Месть прошлого (СИ) - Гичко Екатерина

Из темноты выступила полненькая хорошенькая девушка с золотистой косой и едва ли не убежала обратно под разъярённым взглядом дворецкого, но вместо этого шмыгнула на лестницу и уже оттуда пропищала:

– Несите её в комнату, господин.

Рявкнув на Момия, Мариш всё же последовал наверх в сопровождении пары оборотней. Юдриш остался внизу, чтобы расставить стражу и определить помощников Момию. Старик Момий, на старика нисколько не похожий, уголком губ едва слышно спросил:

– Лекаря звать?

Юдриш мотнул головой.

– Целая.

– Брешешь? – не поверил Момий.

– Сам не поверил. Ты совсем ошалеешь, когда узнаешь, что тот отбиток, что её стащил, сам её и вернул. Причём с наказом, чтоб смотрели лучше.

– Эк она его воспитала! – восхитился госпожой Момий.

– Господин, а откуда госпожа? – рискнул поинтересоваться парень-лакей.

Юдриш косо посмотрел на него. Слугам об истинной причине переполоха не говорили. Это уж ему Момий с посыльным передал. Сарен распорядился объявить, что, мол, юная госпожа вместе с сареной отбыла к сиятельным родственникам. Кто рискнёт оставлять своего ребёнка в доме, в котором взорвалась стена? А затем ещё и слух пустил, что дочь подхватила сильнейшую простуду.

– От госпожи и господина Арии, – улыбнулся Юдриш. – Ей наконец-то стало лучше, и она горячо пожелала вернуться домой. И никто не посчитал нужным отказать ей в исполнении столь малого каприза. А тут такой беспорядок…

– Мы сейчас всё исправим! – рьяно заявил парень и бросился на кухню.

Юдриш проводил его насмешливым взором. Пусть Мариш сам разбирается, кому и что говорить.

– Что тут без нас было?

– Да ничего, – поморщился Момий. – Сарен раз в два дня объявляется: в порядок себя приведёт, во дворец с визитом смотается и опять со всеми город прочёсывать. Коронованной птичке он, похоже, правду так и не сказал, да и всеми силами пытается уберечь семью от позора, но по городу-то слухи ходят… Они ж на пару с Маришем всех на уши подняли. Аж харен интерес проявил. Его парни приходили справиться о госпоже, да я отбрехался. Мариш-то как? Выглядит препаршиво…

– Ты к нему сейчас не лезь. Помнишь дракониху, у которой твои глупые подопечные весь выводок перебили? – лицо Момия перекосилось так, словно он силился, но не мог что-то раскусить. – Так вот, он как та дракониха. Пусть всласть наворкуется над своей пропажей, успокоится, а там уж…

– Эх, помню, как внучка моя загулялась в лесу. Вроде взрослая бабища, за сто лет. Пару дитяток успела родить, а всё равно ж для меня сама как дитя. Ух, и расстройство я тогда словил…

– Я помню, – Юдриш хохотнул. – Ты тогда её мужу едва хребет не выгрыз, за что от неё же и огрёб.

Момий смущённо кашлянул в бороду, а затем вдруг напрягся и развернулся к двери. Юдриш последовал его примеру и бросил взгляд в окно. На стёклах заиграли блики огней, явнее послышались голоса, а затем и шаги. Хлопнула дверь, и в холл в сопровождении двух оборотней вошёл сарен Триий.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Юдриш? – сарен с изумлением воззрился на оборотня и сразу же сообразил, почему тот мог быть дома. – Он нашёл её! Где она?!

– Господин… – Юдриш замешкался, пытаясь сообразить, как ему остановить сарена – почтительно или, чего уж там, скрутить и носом в ковёр ткнуть, – и тот промчался мимо него к лестнице.

– Лоэзия! – прогремело по пустому дому. – Лоэзия!

Сарен влетел в покои дочери, стремительно миновал гостиную и с грохотом вторгся в спальню. Илия испуганно прижала руки к груди и отшатнулась от постели, где лежала раздетая до рубашки Лоэзия. Мариш, целомудренно отвернувшийся к окну, даже не пошевелился, продолжая смотреть на улицу.

– Что с ней? – яростно раздувая ноздри, сарен склонился над дочерью и так сжал её плечо, что пальцы побелели. Впрочем, он быстро опомнился и отдёрнул руку.

– Она спит, господин, – пролепетала служанка, испуганно смотря на идеально прямую спину дворецкого.

