Петр III - Александр Мыльников

Не обещает французам много хорошего от своего царствования.

Гуляет в апреле месяце в саду Летнего дворца и приказывает отсчитать с дюжину фухтелей одному безстыдному французу Пиктету за то, что он, проходя несколько раз мимо императора и его свиты, не снял даже шляпы, и сказал при этом: «Так надо учить этих невежд, французов».

Но тем более благоволит итальянцам и в особенности музыкантам: своего бывшего учителя на скрипке, Пиери, назначает капельмейстером и отказывает прежнему (Штарцеру из Вены). Сам играет при Дворе первую скрипку под управлением Пиери и желает, чтобы все знатные дилетанты, которые некогда играли в его концерте, участвовали и в придворных концертах, именно два брата Нарышкины (оба Андреевские кавалеры), действительный статский советник Олсуфьев, стат. сов. Теплов и Штелин, некоторые гвардейские офицеры и прочие. Имеет запас отличных скрипок, из которых иные стоят от 400 до 500 руб.

Хочет выписать из Падуи в Петербург старика Тастини, к школе которого он причисляет и себя.

Возвращает из Болоний капельмейстера Гайя.

Спустя несколько дней после погребения императрицы отправляется в католическую церковь францисканцев, где был построен катафалк и совершена была панихида с музыкою по императрице Елисавете, сочинения Манфредини; завтракает у пасторов и подписывает план их новой церкви.

Замышляет, по всегдашней ненависти к Дании, объявить ей войну, чтоб возвратить Шлезвиг. Громко говорит об этом за ужином на празднестве, которое давал для него фельдмаршал Алексей Григорьевич Разумовский, тогда как датский посланник, граф Гакстгаузен, сидит против него, и грозит датчанам словами: «Они довольно долго пользовались от моей Голштинии, теперь я хочу от них попользоваться». Вскоре после того граф Гакстгаузен посла своего нарочного к своему двору с этим известием (секретаря Шумахера).

Датчане в самом деле приготовились к войне и поручили главное начальство над войском генералу Сен-Жермену.

Навещает великого князя Павла Петровича, целует его и говорит: «Из него со временем выйдет хороший малый. Пусть пока он останется под прежним своим надзором, но я скоро сделаю другое распоряжение и постараюсь, чтоб он получил другое, лучшее воспитание (военное), вместо женского».

Однажды утром, во время одеванья, когда ему рапортовали, что полиция открыла в прошедшую ночь шайку разбойников на Фонтанке, в деревне Метеловке, он сказал: «Пора опять приняться за виселицу. Это злоупотребление милости длилось слишком долго и сделало многих несчастными. Дед мой знал это лучше, и, чтоб искоренить все зло в России, должно устроить уголовные суды по его образцу».

Каждое утро являются к нему с докладами: генерал-прокурор Глебов из Сената, адмирал из Адмиралтейской Коллегии, генерал из Военной Комиссии и член из Комиссии Иностранных Дел; он разрешает доклады и подписывает их.

В первые дни своего царствования дает повеление освободить и возвратить всех, сосланных императрицею: фельдмаршала Миниха из Пелыма, герцога Курляндского из [Яро]славля, графа Лестока из Углича и проч., кроме бывшего канцлера, графа Бестужева. Он подозревает его в тайном соумышлении с его супругою против него и ссылается в этом на покойную императрицу, которая предостерегала от него.

Прежде всех возвращается герцог Курляндский с своим семейством и помещается у своего зятя, барона Черкасова.

Император, назначивший герцогство Курляндское своему дяде, принцу Георгию, при первом приеме говорит герцогу Бирону, который благодарит его, преклонив колена: «Утешьтесь и будьте уверены, что вы будете мною довольны. Если вы и не останетесь герцогом Курляндским, то все-таки будете хорошо пристроены».

Миних возвращается в апреле месяце и помещается в квартире, нанятой его внуком, бароном Фитенгофом, у Измайловского моста. Получает много визитов. Видит баталион гвардии, идущий мимо его окон на часы и марширующий по новому образцу, и, полный удивления, говорит Штелину: «Ей-богу, это для меня новость! Я никогда этого не мог достигнуть!» При первом посещении делает императору комплимент этим признанием. Император берет его с собою в парад, где он дивится еще более.

Император примиряет герцога Курляндского с фельдмаршалом Минихом: при первом их свидании при Дворе они целуются, пожимают друг другу руки и должны обещать императору, что забудут и никогда не будут упоминать о том, что было прежде между ними.

Трудится над проектом Петра Великого об отобрании монастырских поместий и о назначении особенной Экономической Коллегии для управления ими. Генерал-прокурор, Александр Иванович Глебов, сочиняет об этом Манифест, в котором кроме других доводов приведены слова Спасителя: «Взгляните на лилии в поле: они ни сеят, ни прядут, ни собирают в свои житницы» и проч. Он берет этот Манифест к себе в кабинет, чтобы еще рассмотреть его и дополнить замечаниями.

Рассматривает все сословия в государстве и имеет намерение поручить составить проект, как поднять мещанское сословие в городах России, чтоб оно было поставлено на немецкую ногу, и как поощрить их промышленность. Ему нравится предложение Штелина разослать немецких ремесленников по русским городам, чтоб они, за умеренную пенсию, обучали русских мальчиков, заставляли их работать на немецкий образец и по их способностям и искусству давали им звания подмастерья или мастера, далее послать некоторых в учение за границу, также послать в Германию, Голландию и Англию несколько даровитых купеческих сыновей в тамошние коммерческие конторы, чтоб изучить бухгалтерию и коммерцию и устроить русские конторы на иностранный образец.

Посещает обойную фабрику a la Gobelins, устроенную Петром Великим, но пришедшую в упадок после его смерти и только вновь приведенную в порядок императрицею Елисаветою. Принимает ее под свое особенное покровительство и назначает ее директором бывшего своего камердинера, Брессана. Заказывает два больших куска haute lisse для двух стен передней в новом Зимнем дворце. Один из них должен был представлять восшествие на престол императрицы Елисаветы, а другой — его собственное (длина их от 3 до 4 сажен, вышина 1/2 сажени). Статский советник Штелин должен был составить аллегорический рисунок, император одобрил и поручил директору Брессану заказать по нем две большие картины в Париже.

Празднует 10 февраля день своего рождения прекрасным и великолепным фейерверком в увеселительном дворце в Царском Селе. При этом случае было много милостей и производств: оба брата Нарышкины сделаны: Александр Александрович обер-гофмаршалом, Лев Александрович шталмейстером, оба получили Андреевский орден, а также голштинский обер-егермейстер фон Бредаль, генерал-лейтенант Вилльбуа произведен в генерал-фельдцейхмейстеры и пр. Этому последнему и шталмейстеру Нарышкину император подарил по каменному дому.