Голова профессора Доуэля - Александр Беляев

Только один момент Турцев немного волновался — это когда ледяная планетка находилась в «критической точке» между притяжениями Голубого и Красного солнц. Голубое было ближе, но масса его меньше. Красное — дальше, но масса его больше, и это почти уравнивало их силы. Тончайшими исчислениями Архимед еще на Земле пришел к выводу, что победить должно Голубое солнце. Но все же был момент, когда ледяная планетка как будто задумалась, заколебалась, в какую сторону направить путь: влево — к Голубому солнцу, или направо — к Красному. Для людей путь направо был путем смерти. По расчетам Архимеда, если бы победило притяжение Красного солнца, ледяная планетка упала бы прямо на это солнце. Но высшая математика и высокое мастерство владения ею не подвели Архимеда: ледяная планетка, пролетев некоторое время в опасной зоне, решительно свернула к Голубому солнцу.

А пока ледяная планетка будет приближаться к Голубому солнцу, его планеты, как высчитал Архимед, должны занять такое положение: крайняя — Альфа — будет находиться на противоположной стороне орбиты за Голубым солнцем, а Бета подойдет так близко, что почти пересечет путь ледяной планетки. Остальное докончит притяжение Беты.

Постепенно Голубое солнце становилось все меньше, а Бета росла и скоро уже казалась огромным месяцем, раскинувшимся на пол небосклона. Приближался интересный, но опасный момент — спуск на планету Бета.

По мере приближения к Голубому солнцу его свет и тепло ощущались все больше. В гидростате уже можно было работать и даже читать, не зажигая электрических ламп. Странен был этот свет — голубой с зеленоватым оттенком. В первое время лица казались бледно-зелеными, страшными. Но постепенно глаза привыкли, и лица друг друга казались путникам уже обычными.

Все ощутимее были и тепловые лучи, посылаемые в мировое пространство Голубым солнцем. Уже можно было погреться, сидя у иллюминатора, словно в лучах первого весеннего солнца.

Ледяная планетка стороной, обращенной к Голубому солнцу, начинала плавиться, на теневой же стороне еще была крепкой.

Но постепенно вся ледяная планетка растаяла и снова превратилась в водяную. Гидростат опустился к «центру Земли», окутанный зелеными сумерками.

Савич зажег прожектор. Все с интересом наблюдали, как оживают в потеплевшей воде рыбы, как возвращается к ним быстрота движений.

— Вот бы ухи наварить! — сказал Савич.

— Именно! — отозвался Тюменев. — Как врежемся в атмосферу Беты, вся наша водяная планетка закипит и превратится в котел с ухой.

— А мы не сваримся? — хотел спросить Савич и удержался, вспомнив о том, что стенки гидростата совершенно нетеплопроводны.

— Ухи поесть — это действительно было бы неплохо, — продолжал Тюменев, большой любитель рыбы. — Почему бы нам и не наловить рыбы?

Архимед и Савич охотно приняли это предложение. Как ни интересно было путешествие, жизнь в гидростате протекала однообразно, а тут предстояло такое необычное развлечение. Молодые спутники Тюменева поспорили, как ловить рыбу: сетью или острогой — то и другое надо было еще сделать из имеющихся материалов. Решили — острогой.

Вооружившись, Архимед и Савич в водолазных костюмах вышли из гидростата через люк верхней легкой надстройки.

Голубое солнце уже довольно ярко пронизывало небольшую водяную планетку, внутри которой метались рыбы. Некоторые из них, уходя от остроги, выскакивали над поверхностью планетки, тотчас разрывались от внутреннего давления и медленно падали вниз.

Охота была удачная. В этот день путешественники лакомились свежей рыбой, делились впечатлениями и обсуждали план, как лучше прикрепить к гидростату парашют, необходимый для посадки, чтобы он раскрылся уже в верхних слоях атмосферы Беты — иначе рывок будет слишком сильным, стропы не выдержат, лопнут, парашют оторвется.

На другой день Архимед, окончив ежедневные вычисления и произведя астрономические наблюдения, заявил, что до посадки осталось всего пять часов с минутами. Пора прикреплять парашют. Парашют хранился в верхнем отсеке, который мог наполняться водой.

Тюменев и Турцев, помогая друг другу, надели водолазные костюмы и ушли. Савич уселся возле аппаратов управления, закурил трубочку и задумался, что ожидает их в ближайшем будущем. Савич посмотрел сквозь стену. От нее веяло теплом, и светилась она зеленовато-голубым светом. Солнце Беты уже близко. Самой планеты не видно — она где-то под ногами. Сквозь противоположную сторону стены видна яркая белая звезда. Это наше Солнце. Где-то возле него должна быть Земля. Савич вздохнул. Сказать по правде, он ужасно боится посадки…

Вдруг заговорил радиорепродуктор. Вести с Земли. С милой, родной Земли, которую сейчас невозможно даже разыскать в мировых просторах…

Какая-то американская радиостанция говорит о трех героях, которые решили улететь с Земли на звезду. «Тюменев, Турцев и Савич — вот три славных имени…»

Савич слушает, улыбается и даже прикрывает глаза от удовольствия. Как все-таки хорошо, что он принял участие в этой экспедиции…

— Ну, вот и мы! Дело сделано, — сказал Тюменев, входя. — А вы, кажется, дремлете? О чем это болтает радио? Англия? Америка?

— Я не спал, — ответил Савич. — У вас, кажется, ранена рука, Турцев?

'Станции «Марс» и «Венера» успешно использовали парашют для аэродинамического торможения при спуске в атмосфере другой планеты.

— Рука — пустяки, — ответил Архимед, наскоро делая перевязку. — Костюм водолазный разорвал, задев за железную скобу, это хуже. Вода начала проникать внутрь костюма. Пришлось перетянуть руку обрывком троса. Хорошо, что это случилось, когда работа была уже окончена.

— Великолепно, — сказал Тюменев, вылезая из водолазного костюма. — Парашют не подведет. Только бы не подвели шнуры.

— Разве товарищ Турцев не высчитал, какую нагрузку примут на себя стропы?

— Не надеть ли нам перед посадкой кислородные маски? Как ты думаешь, Архимед? Может быть, в атмосфере Беты есть какие-нибудь вредные газы.

— Но ведь в таком случае маски только отсрочат нашу гибель на несколько часов! — не удержался Савич.

— И отлично. На несколько часов! За несколько часов можно сделать массу научных наблюдений и сообщить о них по радио на Землю.

Турцев посмотрел в небольшой телескоп на Бету, глянул на часы, что-то проверил по записной книжке и сказал:

— Подлетаем. Как досадно, что мы упадем на теневую сторону планеты. Ничего не видно. Что лежит под нами? Горы? Лес? Океан?

— Дай я погляжу. Да. Темно. Вижу только одну зеленую точку. Быть может, освещенная вершина горы.