Творения и Гимны - Симеон Новый Богослов

Первая заповедь есть, да любим от всей души Бога и друг друга, как Бог возлюбил мир. Истинная же любовь к Богу и ближнему познается, когда кто имеет следующия качества: не гордится, не завидует брату своему но подражает добру, которое видит в другом, делая и сам тоже; не ищет одежд красивых, а только потребных; не ропщет, не шутит и не смеется, и не спорит ни о чем, ни о большем ни о малом; не насыщается не только яствами и сластями, но даже и водою, особенно в настоящие святые дни поста, в которые искренно и с болезнию сердечною кающийся получает от Бога прощение грехов, наделанных в продолжение всего года. Известно вам, как теплота покаяния и горячесть слез оных, исходящих из самой глубины сердца, испаряют и сожигают, как огнь, всю греховную скверну и душу оскверненную ею делают совершенно чистою; и не только это, но душа при сем получает еще богатое осияние божественнаго света, блогодатию Духа Святаго, преисполняется милостию Божиею и благими плодами.

Сей пост постараемся держать, возлюбленные братия мои, и в настоящую пятую неделю св. Четыредесятницы и в следующие дни великой седмицы, прилагая каждодневно усердие к усердию, тщание к тщанию, пока достигнем Господня дня св. Пасхи, освященные душею и телом. Почти уже протекли мы и эту пятую седмицу благодушно и с теплым усердием; ибо я уверен, что вами не было забываемо ни одно свойственное посту доброе дело, но что вы и всенощныя песнопения совершали со всем вниманием, и воздержание соблюдали всестороннее держа его с великим терпением и благодушием и довольствуясь одними овощами и зелиями, предлагаемыми на трапезе. Знаю, что некоторые из вас сидят между нами за трапезою с сердцем сокрушенным и смиренным, и не вкушают даже этих скудных яств трапезы, но осуждают себя, яко недостойных и такой пищи, а потом непрестанно внимают себе и рукоделию своему, являя несмелую бездерзновенность с молчанием, в душе же быв преисполнены умиления, слез, молитв, молений и трудов духовных, вследствие чего, при частых коленопреклонениях, они изменились добрым изменением и стяжали подвижнический прекрасный зрак.

Теперь, поелику мы скоро имеем оставить подвиг поста в приближающиеся дни Пасхи, то потщимся, прошу, и в остающиеся до того дни, особенно же в святую страстную неделю, строжайше блюсти закон добрейшаго поста, держа и в это время такой же подвиг, как и в прошедшие дни. Нам потребно великое внимание и великое тщание, чтоб не проводить дни жизни нашей, как проводят их некоторые нерадивцы. И сами вы знаете, что иные, как только пройдет первая неделя, думают, что уже и вся четыредесятница прошла, — и об этом они кричат явно и между собою и пред другими. Но и в отношении к нам есть страх и страх великий, не подумалось бы и нам тоже, не начали бы и мы говорить между собою тоже, что говорят и они, и не явиться бы нам таким образом презрителями и нарушителями обета своего. Ибо нам, отрекшимся от мира и умершим ему, и посвятившим себя всецело Христу, дан закон строгаго воздержания не на настоящее только время поста, но и на все время жизни нашей, в которое все неотложно должны мы хранить воздержание. И как не сознавать нам, что на нас лежит долг воздержания во все время жизни нашей, когда мы обещались и алкать, и жаждать, и наготствовать, и всячески злострадать, — и все это терпеть с великою радостию, — особенно теперь, во время святой четыредесятницы? Если не хотим таким образом проводить все время жизни своей, а хотим всегда есть а пить вдоволь, смеяться, шутить, празднословить, спорить, то какое будем иметь различие от неверных и язычников? Поистине никакого: даже мы явимся худшими их. Язычникам мы бываем подобны, когда заботливо ищем хлеба, вина, одежд; кому же делаемся мы подобными, когда делаем сказанныя дела, которыя гораздо срамнее и хуже этого? Всеконечно на нас исполнится тогда то, что говорит пророк Давид: приложися скотом несмысленным и уподобися им (Пс. 48:13). Послушаем, братия мои, Бога, Который учит нас во святом Евангелии: не пецытеся глаголюще: что ямы, или что пием, или чим одеждемся. Ищите же прежде царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам (Мф. 6:31, 33). И чтобы кто не сказал: а если Бог запоздает дать потребное, и мне нечего будет поесть, что тогда делать? Он присовокупил, воззрите на птицы небесные, яко ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш небесный питает их. И затем сказал: не вы ли паче лучше их есте? (Мф. 6:26). И опять, чтоб мы не малодушествовали и не роптали из–за пищи и пития, Он всем возвещает: блажени алчущии ныне, яко насытитеся (Лк. 6:21). Итак, если ты веруешь во Христа и исповедуешь, что Он истинен есть и неложен, то никогда не будешь алкать или жаждать. Если нечего тебе есть и пить, и ты попросишь у келаря хлеба, или вина, или другаго чего съестнаго, а он не даст тебе, будучи, может быть, занят каким делом, вспомни тогда слова Господа и скажи: алчу я и жажду, но терпя потерплю Господа, и Он сотворит по немощи моей и не оставит меня, — и потерпи, брате мой, — и великую будешь иметь награду у Бога. И во всех других искушениях, случающихся с тобою, поступай таким же образом, — и будешь ты велик в настоящей жизни и в будущей сопричислишься к святым мученикам. Сколько есть бедных христиан, братия мои, которые лежат в каком–нибудь угле, и желают иной раз немного холодной воды, и той не имеют, — и между тем благодарят Бога, а не негодуют и не произносят никакого хуления! А мы, по милости Божией, имеем все потребное для тела неоскудно, и даже с излишком. Если теперь тот, кто, ничего не имея, ропщет, осуждается, что не имеет терпения; то, — когда при имении всего вдоволь, иной, чтоб не потерпеть малаго в чем либо лишения, спорит, бранится и говорит слова хульныя, — будет ли достоин какого–либо прощения такой? Знаю, что, говоря сие, я осуждаю себя самого и слова мои будут мне в обличение; впрочем прошу, да будет сие и для вас некиим напоминанием.

