Русская сказка. Избранные мастера - Коллектив авторов

Так они и сделали. Вот приехала та на базар, видит гартироп. Купила, заплатила 25 рублей, велела своим слугам ложить его на волока. Поставила она его в свою спальню. Когда она как уснула своим крепким сном, скинула перстень, часы и бруслет и положила на стол. Тогда он вышел и забират эти самы часы, и перстень, и бруслет и отправляется, куда ему нужно.

Приходит в то место, куды они завешшали, и приносит знаки. Втапоры все ахнули: принес все правильно. Тот и говорит: «Ну, забирай все мои товары. Ты будь хозяин, а я ничем!»

Нагружают все товары. Фискал рапоряжается всем. Жона спрашиват: «Что жо это, Иван купеческой сын, у тебя он прикашшик, али кто нибудь?» Он говорит: «Молчи, не твое дело!» Приказал дворнику коня запрягать. «Но, садись. Поедем со мной!» Сяли на лёкку шлюпку. Выехал он за город и говорит: «Я надеялся на тебя, как на стену каменну, а ты себя погубила и меня раззорила». Згреб ее и стал молотить. Избил до полусмерти, потом свалил ее в ему́рину.

Потом она лежит. Отлежалась. Пастух пас скота. Слышит, что человеческой голос. Пастух думат: «Что тако?.. Кто ето кричит?» Подходит к емурине, видит человек лежит. «Ах, кто доброй человек, крешшоной, выручи меня из этой емурины!» Он раньше ее знал, а тут узнать не мог: избита она. Он пас в отгоне, у него нашлась косушка вина. Он напоил её. Прожила она у него две недели — поправилась.

Когда у нее все знаки зажили, пошла она в город, где шьют лопать. «Сшейте мене мужицку лопать: брюки, сюртук и фуражку с козырьком». Надела, приходит в присутственно место, волосы обрела, груди подтянула. Ее начальник спрашивает: «Што надо, молодец?» — «Хочу, говорит, послужить богу и великому восударю вольноопределяшшим!» Забрели ее, взяли. Как она раньше многому была обучона, выходит дядька, показал, росказал — она всё делает сразу, все понимает и словесность и ружейные приемы. Он и говорит начальнику: «Толи этот вольнопределяшшой, али какой учоной. Все хорошо делат».

Ковда она обучилась всему, жалуют ее чином, ундер-офицером, офицером и так дослужилась до енерала. Женшина!

А тот с етой досады стал пить с горя. Жил плохо. Дожил — в одной рубашке остался. Пошел в кабак, сидел, думал, думал и додумался. Таким же манером приходит, на службу записался. Его также дядька учит. Но у него с печали мешаться стало. Но все таки он понял и словесность и ружейные приемы, смог до возвышения дослужиться, но только до полковника.

Вдруг делатся в том месте тревога. Нужно прибавить в город войска. Приказывают полковнику: «Гони войско в этот город. А ты, енерал, держи войско и наследуй как следушшим порядком».

Ковда она узнала его, своего хозяина (сошлись они в присутственном месте, али где в беседе, а у него рубец был на шее), она подошла и говорит: «Ах, кака одежа у вас хороша! Кто её шил? Расстегни ка ворот, я лучше разглежу». Тот, дурак, росстегнул. Она поглядела рубец. «Верно — думат — правду, мой хозяин».

Ну, потом нужно гнать полк. Гонят. Доехали до станции. Енерал распоряжатся: «Ну, полковник, иди ишши фатеру!» Ну тот нашол. Не худу́ жо фатеру нашол. А енералу не ндравится. «Запах, говорит, плохой». Ругатся, подошел: хлесь, хлесь — набил полковника. Завтре опеть енерал бьет полковника. А ей хочется свои побои отплатить. Тот думат: «Ну енерал!.. Хошь бы убрали его куды небудь!»

Вот последня станция. Это был тот город. Он кроме своего дома ничего не мог лучше найти енералу. Енерал говорит: «Вот ето хорошой хозяин. Очень рад!» Разошлись по разным комнатам. Енерал с хозяином пошол в отдельну комнату, а полковнику приказал итти в суседню. «Ступай и все пиши». Вот енерал спрашивает: «А што жо, ты — старожил, али приезжой?» — «А я, говорит, вашо превосходительство, мене все это имущество досталось так, дарма»... «Как дарма?» — «Да вот так. Были мы в одном месте. Все хвалились то тем, то другим, а он (прежней хозяин) нечем не хвалится. А я ему и говорю: «Похвались хошь бабой своей». А я ему и говорю: «Я ее угребу».

«Поспорили, составили договор — достать знаки: перстень, бруслет, чесы. Все сделали. Ежели я принесу знаки — то все заберу, ежели нет — я ему вечной слуга. Вот я явился к ней с письмом, што его товарищ. Она меня приняла честь честью, потом повела в отдельну комнату. Я ей и говорю, што муж ее велел с ней ночевать. Как она закричит, затопат. Сбежались слуги. Она говорит: «Возьмите етого человека нече́сно». Стали меня бить. Избили, выбросили. Лежал я до солнца. На другой день стал, пошол в кабак шкалик вина выпить. Пошел, попадает мене старуха встречу. — «Што ты, дитетко, печальной?» Меня серцо взяло, пнул ее. Та говорит: «Не пинай, дитетко, я теби ишшо пригожусь!» Верно, думаю, стары люди! Росказал ей, как меня напотчивали и проводили. Она научила сделать гартироп, на середку выбрать доску с сучком, сучек выбить, дырку сделать и сделали. Старушонка повезла на базар. Та едет, спрашиват: «Как цена?» — «25 рублей». Купила, поставила в свою спальну. Вечером сидела, сидела, плакала, потом уснула своим крепким сном. Я вылез, забрал все: часы, бруслет, перстень. Забрал, пришел в условлено место, где условие писали при всей публике, принес все знаки и все заступил у него сколько было».

А полковник все пишет там. Тут енерал и говорит: «Ну што записал, полковник?» Тот говорит: «Записал всё!» Ну россудил енерал хозяина. Сразу и расстреляли этого человека. А у него были родственики. Оне донесли все в сенат амператору. Тот приехал, призвал енерала, спрашиват: «За что ты росстрелял его?» Тот все россказал, как было. Прочитал царь: — «Правду», говорит: «все тут записано?» — «Правда», говорит: «вашо величество». Тот его выше енерала сделал графом, графску одежу на него надел.

Приежат он в этот город свой. А полковник и думат: «Штоб тебя язвило! Я думал ему там голову снесут, а он графом приехал!» Ну, с дороги все таки стали пить, гулять, хоть и трудно это полковнику.

Ковда погуляли, граф и говорит: «Полковник, как хошь, а эту ночь ночевать со мной должен». Ковда пришло време ночевать, граф розделся, а полковник медлит. Граф кричит: «Што ты думать — роздевайся!» Тот розделся. «Ну, ложись со мной!» Тот