Для тебя - Кристен Эшли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он увидел, как она отрицательно покачала головой.
— Случайные жертвы, малыш, он становится неуправляемым, и мы уверены, что он направляется сюда.
— Но...
— Феб, они его возьмут.
— Но...
— И я хочу, чтобы ты была в безопасности, пока они это не сделают.
— Ты можешь защитить меня.
— Да, могу, уговорив тебя на защиту.
Она посмотрела в сторону, потом снова на него.
— Я не хочу, чтобы он забрал ещё хоть каплю моей жизни.
— А я не хочу, чтобы он забрал её всю.
— Колт.
Он сжал её рукой, лежавшей на её талии, поднял вторую руку и положил ладонь ей на шею, притягивая её лицо ближе.
— Малыш, — прошептал он, — я прошу тебя сделать это для меня. Ты сделаешь это для меня?
Она колебалась всего мгновение, прежде чем прошептать в ответ:
— Я сделаю это для тебя.
Никаких споров. Вот она. Его девочка.
Он притянул её к себе, быстро поцеловал и отпустил. Она снова устроилась рядом, положив голову ему на плечо, и начала выводить узоры у него на груди. Колт не засыпал до тех пор, пока её рука не остановилась и Феб не привалилась к его боку.
Тогда он заснул, примерно в то же время, как Крис Реники, сидевший в неприметной машине на улице через дом от жилища Колта, налил себе вторую чашку кофе из термоса, который захватил с собой.
Крис сделал глоток, потом посмотрел в ночь, окружавшую квартал Колта, примерно в пятидесятый раз с тех пор, как приехал сюда, но ничего не увидел.
Глава 12
Фебрари
Я резко проснулась, потому что мне показалось, что я слышала, как мой брат прокричал: «Фриттата!»
Я поняла, что это не отголосок плохого сна, когда услышала, как Колт пробурчал:
— Я его убью.
Он откинул одеяло, встал с кровати, поднял с пола джинсы, надел их и, застёгивая, вышел из спальни.
Уилсон, подняв хвост, рысью припустил следом за ним.
Прежде чем Колт добрался до входной двери, я снова услышала крик Морри:
— Фриттата!
После чего послышался громкий стук в дверь и пиканье кнопок, пока Колт отключал сигнализацию на дверях и окнах.
Потом стук прекратился, и Колт громко спросил:
— Серьёзно?
На что Морри так же громко ответил:
— Чувак, я уже пропустил одну.
— Привет, дядя Колт! — крикнула Тьюздей.
А Палмер, совсем как отец, крикнул:
— Тетя Феб, фриттата!
После этого дети шумно вбежали в дом, скорее всего, прямиком к бильярдному столу. Ещё когда я не была дома у Колта, я много слышала от детей про бильярдный стол. Он был таким же легендарным, как и лодка. Эти две вещи, похоже, были главной причиной, по которой Палмер хотел быть таким, как дядя Колт, а не крутость профессии полицейского.
Потом я услышала голос Ди:
— Извини, Колт, я пыталась его остановить.
Мне показалось, что я услышала, как Колт что-то проворчал, и посмотрела на часы. Восемь минут десятого.
— Твою ж мать, — пробурчала я, перекатившись на спину.
Во-первых, я пробурчала это, потому что мы с Колтом собирались в программу защиты свидетелей и я хотела провести ленивое воскресное утро с ним в кровати. В его кровати. В нашей кровати. Во-вторых, я пробурчала это, потому что вообше собиралась в программу защиты свидетелей. И в-последних, я пробурчала это, потому что хотела поспать подольше.
Я приподнялась на локте, подтянув одеяло к груди, когда Колт вернулся и объявил:
— Персональный заказ, Фебрари.
Судя по выражению его лица, он был так же счастлив, как и я, заполучить компанию утром в воскресенье.
— Не передумал насчёт топора? — спросила я.
— Моим пистолетом будет чище, — ответил Колт, и у меня сложилось впечатление, что он всерьёз рассматривал этот вариант, хоть я и знала, что на самом деле он не думал ничего подобного.
Я улыбнулась и сказала:
— Мы должны рассчитывать на то, что Тьюздей и Палмер будут заботиться о нас в старости. Сомневаюсь, что они станут это делать, если ты убьёшь их отца.
Почему-то эта фраза оказалась ошибкой. Я заметила, как лицо Колта изменилось и на нём на миг отразилась боль.
Я полностью села в кровати, всё ещё прижимая одеяло к груди, и окликнула:
— Колт?
Он покачал головой, его лицо расслабилось, и он мягко сказал:
— Вставай, малыш.
— Колт.
Он не послушал меня и прошёл в ванную. Я встала с кровати, натянула трусики и футболку Колта и подождала, пока не услышала, что он начал чистить зубы. Тогда я постучала в дверь ванной и, после того как он откликнулся, вошла.
Я подошла к раковине и прислонилась бедром к тумбе, глядя, как он чистит зубы. Он не смотрел мне в глаза.
— О чём ты думаешь? — тихо спросила я, когда он сплюнул пену в раковину.
Колт не ответил на мой вопрос, он включил воду и сказал:
— Я позвоню Джеку и Джеки, они не захотят пропустить фриттату, а когда они приедут, мы сможем сообщить всем сразу, что отправляемся под защиту.
Он наклонился и стал ополаскивать рот, а я подошла ближе.
Положив ладонь ему на спину, я тихо сказала:
— Хорошо, но, Колт, что-то произошло, детка. Я видела. Милый, скажи мне, о чём ты думаешь.
Он поднял голову и посмотрел на себя в зеркало, несколько ударов сердца он смотрел в глаза своему отражению, а я ждала. Он заставил меня подождать некоторое время, прежде чем выпрямился и повернулся ко мне. Я убрала руку с его спины и затаила дыхание от того, что увидела на его лице, когда он наконец встретил мой взгляд.
— Если бы у нас был сын, я бы уговорил тебя назвать его Джеком. А девочку — Жаклин, — прошептал он, и я закрыла глаза, пытаясь подавить боль.
Он хотел детей, и я тоже. Даже когда мы были юными, мы говорили об этом. Не часто, но достаточно, чтобы понимать, что когда поженимся официально, то не станем терять времени и начнём строить семью. Потом неспособность Мелани забеременеть разбила ему сердце. Теперь, когда ему сорок четыре, а мне сорок два, мы только начали всё заново и нам требовалось время. Нельзя сказать, что это невозможно, но, наверное, уже не слишком умно с нашей стороны пытаться заводить детей. Если мы попытаемся и у нас ничего не выйдет, нас просто ждёт ещё больше разочарований, а нам и так их хватало.
Он положил мне на шею свою ладонь, тёплую и надёжную. Я любила, когда он так делал. Даже сейчас, когда мы осознали, что ещё Денни отнял у нас, мне было приятно ощущать его руку, это казалось правильным и делало боль намного меньше.
— Милая, — окликнул он, и я открыла глаза.
— Тебе не пришлось бы меня уговаривать, — сказала я, и он улыбнулся, но не счастливой или полной веселья улыбкой. Эта улыбка разбила мне сердце.
— Так я и думал, — сказал он.