Итак, как провели вы прошедшие дни поста со всяким усердием и тщанием, так, прошу, постарайтесь провести и всю святую Четыредесятницу, воспоминая добрый образ жизни своей, и доброе свое поведение, и благоговеинство, и смирение, и молчание, и усердие к богослужению и к рукоделию. Ей, прошу вас, не забудьте страсте–истребительнаго поста, и очистительнаго воздержания, и не допустите себя, братия мои, до вознерадения о них даже малейшаго. Но хотя и случится, что в иной день переменят яства и вам представится случай получить некое утешение, вы не изменяйте своего намерения и держите свое правило воздержания непоколебимым и непреложным. Когда же поедите больше обыкновеннаго, то постарайтесь и в деле Божием побольше потрудиться, чтоб не была для вас эта пища, вместо благодарения и пользы, причиною вознерадения и великаго вреда. Внимайте же и поститесь, братия мои, как я сказал вам, и следующую неделю, как прошедшия, ведите себя со страхом Божиим, не оставляйте послушания и рукоделия своего, и не блуждайте туда и сюда, подчиняясь демону уныния. Если кто из вас, проходя откуда–нибудь, найдет другаго брата стоящим, или сидящим праздно, пусть поскорее пройдет мимо, сделав ему обычный поклон. Может быть, от этого праздный тот придет в чувство, раскается, устыдится и сам собою пойдет на дело свое. Поступая так, вы и сами избежите осуждения в праздности и празднословии.

Не слышали разве, что блаж. Зосима, написавший повествование о жизни преподобной Марии Египетской, говорит о св. отцах того монастыря, в который привело его особенное указание Промысла Божия? Как они выходили из монастыря и всю Четыредесятницу проводили в пустыне, никогда не встречаясь друг с другом, а когда случайно замечал кто кого издали, тотчас убегал от него? Они и желания не имели встретиться с кем либо из своих в пустыне, и возвратясь в монастырь, не спрашивали друг друга, что кто видел, или что делал в пустыне, и вообще так держали себя в отношении друг к другу, как бы были страннии и пришельцы и иного языка люди. И я думаю, что они так поступали не по чему другому, как потому, что тщательно внимали, как бы не изошло праздное слово из уст их. Итак, если отцы те столько дней и столько лет проводили, не заводя бесед между собою, то что сказать об нас, которые и в немногие дни св. Четыредесятницы не можем уберечься от собеседований и празднословия? и что я говорю, — дни? мы не можем удержать себя от этого даже на один час. И что будет нам, добрые мои братия, если, когда мы находимся в таком жалком состоянии, внезапно явится Судия всех Бог, Который в день суда взыщет отчета в каждом праздном слове? — Если мы и языка своего не умеем удержать, то как возможем преодолеть прочия страсти? Какая другая страсть, скажи мне, легче этой? Плоть имеет естественное похотение и жжение, и часто поднимает возстание против души и борет ее очень сильно. Чрево естественно желает насыщенным быть яствами, потому что для того и создано. О языке же ничего такого сказать нельзя. Итак, если мы не можем пресечь злаго навыка языкоболие, что для нас очень удобно и легко, то как возможем одолеть другия страсти более сильныя и упорныя, которыя опираются на естестве нашем и состоят в союзе с похотию и сластию греховною?