуться пополам и опустошить желудок прямо на пол. Казалось, комната мгновенно закружилась вокруг Ранда, и он был вынужден ухватиться рукой за ближайший столбик кровати, чтобы удержаться на ногах. Он не знал, почему, даже после исчезновения порчи, он все еще чувствовал эту тошноту. Льюс Тэрин не знал, или не хотел говорить. Но тошнота была причиной, по которой он, по возможности, не позволял кому-либо видеть, как он захватывает саидин. Может быть, Элза страстно желала увидеть, как он вступит в Последнюю битву, но слишком многие хотели его гибели, и не все из них были Друзьями Темного.

В этот момент слабости, мертвец дотянулся до саидин. Ранд почувствовал, как он жадно в нее вцепился. Было ли что-либо труднее, чем отрезать его? Иногда, после Шадар Логота, Льюс Тэрин еще больше казался неотъемлемой частью его самого. Хотя это уже не имело значения. Он зашел слишком далеко, чтобы позволить себе умереть. Он просто должен был идти дальше. Глубоко вздохнув, он проигнорировал вялые следы тошноты в своем желудке и зашагал в гостиную под громовые раскаты.

Мин стояла посреди комнаты, держа руку Лойала в своих и улыбаясь. Чтобы удержать ручищу Лойала ей требовались обе собственные, да и то – они едва ее закрывали. Между его макушкой и оштукатуренным потолком было всего лишь чуть больше одного фута. Он был одет в новый темно-синий шерстяной кафтан, расширявшийся к низу, к голенищам высоких, по колено, сапог, и закрывавший мешковатые шаровары, но на этот раз его карманы не оттопыривались, как обычно, кирпичами книг. Глаза, размером с чайную чашку, просияли при виде Ранда, а улыбка огир была действительно от уха до уха. Точащие сквозь косматые волосы уши, увенчанные кисточками, трепетали с явным удовольствием.

– Ранд, у лорда Алгарина есть гостевые комнаты для огир, – пророкотал он голосом, подобным басу барабана. – Можешь себе представить? Шесть штук! Конечно, они не использовались некоторое время, но они проветриваются каждую неделю, так что там нет и следа затхлости, а простыни из очень хорошего полотна. Я-то думал, что опять придется сдвигать две человеческих кровати. Умм. Мы не останемся здесь долго, так ведь? – Его длинные уши немного отвисли, а затем тревожно затрепетали. – Я не думаю, что мы должны. Я хотел сказать, что я мог бы привыкнуть к настоящей кровати, но не должен этого делать, раз я собираюсь остаться с тобой. То есть я хотел сказать… На самом деле ты понял, что я хотел сказать.

– Я знаю, – мягко промолвил Ранд. Он мог бы посмеяться над испугом огир. Он должен был посмеяться. Вот только в последнее время смех, казалось, обходил его стороной. Он соткал сеть, защищающую комнату от подслушивания, и скрепил ее узлом, чтобы отпустить саидин. Последние следы тошноты стали немедленно исчезать. Как правило, он мог управлять этими неприятными ощущениями, хотя и с усилием, но сейчас не было смысла продолжать испытывать на себе их действие. – Твои книги не намокли? – Главная забота Лойала заключалась в сохранности его книг.

Внезапно, его как молнией ударило – он подумал о том, что сделал, как о «прядении сети». Именно так выразился бы Льюс Тэрин. Такие вещи случались слишком часто – всплывающие в его разуме чужие обрывки фраз, чужие воспоминания, смешивающиеся с его собственными. Он Ранд ал'Тор, а не Льюс Тэрин Теламон. Он свил малого стража и завязал плетение, а не спрял сеть и закрепил ее. Но и так, и эдак, выходило правильно и понятно для него самого.

– Намокли мои «Очерки Виллима из Манечеса», – с отвращением вымолвил Лойал, потирая свою верхнюю губу пальцем толщиной с сосиску. Он был небрежно выбрит, или собирался отрастить усы? – Страницы могут заплесневеть. Мне не стоило быть столь небрежным, особенно, с книгами. И мой дневник тоже немножко подмок. Но чернила не расплылись. Все еще читаемо, но я действительно должен принять меры, чтобы защитить… – Тень медленно омрачила его лицо, длинные концы его бровей свесились на щеки. – Ты выглядишь уставшим, Ранд. Он выглядит уставшим, Мин.

– Он недавно перенапрягся, но сейчас он отдыхает, – сказала Мин, защищая его, и Ранд улыбнулся. Слегка. Мин всегда защищала его, даже от друзей. – Ты отдыхаешь, пастух, – добавила она, отпустив ручищу Лойала и сложив свои кулаки на бедрах. – Сядь и отдохни. Ох, да садись же, Лойал. Я себе шею вывихну, если буду продолжать на тебя так смотреть.

Лойал хихикнул – издал звук напоминающий слегка приглушенный рев быка – и с подозрением осмотрел один из стульев с прямой спинкой. По сравнению с ним стул казался сделанным для ребенка.

– Пастух. Ты не представляешь, как приятно услышать, как ты его называешь пастухом, Мин. – Он осторожно сел. Скромно украшенный резьбой стул заскрипел под его весом, колени Лойала торчали перед ним. – Извини Ранд, но это забавно, а у меня за прошедшие месяцы было не очень много поводов для смеха. – Стул держался. Бросив быстрый взгляд в сторону двери, он слегка громче, чем нужно, добавил: – У Карлдина не слишком хорошее чувство юмора.

