Наследник из Калькутты - Роберт Штильмарк

Все засмеялись.

— Чтобы они попали туда, нужны несчастные страдальцы, и этот удел выпал нам с мистером Брендоном. А нам, в свою очередь, нужны для этого рабочие руки. Вы обдумали наше предложение, мистер Каррачиола?

— Господа, — ответил Каррачиола, — я не распоряжаюсь людьми, находящимися на борту «Удачи». Эти негры — собственность «Северобританской компании» и предназначены для работы на новых плантациях фирмы.

— Я предлагаю вам, как последнюю и окончательную цену, тридцать пять фунтов за каждого негра. По здешним местам это весьма приличная цена, ибо ваши негры довольно крепкий народ, они сильнее здешних готтентотов. Уступите нам две сотни душ, а фирме напишите, что они издохли от болезней. Это с ними постоянно случается. Маленькая эпидемия на борту... Тиф или холера, черт побери! Я же знаю, что у вас на борту есть лишние души. Положить себе в карман семь тысяч фунтов! Не понимаю ваших колебаний!

— Платить вы собираетесь наличными, господа?

— Как будет угодно вам, мистер Каррачиола. Вы можете получить всю сумму в золоте, чеками на имя вашего капштадтского банкира, драгоценными камнями по нынешнему курсу, ассигнациями в любой валюте или ценными бумагами.

— Если к семи тысячам вы прибавите еще камешек, я, пожалуй, подумаю над вашим предложением. Деньги придется разделить между четырьмя лицами... Камень же я хотел бы... сохранить лично для себя.

— Чтобы сегодня же заключить сделку, я готов согласиться на просьбу мистера Каррачиолы, — сказал Брендон своему компаньону.

— Хорошо, — согласился минхер. — Полагаю, мистер Брендон, что вчерашний восемнадцатикаратовик устроит мистера Каррачиолу? Итак, разрешите считать дело решенным. Я хотел бы уже завтра переселить негров в бараки. Но, синьор Каррачиола, это только первый вопрос, благополучно разрешенный нашим маленьким совещанием под этим уютным балдахином... Скажите мне, сколько времени вы должны простоять в порту?

— Шхуна уже на плаву. Остаются небольшие доделки. Вскоре сюда вернутся еще две шхуны нашей экспедиции, они уже немного запаздывают. Мы погрузим закупленные мною товары, что лежат на берегу, и тогда покинем Капштадт. С якоря снимемся, вероятно, недели через три, после окончания починки, пятнадцатого-двадцатого июня.

— Мистер Каррачиола, мы с господином Брендоном хотим предложить вам одну весьма для вас заманчивую операцию. Останется она только между нами троими, и вам не понадобится делить прибыль с вашими коллегами. Мы предлагаем вам занять всех ваших негров работой на копях, пока шхуна стоит в Капштадте. Люди бездельничают и даром получают свой хлеб. А мы дадим им небольшую разминку, разумеется, с поденной оплатой. Условия наши — пятнадцать шиллингов за рабочую неделю. В месяц это даст три фунта за работу каждого негра. Кормежку людей мы берем на себя. После нашей сегодняшней сделки у вас остается, насколько нам известно, две с половиной сотни негров. За месяц вы сможете добавить к своему счету семьсот тридцать фунтов, не имея ни хлопот, ни затрат да еще изрядно сэкономив на кормлении двадцати пяти десятков бездельников. Полагаю, что мы не встретим возражений с вашей стороны, капитан?

— Гарантируете ли вы хорошие условия содержания негров? Если вы вернете мне вместо здоровых рабочих скотов изможденных кляч, фирма понесет убытки.

— Условия для невольников у нас прекрасные. Они имеют все: крышу, сытную жратву и пойло, солому для сна; даже об их душах заботятся у нас два преподобных миссионера. Труд пойдет на пользу вашим черным лежебокам... Итак, условимся, мистер Каррачиола: завтра вы доставите всю партию к нашей конторе. Она находится в пятидесяти-шестидесяти милях отсюда, на берегу удобной маленькой бухты. Часам к восьми утра мы рассчитываем видеть вашу шхуну в бухте против конторы. Только утром мы, здешние страдальцы, и имеем возможность дышать, мыслить и показываться на улице! Итак, до завтрашнего утра, мистер Каррачиола!

Груз шхуны «Удача» — четыреста мужчин и пятьдесят женщин, отобранных Каррачиолой для продажи в Америке, — представлял собою цвет племени баконго. Работорговцы фирмы Райленда выбрали самых здоровых и сильных мужчин, самых стройных и привлекательных женщин для продажи на американских невольничьих рынках. При суетливой ночной пересортировке невольников в Капштадте работорговцы второпях забрали детвору у молодых матерей, предназначенных в Америку, и погрузили орущих ребятишек на шхуну «Доротею», где находились преимущественно пожилые женщины для островной плантации. На «Доротее» поднялся такой крик, напуганные дети, брошенные в трюм к чужим женщинам, визжали так отчаянно, что капитан Хетчинсон приказал скорее задраить трюмные люки, предоставив черным женщинам утихомирить осиротевшую детвору... Уже больше месяца миновало после этих сцен, но матерям, запертым в отдельном трюме «Удачи», еще мерещился в каждом корабельном скрипе плач увозимых детей.

Теперь, на рассвете нового жаркого дня, Каррачиола, стоя на мостике «Удачи», уже вводил шхуну в небольшую бухту, где среди прибрежной зелени пряталось серое здание конторы алмазных копей. За красивыми изгородями возвышались на берегу жилые коттеджи Брендона, Арденфройдена и смотрителя работ.

Шлюпки высадили невольников на берег, где их встретили английские, португальские и голландские конвоиры, вооруженные дубинками, плетьми и ружьями. Полдюжины собак сопровождали конвоиров.

Мистер Брендон показался на веранде своего коттеджа, а минхер ван Арденфройден, пренебрегая условностями, вышел из дому прямо в полотняном ночном белье, присовокупив к этому наряду еще хлыст для верховой езды.

— Вы чрезвычайно точны, мистер Каррачиола. Это признак истинного коммерсанта, — сказал голландец, когда капитан высадился с последней партией негров. — С вашего позволения, мы сперва отберем две сотни, переходящие в нашу собственность.

Минхер ван Арденфройден и смотритель работ бесцеремонно открывали неграм рты, смотрели их зубы, щупали мускулы живота, хлопали по спинам.

Женщины стояли поодаль от мужских шеренг. Покупка женщин не предусматривалась; они передавались на рудник лишь для временной работы, но одна из молоденьких негритянок, очень стройная девушка, привлекла внимание минхера Юлиуса. Он подошел к синьору Каррачиоле, снял с пальца золотой перстень с довольно крупным светлым рубином и незаметно сунул его в руку итальянца.

— Мне нужна горничная в доме, — шепнул он доверительно.

— Она продана, — солгал Каррачиола. — Мне придется платить неустойку. Сто фунтов, минхер.

— Пятьдесят, — отрезал голландец.

— Здесь не базар, мистер Арденфройден. Семьдесят пять. Цена окончательная.