История русской церкви (Том 9) - Митрополит Макарий

Впрочем, несмотря на тайную неприязнь, которую, как можно догадываться, уже питал печерский архимандрит к новому митрополиту, оба они по видимости соблюдали надлежащие отношения между собою, и Могила признавал Исаию законным митрополитом. Это ясно обнаруживалось при ведении того важного дела, которым занимался тогда Могила. Не без причины митрополит Иов в своем завещании строго наказывал, чтобы школы только в братстве Киевском, а не где-либо инде были фундованы: он, верно, знал о намерении Петра Могилы основать особую школу в Печерском монастыре, которая могла послужить подрывом для братской. И Могила, казалось, последовал завещанию Иова, когда вскоре после его кончины принял на себя звание старшего брата, опекуна и фундатора Киевского братства, его обители и школ. Спустя три месяца, находясь во Львове, Могила дал от себя (15 июня) в главной церкви Львовского братства письменный акт, в котором говорил, что, вознамерившись "фундовать школы", он собрал к себе на то дело Божие братию из нескольких лиц и, желая обеспечить их содержание из своей собственности по фундушевой записи, дает теперь двум из них, при нем находящимся, иеромонаху Исаии Трофимовичу и монаху Сильвестру Коссову, а равно и другим, которые впоследствии к ним присоединятся, обещание пред Господом Богом, что все имеющее значиться в фундушевой им записи будет без отлагательства, отнюдь не далее как через год, выполнено для них в Киеве, в Печерском монастыре или где ему. Могиле, и им рассудится. Тут ясно не сказано, о какой школе заботился Могила, и можно думать, что он имел в виду братскую школу, которой недавно взялся быть фундатором. Это происходило еще до избрания Исаии Копинского на митрополию. Но после того как Исаия был избран. Могила как бы отшатнулся от братской школы, состоявшей вместе с братским монастырем в подчинении митрополиту, и приступил к основанию особой школы в лавре. Он вместе со всею печерскою братнею постановил поместить школу и "новопостриженную братию для преподавания наук" при Троицкой церкви, устроенной над монастырскою брамою (воротами), в больничном монастыре, находившемся на правой стороне от брамы при выходе из лавры, назначив для больничного монастыря соответствующее место на левой стороне от тех же ворот при выходе из лавры. А 18 ноября 1631 г. издал грамоту, в которой от себя и от всей лаврской капитулы объявлял, что по просьбе их Вселенский Константинопольский патриарх Кирилл соизволил дать им свое пастырское благословение на основание православного училища в Киево-Печерском монастыре при Троицкой церкви над монастырскими воротами; что то же "дозволил и благословил и преосвященный архиепископ Киевский, Галицкий и всея России благочестивый, того же Вселенского патриарха Константинопольского послушный и подведомый митрополит кир Исаия Копинский" вместе с благочестивыми епископами Луцким Исаакием, Пинским Авраамием и Холмским Паисием; что о том же просили и все благочестивое духовенство, монашествующее и белое, все благородные обыватели воеводства Киевского, весь православный народ Польской державы и что братия, призванные на то святое и весьма полезное всей православной Церкви дело, уже водворены при Троицкой церкви на назначенном им месте для преподавания свободных наук на греческом, славянском и латинском языках с сохранением православной веры восточного благочестия и будут всегда пользоваться от лавры полным содержанием. Если и признать за несомненное, что Вселенский патриарх благословил основать училище в лавре, то трудно поверить, чтобы то же дозволил и благословил и митрополит Киевский с своими епископами, о том же просили киевское дворянство, все духовенство и все православные Литвы и Польши. Трудно потому, что едва только сделалось известным об открытии лаврского училища, как все дворяне, обыватели воеводства Киевского, вписные члены Киевского братства, обратились к Петру Могиле с просьбою, чтобы он благоволил перевести свои школы и находящихся при них учителей из лавры в братский Богоявленский монастырь и навсегда здесь "уфундовал". И когда Могила на это согласился, то дали ему от себя 30 декабря письменное удостоверение, что он соответственно выраженным им условиям как старший брат будет пожизненным блюстителем и опекуном не только братских школ, но и братского монастыря со всеми их имениями и будет заведовать ими совокупно с ежегодно избираемыми братскими старостами, не нарушая, однако ж, "фундуша, пожалованного братству от святейшего Константинопольского патриарха" (вероятно, разумеются