– Можешь говорить свободно, – сказал ему Ранд. – Мы под защитой… малого стража. – Он почти сказал под защитой экрана, хотя это было совсем другой штукой. Если не считать того, что он знал, чем была эта штука.

Он слишком устал, чтобы сидеть, вот только вдобавок бессонница тоже утомила его – ночами у него страшно ныли кости – так что просто встал перед камином. Порывы ветра, врывающиеся в дымоход, заставляли языки пламени плясать на расколотых поленьях очага и посылали в комнату маленькие струйки дыма. Ранд слышал, как дождь барабанит в стекла, но раскаты грома, казалось, отдалялись. Возможно, буря заканчивалась. Сложив руки за спиной, он отвернулся от огня.

– Что сказали старейшины, Лойал?

Вместо прямого ответа Лойал смотрел на Мин, словно ища одобрения или поддержки. Усевшись на краешке синего кресла и скрестив ноги, она улыбнулась и кивнула огир, тот тяжело вздохнул, словно ветер пронесся сквозь глубокие пещеры.

– Карлдин и я посетили все стеддинги, Ранд. Все, конечно, кроме стеддинга Шангтай. Я не мог пойти туда, но везде, где мы были, я оставил послание, и Дайцин находится не так уж далеко от Шангтай. Кто-нибудь обязательно его туда отнесет. В Шангтае собирается Великий Пень и туда придут многие. Великий Пень собирается впервые за тысячу лет, впервые со времен, когда люди сражались в Войну Ста Лет и сейчас очередь Шангтай. Они должны совещаться о чем-то важном, но мне никто бы не сказал, почему созван Большой Пень. Они не расскажут о Пне, пока у тебя нет бороды, – пробормотал он, указывая пальцем на узкую полоску щетины на своем широком подбородке. Очевидно, он хотел исправить этот свой недостаток, хотя это было не совсем в его силах. Сейчас Лойалу было больше девяноста, но по меркам огир он был еще мальчишкой.

– Старейшины? – терпеливо спросил Ранд. С Лойалом надо было быть терпеливым, как и с любым огир. Они воспринимали время иначе, чем люди – кто из людей по прошествии тысячи лет подумал бы, чей теперь черед? – к тому же если дать Лойалу хоть малейший шанс, он будет рассказывать все очень подробно. Излишне подробно.

Уши Лойала дернулись, и он бросил на Мин еще один взгляд, получив в ответ ободряющую улыбку.

– Итак, как я уже сказал, я посетил все стеддинги, кроме Шангтай. Карлдин не заходил внутрь. Он предпочел бы спать каждую ночь под кустами, чем хоть на минуту остаться отрезанным от Источника. – Ранд не сказал ни слова, но Лойал поднял свои руки с коленей ладонями вверх. – Я уже подхожу к сути дела, Ранд. Я сделал… Я сделал все, что было в моих силах, но я не знаю, достаточно ли этого. В стеддингах в Пограничных Землях мне велели идти домой, и предоставить решать старшим и мудрым. Так же поступили Шэдун и Мардун в горах на побережье Тени. Прочие стеддинги согласились охранять Путевые Врата. Я не думаю, что они действительно уверены в том, что существует какая-либо опасность, но они согласились, так что теперь ты можешь быть спокоен – Врата будут надежно охраняться. И я уверен, что кто-нибудь донесет сообщение в Шангтай. Старейшинам Шангтай всегда не нравились Путевые врата прямо на границе стеддинга. Я, должно быть, сто раз слышал, как Старейшина Хаман говорил, что это опасно. Я знаю, что они согласятся охранять врата.

Ранд медленно кивнул. Огир никогда не лгали, или, по крайней мере, те немногие попытавшиеся настолько жалели об этом, что редко пробовали повторить попытку. Слово Огир было равноценно клятве, причем клятве скрепленной присягой. Путевые Врата будут надежно охраняться. За исключением тех, что в Пограничных Землях и в горах к югу от Амадиции и Тарабона. От врат к вратам человек мог совершить путешествие от Хребта Мира до Океана Арит, от Пограничных Земель до Моря Штормов, находясь в странном безвременном мире, а возможно где-то рядом со временем. Двухдневное путешествие по Путям могли перенести вас за сотню миль или за пятьсот, в зависимости от выбранной дороги. И если вы желали подвергать свою жизнь опасности. В Путях можно было очень легко умереть, или испытать нечто худшее. Уже давно Путями завладела Тень и оставила там свой след. Троллоков это не волновало, по крайней мере, пока ими командовали Мурддраалы. Троллоков вообще волновали одни лишь убийства, особенно, когда ими командовали Мурддраалы. И пока девять Путевых Врат оставались без наблюдения, существовала опасность, что любые из них откроются и из них хлынут десятки тысяч троллоков. А установка любого вида охраны без сотрудничества со стеддингами представлялась делом немыслимым. Многие люди не верили в существование огир, и вряд ли кто-нибудь ввязался бы в это дело по доброй воле. Может быть Аша'маны, если бы он мог им достаточно доверять.