Достояние леди - Элизабет Адлер

В тот же день пополудни полицейские подобрали на улице жестоко избитого человека – его лицо было превращено в кровавое месиво, но все же им удалось узнать в нем знаменитого на всю Тихуану «доктора». Миллера посадили в тюрьму, и больше о нем никто не слышал.

Дель Вильялосо тоже арестовали – ему вменили в вину жульничество на скачках. В тот же день его отправили в Мехико, где вскоре состоялся суд. Негодяй получил десять лет тюрьмы. Можно сказать, что ему еще повезло– он остался в живых. Хотя, конечно, трудно говорить о везении человека, попавшего в мексиканскую тюрьму. С. 3. Эбрамс был могущественным человеком, и он умел мстить негодяям.

Азали была в ужасном состоянии. Она все время плакала и говорила, что все это – неправда, что она не делала никакого аборта и не знает никакого Вильялосо. Мы не решались спорить с ней.

Девочка долго не могла прийти в себя – она потеряла слишком много сил – и моральных, и физических. Когда ей стало немного лучше, я попыталась заговорить с ней. Ее реакции были неадекватны, и я поняла, что снова в наш дом вернулась беда. Зев вызвал из Нью-Йорка одного из ведущих психиатров, и он сказал, что девочка страдает распадом личности – она запуталась в своих многочисленных именах и жизнях. «Она перестала быть индивидом, – говорил доктор. – Под этой телесной оболочкой уживаются сразу несколько человек… Невозможно определить, кто из них был настоящей Азали. А может быть, Ксенией? Или Эйвой?»

Азали нельзя было обвинить в распутстве – она просто не знала толком, кто она такая. В «нормальных» условиях она вела себя как «нормальный» человек, но стоило ей оказаться в чрезвычайной ситуации, никто не мог предугадать ее поведения. Доктор сказал, что ей необходимо пройти курс лечения, который продлится минимум три года.

Азали начала лечиться, и наша жизнь вновь вошла в нормальное русло, хотя, конечно, все мы прекрасно понимали, что эта «нормальность» висит на волоске…

Зев положил на полку «Мариэтту в горах», вычеркнул из планов студии «Мариэтту в Малибу». Мы стали прилагать все усилия, чтобы обеспечить Азали спокойную, стабильную жизнь. Особенно больно нам было узнать, что во время аборта внутренние органы бедной девочки так сильно пострадали, что теперь у нее никогда не будет детей. С другой стороны, я подумала, что, может быть, это и не так плохо, ведь Карлос дель Вильялосо был лишь первым мужчиной в ее жизни, и я не была уверена, что подобные истории не повторятся.

Глубоко вздохнув, Мисси печально посмотрела на Кэла.

– Шли годы, – продолжила она свой рассказ. – Учителя приходили к нам домой, и Азали освоила всю школьную программу. Мы боялись отдавать ее в колледж. Зато с прежним энтузиазмом занималась она танцами.

Психиатр предупредил нас, что Азали осознает, что причиной ее психического расстройства является дурная наследственность и перенесенные в детстве стрессы; что все то, что ей довелось пережить, случилось именно с ней, а не с какой-то «другой девочкой». Но врач считал, что о какой-либо стабильности говорить не приходится. Надо было продолжать курс лечения и надеяться, что рано или поздно Азали сможет вернуться к нормальной жизни.

Когда Азали исполнилось восемнадцать, мы решили устроить для нее небольшой праздник. Приглашены были только Роза и Сэм, Рэчел, Дик и Ханна. Мы пошли в кафе «Кокосовая роща» – на столе уже стоял огромный именинный торт со свечами, а когда оркестр заиграл «С днем рождения», Азали покраснела и чуть не расплакалась. Она была сама невинность: стройная, белокурая, с широко раскрытыми глазами, в бледно-зеленом платьице; на груди ее был приколот рубиновый кулон в виде сердца—тот самый, что подарил ей О'Хара к дню нашей свадьбы. На столе лежала целая куча подарков от всех приглашенных. Разумеется, больше всех постарался Зев – он вообще считал, что меньше дюжины подарков дарить неприлично. Но главным его подарком было сообщение о том, что специально для Азали пишется сценарий нового мюзикла под названием «Полет птицы».

– Я помню эту картину! – воскликнул Кэл. – Мы с друзьями в колледже смотрели ее по нескольку раз. Да, Азали блестяще сыграла эту роль…

– Вам понравилось? Можете себе представить, какая это была радость для самой Азали. Доктор разрешил ей сниматься, а мы со своей стороны старались ни на секунду не сводить глаз с девочки, оберегая ее от всех окрестных мужчин – начиная с кинозвезд, с которыми ей надо было сниматься, кончая случайными грузчиками, передвигавшими декорации. Как всегда, продюсером был Зев, режиссером-постановщиком – Дик Неверн, фильм действительно вышел отличный.

Шел 1932 год. Большая Депрессия затронула и Голливуд. Зев вложил кучу денег в рекламу фильма, но интервью с Эйвой Адэр были сведены к минимуму: к ней допускались только представители самых престижных голливудских и нью-йоркских изданий. Но никто не мог запретить публиковать в журналах ее снимки, и вскоре Азали вновь стала звездой первой величины.

Громкая слава, казалось, мало волнует девочку. Каждое утро она выходила из дома с двумя собаками – Рексом и маленькой Бэби (к этому времени у Рекса и Джульетты родилось шесть борзых щенят) – и отправлялась на студию. После съемок шла заниматься танцами, готовясь к новой роли. Азали снова стала веселой и жизнерадостной. Наконец-то мы смогли хотя бы спокойно спать – о полном покое говорить не приходилось: психические болезни так просто не проходят.

Рэчел по-прежнему была лучшей подружкой Азали, в каждом фильме ей тоже доставалось по небольшой роли. У них с Диком Неверном завязался роман.

Первые признаки беды появились, когда Азали был двадцать один год. Она вдруг заявила, что сняла отдельную квартиру в Голливуде и собирается немедленно туда переселиться. Удерживать ее было бесполезно.

Вскоре она познакомилась с одним молодым человеком, который затем стал ее партнером по танцам. Звали его Милош Зоран, он был сыном хорватского крестьянина и внешностью своей напоминал древнегреческого бога. Азали впервые встретила его в танцевальном классе – красивый юноша сразу же привлек ее внимание. А когда она стала танцевать с ним, то ей, наверное, показалось, что это ее судьба. Действительно, исполняя очередной танец под музыку Кода Портера или Керна Джерома, они смотрелись великолепно: он в белом галстуке и фраке, она – в розовом шифоновом платье…

Первый же фильм с их участием вызвал бурю восторга. В газетах появились статьи, авторы которых весьма двусмысленно намекали на «более, чем дружеские» отношения между партнерами. Мы прекрасно поняли, к чему все это может привести. Зев попытался действовать силой; он пригрозил Зорану увольнением. Как только Азали узнала об этом, она устроила нам самый настоящий скандал, заявив, что в этом случае уйдет и она. Азали ни с кем не считалась в этой жизни. Она жила, как хотела. А может, это была не она, а какая-то «другая девочка». – Мисси грустно покачала головой. – Мы так и не знали, как же с ней обращаться.