грамоты патриарха Феофана, данные братству по уполномоченности от Константинопольского патриарха) и с тем чтобы призванные им учители все неизменно состояли под благословением Цареградского патриарха. Вслед за киевскими дворянами усильно просили Петра Могилу о том же и сам митрополит Исаия Копинский, и все православные епископы, архимандриты, игумены, иеромонахи, протоиереи, иереи и иноки, вписные братия Киево-Богоявленского братства, и 5 генваря 1632 г. дали от себя Могиле точно такое же письменное удостоверение, в котором митрополит прибавил от себя только следующее: "На возглашениях и ектениях должно быть поминаемо там (т. е. в училищном монастыре) имя митрополита, потому что как сначала то святое место старанием нашим было фундовано, так и теперь за нашим благословением имеет устрояться". Наконец, о том же самом просили Могилу и дали ему 12 марта такое же письменное удостоверение и гетман Иван Пестрижицкий, есаулы, полковники и все запорожское войско и обещались братский монастырь, школы, богадельню и все к ним относящееся иметь под своею защитою и стоять за них до самой смерти. Вот сколько просьб, и каких просьб, понадобилось, чтобы склонить Могилу, воеводича земель молдавских, исполнить то, что завещал ему как своему опекуну митрополит Иов Борецкий. Впрочем, хотя Могила еще к концу 1631 г. обещал киевским дворянам перенесть свою школу в братский монастырь, но она оставалась в лавре по крайней мере до Пасхи следующего года, как свидетельствует небольшая книжка стихотворений под заглавием "Евхаристирион", напечатанная в лаврской типографии 29 марта 1632 г. и поднесенная лаврскою школою Петру Могиле в день Воскресения Христова. Эта книжка, остающаяся единственным памятником существования лаврской могилянской школы, дает нам некоторые сведения и о самой школе. В заглавии книжки школа называется гимназиею, а ученики ее спудеями, т. е. студентами. Под стихотворениями подписаны имена 23 учеников из класса риторики. В первой части книжки (а их две: первая названа "Геликон", вторая "Парнас") воспеваются "осмь корений наук вызволеных", которые насадил в своей школе - Геликоне Петр Могила. И коренья эти перечисляются так: первый - грамматика, второй - риторика, третий диалектика, четвертый - арифметика, пятый - музыка, шестой - геометрия, седьмой - астрономия, восьмой корень и верх всех наук - теология. Под предисловием книжки подписался "профессор" риторики Софроний Почаский. Это уже было третье лицо из среды той ученой братии, которую собрал Петр Могила для преподавания наук в своей школе. Есть известие, хотя и несовременное, что Петр Могила еще до основания своей школы избрал несколько способных молодых людей и посылал их на свой счет за границу для усовершенствования в науках и приготовления к учительству. К числу этих людей, вероятно, и принадлежал Софроний Почаский, который в 1622 г. был учеником киево-братской школы и первый из своих товарищей подписался под виршами Саковича на смерть Сагайдачного. К тем же людям принадлежал Иннокентий Гизель, родившийся в Пруссии, в реформатском исповедании, и там же получивший первоначальное образование, но в молодые годы пришедший в Киев и принявший здесь православие и впоследствии монашество; принадлежали, вероятно, еще два лица: Игнатий Аксенович-Старушич и Иосиф Конанович-Горбацкий, которые также являются в числе первых учителей могилянской школы. Но чтобы к тем же воспитанникам Могилы, которых посылал он за границу, принадлежали и иеромонах Исаия Трофимович и монах Сильвестр Коссов, это сомнительно - в таком случае они, естественно, возвратились бы из-за границы к своему меценату и ему не нужно было бы ехать во Львов, чтобы заключить с ними условия в братской церкви. Вероятнее, они состояли уже учителями в львовском братском училище, получив высшее образование, может быть, и в заграничных училищах еще прежде, без помощи от Могилы. Да и сам Могила свидетельствует, что Исаия Трофимович был иеромонахом Виленского братства еще при архимандрите Леонтии Карповиче (? 1620). Где бы, впрочем, ни воспитались те учители, которых собрал Петр Могила, но несомненно, что он собрал их "с великим старанием и с немалым иждивением" и что это были "люди, испытанные в святом восточном православии, искусные в знании свободных наук и благочестивые", как засвидетельствовал сам митрополит Исаия Копинский со всем духовенством в своем письменном удостоверении, о котором нами упомянуто выше. В братский Богоявленский монастырь лаврская школа Могилы вместе с учителями переведена не прежде, как во 2-й половине 1632 г.