– Вот как? – сарен замешкался, нервно облизнул губы и приказал: – Иди отсюда, ты свободна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Но… – девушка с сомнением посмотрела на рубашку нежного полотна, которую только что принесла из гардеробной.

– Иди, – раздался тихий, очень спокойный повелительный голос Мариша, и служанка торопливо покинула комнату.

Сарен дождался, когда смолкнут её шаги, выждал ещё минуту и нетерпеливо спросил:

– Что с артефактом? Где он?

Мариш не ответил. Только сильнее расправил плечи и повёл головой из стороны в сторону.

– Если он исчез, то даже не надейся, что я буду тебя терпеть. Ты прекрасно знаешь, что хайнес будет рад, если ты всё же попадёшь на плаху. С твоими-то заслугами! Так где, где он…

Триий не успел увернуться. Мариш стремительно развернулся и вцепился пальцами в его горло. Вцепился, сжал так, что в глазах сарена мгновенно помутилось, и он, вывалив язык, попытался отодрать от себя взбесившегося дворецкого. Но ярость того была холодна и расчётлива. Выпихнув задыхающегося сарена из спальни, Мариш прикрыл за собой дверь и что есть сил приложил господина спиной о стену.

– Я не искал твой артефакт, – дворецкий склонился к лицу Триия и оскалился. В чертах его лица ярко отражалась волчья морда. Зверь был готов вгрызться в горло врагу, разорвать его зубами, раздавить лапами грудную клетку и сожрать сердце. – Хочешь, – глаза Мариша расширились, и Триий явно увидел в них сумасшедший огонь, – ищи. Но без меня. Я же нашёл то, что искал. И… – его голос снизился до зловещего шёпота, – тебе стоит поблагодарить богов за это. Ты ведь помнишь, я обещал, что… убью тебя, если она умрёт. Помнишь, Триий?

Мариш отшвырнул от себя почти потерявшего сознание сарена и присел перед ним на корточки. Растрёпанные засаленные волосы тенями легли на лицо, делая безумный взгляд ещё более жутким.

– Ты жив, потому что она тебя любит. Одни боги знают за что, но любит.  И ты будешь жить, пока она считает тебя отцом. Но… – Мариш склонился ниже, – стоит ей отвернуться от тебя, и меня ничто не остановит. Я убью тебя.

– Думай, с кем говоришь, крыса! – прохрипел Триий. – Стоит мне приказать, и тебя растащат на куски. Ты сам жив только потому, что за тебя вступился Шерех Вотый! Но и он не посмеет мне ничего сказать, если я избавлюсь от тебя, как от угрозы!

– А кто будет меня растаскивать, Триий? – улыбку Мариша можно было бы назвать тёплой, если бы не мрачный взгляд жаждущего крови Тёмного духа. – Стража? А сколько в ней верных тебе оборотней? Или ты в своём страхе перед хайнесом не заметил, что большая часть твоих подчинённых ушла со мной? А, Триий? Не заметил?

Багровый от недавнего удушья Триий начал бледнеть.

– Все эти годы я продолжал быть тем, кем был, до того момента, пока твоя дочь не захотела стать моей спасительницей, – Мариш ласково улыбнулся, словно бы растроганный наивностью малышки. – Ты говоришь, хайнес был бы рад вновь увидеть меня на плахе? Я могу его понять. Я был и остаюсь одним из самых опасных противников. Но сейчас я словно бы сижу на цепи. И мои цепи, – оборотень медленно поднял руку и указал пальцем на дверь спальни, – сейчас мирно спят.

– Ты…

– Я не закончил, Триий, – мягко оборвал сарена дворецкий. – Если я сорвусь, семья Бодый прекратит своё существование одной из первых. Ты полностью в моих сетях.

– Не морочь мне голову! Ты не мог… Я не глупец, тебе не было позволено выбирать слуг для моего дома!

– Верно. Ты разрешил мне править здесь, но не дал позволения выбирать подданых, – согласился с ним Мариш. – Но время от времени тебе требовались новые слуги. Особенно охрана. Среди тех, кто приходил на их место, выбирали лучших, способнейших, ранее себя зарекомендовавших. А среди моих оборотней, – губы раздвинулись в улыбке, – лучшие из лучших. Рекомендации же достать не так сложно. Ты сам их брал, Триий. А когда прежний начальник охраны не оправдал твоего доверия, ты же и назначил на его место моего молодца и дал ему право выбирать подчинённых.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})