Петр III - Александр Мыльников

Граф Роман Илларионович и Волков диктуют и пишут именные указы, и государь подписывает их на поручне канального шлюза. Адъютанты отправляются с этими указами в разные полки и команды. Четыре писца продолжают писать на другом поручне, под руководством Волкова.

Генерал Дивиер, в сопровождении флигель-адъютанта князя Барятинского, едет с одним из таких указов в Кронштадт, чтобы удержать за государем эту крепость; но дает возможность обмануть себя адмиралу Талызину, хотя последний приезжает туда, с повелениями императрицы, несколькими часами позже его.

5 часов. Государь досадует, что большая часть посланных им лиц не возвращаются назад, и выражает нетерпеливое желание узнать что-нибудь более достоверное о положении дел.

Графиня Елисавета Романовна не хочет оставить государя и в тревожном состоянии духа все вертится около него. Две девицы Нарышкины и графиня Брюс составляют ее свиту; прочие дамы скрылись во дворце.

6 часов. По приказанию государя лейб-хирург его дает ему несколько приемов стального порошка.

7 часов. Государь требует холодного жареного и ломоть хлеба. На деревянную скамью у канала ставят блюда жаркого и бутербродов с несколькими бутылками бургонского и шампанского.

Государь посылает Ораниенбаумским своим войскам приказание прибыть в Петергоф и окопаться там во зверинце, чтобы выдержать первый натиск.

Штелин изображает фельдмаршалу Миниху и принцу Голштейн-Бекскому ужасные последствия, которые могут произойти от такого, в сущности, мнимого сопротивления, если бы, по неосмотрительности, была выпущена против ожидаемой гвардии хотя бы даже одна пуля. Оба соглашаются с его мнением, и все вместе представляют о том государю; но он не хочет их слушать и отзывается, что необходимо иметь какие-нибудь силы для отражения первого напора, что не должно уступать и что он намерен защищаться до последнего человека.

8 часов. Мы повторяем наше представление, но столь же безуспешно. Между тем жалкие Ораниенбаумские войска являются под начальством генерал-лейтенанта барона фон Лёвена и располагаются в зверинце. У артиллерии очень мало ядер, а картечи и совсем нет. Добавляют ядер от егермейстерской части, но калибр их не соответствует орудиям. Новые, но по-прежнему тщетные, просьбы с нашей стороны об отсылке Ораниенбаумских войск. Беспокойство государя по случаю медленного возвращения гонцов, отправленных им в разные концы, особенно же в Кронштадт, все более и более возрастает. Наконец приходит весть, что Воронежский полк, для приведения которого немедленно в Петергофе послан был в Красное Село флигель-адъютант Рейстер, повернул в противоположную сторону, что полковник Олсуфьев ведет этот полк прямо в Петербург к императрице и что Рейстера очень дурно там приняли и увезли с собою арестованного.

9 часов. При прогулке по берегу канала продолжаются совещания.

Наконец является из Кронштадта князь Барятинский с бумагою. Государь сам берет ее и читает вместе с графом Воронцовым, Мельгуновым, генерал-майором Измайловым, Львом Нарышкиным и Гудовичем.

Около 10 часов. Решаются тотчас отплыть морем. Государь велит подъехать шлюпкам и садиться в них с восемью или десятью человеками, а прочим велит следовать на галере и на яхте. Садясь в шлюпку, он отдает генералу Шильду приказание отослать Ораниенбаумские войска назад в Ораниенбаум и оставаться там спокойными.

Галера выходит с рейда и вместе с яхтою направляется к Кронштадту, при довольно хорошем попутном ветре.

В 1 часу по полуночи галера подходит к Кронштадтской гавани и находит ее запертою боном. Яхта останавливается насупротив галеры, по левую руку от входа в гавань, шагах в 20 или 30 от стены. Спущенная с галеры шлюпка подплывает ко входу в гавань и требует, чтобы отдали бон, но караул на стене отказывает в том с угрозами. Государь кричит, что он сам тут и чтобы его сейчас впустили. Ему отвечают, что из Петербурга получено приказание не впускать никого, кто бы то ни был, а яхте велят удалиться, без чего в нее будут стрелять.

В Кронштадте бьют тревогу. На стене показываются несколько сот вооруженных солдат.

Яхте вторично приказывают немедленно отъехать, в противном случае в нее станут стрелять ядрами. Она спешит распустить паруса и для скорости перерубает якорный канат. Третий окрик, что если она не удалится сейчас же, то откроется пальба из наведенных уже на нее орудий. Яхта действительно тотчас и пускается в ход, поворачивая под ветер, а галера на веслах опереживает ее по направлению к Ораниенбауму. Государь кричит, чтобы яхта следовала за галерою, чего, однако, нельзя исполнить за мелководием Ораниенбаумского рейда. С яхты при повороте замечают, что между Кронштадтским валом и Кроншлотом расположилось плоскодонное судно со многолюдным экипажем, вероятно чтобы загородить свободный проход в открытое море.

Около 2 часов пополуночи галера, приблизясь к Ораниенбаумской гавани, почти совсем потеряла из виду яхту, которая с своей стороны с полупопутным ветром идет к Петергофскому рейду.

3 часа. Государь подходит на галере к Ораниенбаумской гавани и, поднявшись в шлюпке вверх по каналу, идет в свой малый дворец внутри крепости, густо обставленной вокруг тамошними его войсками.

4 часа. По просьбе дам государь распускает гарнизон по квартирам и переходит в Японскую залу большого дворца. Тут ему несколько раз делается дурно, и он посылает за священником тамошней русской церкви. В Ораниенбауме с трудом достают немного белого хлеба и соли, потому что кухня и погреб остались на яхте.

Между тем яхта приходит на Петергофский рейд, и находившиеся в ней перевозятся понемногу на двух шлюпках в тот самый канал, из которого они выехали накануне вечером.

В Петергофе все тихо и ничего не трогается. Доносятся только разные дикие и страшные слухи из Петербурга, будто бы там пролито много крови, от несогласия в нескольких и других полках, все стало верх дном, множество домов разграблено и Бог весть что еще случилось; точно таким же образом в самом Петербурге молва разглашает, будто бы в Ораниенбауме совершены самые ужасные вещи, все тамошние голштинские войска и все, что окружало императора, перебито, и, наконец, произошел всеобщий грабеж.

5 часов. В Петергоф приходит первый авангардный отряд гусар под начальством г. поручика Алексея Орлова. На плаце ему случайно попадается несколько сот Дельвигских голштинских рекрут, собранных тут с деревянными мушкетами для учения. Гусары в одну минуту опрокидывают и перехватывают их, ломают их деревянное оружие и сажают всех под сильным караулом, в тамошние сараи и конюшни.