Герман Геринг: Второй человек Третьего рейха - Франсуа Керсоди

Это до странности походило на отработанный сценарий, о чем мы говорили выше, а всю сцену довольно подробно описал адъютант Гитлера Герхард Энгель. Он вспоминал: «Геринг обязался снабжать армию и заявил, что по воздуху можно перебрасывать в среднем 500 тонн ежедневно. Для этого будут привлечены все самолеты, включая даже машины гражданской авиации. Цейцлер усомнился в этом, полагая, что 500 тонн может не хватить и что следует учитывать метеоусловия и потери. Но рейхсмаршал с гневом ответил, что самолеты будут летать независимо от погоды. Демянский “воздушный мост” и другие операции показали, что это вполне возможно…»[463] Но Цейцлер продолжал сомневаться: «Каждый день по 500 тонн воздушным путем?» – «Я могу это сделать», – ответил Геринг. «Это ложь!» – вскричал Цейцлер. Побагровев, Геринг уже хотел было наброситься с кулаками на начальника штаба Верховного командования сухопутных войск. Энгель, пораженный этой сценой и удивленный уверенностью Геринга, отметил: «Нас ввел в заблуждение его оптимизм, который не разделяли остальные офицеры люфтваффе».

Так и было. Генерал фон Рихтгофен уже высказал мнение, что в зимних условиях снабжение по воздуху целой армии невозможно. А ОКВ (явно основываясь на сведениях, представленных самими люфтваффе) подсчитало, что для удержания Сталинграда требуется ежедневно доставлять в «котел» по 700 тонн[464] продовольствия, боеприпасов и горючего с помощью 500 транспортных самолетов. Но в составе 4-го воздушного флота имелось всего 298 таких машин, да и не все из них были готовы к вылету. К тому же они базировались на аэродромах в Морозовске и в Тацинской, находившихся соответственно в 180 и 220 километрах от Сталинграда. Фактически после провала операции «Меркурий» на Крите и зимних потерь в России люфтваффе располагало всего 730 транспортными самолетами, большая часть которых в это время занималась снабжением немецко-итальянской армии Роммеля в Ливии и срочной переброской войск в Тунис…

Но когда у фюрера появлялась навязчивая идея, никакие подробности его уже не интересовали. «Гитлер, обычно дотошный в отношении цифр, даже не спросил в тот день, как и откуда будут высвобождены необходимые самолеты, – написал Шпеер. – Слова Геринга, казалось, оживили его, и он, вновь обретя уверенность в себе, решительно произнес: “Итак, Сталинград должен быть удержан! Нет смысла продолжать рассуждать о прорыве 6-й армии, при котором она лишилась бы всей своей тяжелой техники и потеряла бы боеспособность. 6-я армия остается в Сталинграде!”». А майор Энгель записал в дневнике: «Фюрер очень обрадовался вмешательству рейхсмаршала и заявил, что тот сумеет выполнить задачу, как в добрые старые времена. Он не робеет, как многие армейские господа».

У Геринга также не было их опыта, но вопрос стоял иначе[465]. Советские войска полностью сжали тиски вокруг Сталинграда, сделав крайне проблематичным всякий выход из «котла» находившихся в нем дивизий вермахта, а их дальнейшее сопротивление бессмысленным. Командир 8-го авиационного корпуса генерал Фибих, назначенный ответственным за снабжение окруженных войск, задействовал в операции не только 320 транспортных самолетов Ю-52 и Ю-56 с аэродрома в Тацинской, но и две эскадры самолетов Хе-111, базировавшиеся в Морозовске.

Однако лишь треть этих самолетов оказались боеспособными, снег на аэродромах и холод весьма затрудняли взлет, а туман и облачность над «Питомником»[466] часто не давали возможность приземлиться. Так что в журнале боевых действий ОКВ не случайно 27 ноября появилась такая запись: «Только 27 Ю-52 смогли вчера приземлиться в районе Сталинграда». А 28 ноября такая: «Вчера только 30 “юнкерсов”». А 1 декабря такая: «Вчера 30 Ю-52 и 35 Хе-111». А 2 декабря следующая: «1 декабря только 15 Ю-52 и 25 Хе-111». Самолет Ю-52 поднимал в воздух 2 тонны груза, а бомбардировщик Хе-111 – всего 1,5 тонны, поэтому за период с 27 ноября по 1 декабря в Сталинград было доставлено соответственно 54, 60, 112 и 67,5 тонны грузов[467]. А мы помним, что ОКВ считало, что для удержания города необходимо доставлять 6-й армии ежедневно по 700 тонн груза. Сам же Паулюс определил необходимый ежедневный минимум в 600 тонн. Таким образом, объемы снабжения были весьма далеки от расчетных цифр, и вскоре стало очевидно, что рейхсмаршал вновь оказался несостоятельным…

Двадцать пятого ноября, после сложного путешествия из Витебска, фельдмаршал фон Манштейн прибыл в Новочеркасск. Здесь формировался штаб новой группы армий «Дон». Двадцать седьмого ноября Манштейн вступил в командование. Связавшись с фон Вейхсом, Паулюсом, Готом и фон Рихтгофеном, он оценил обстановку и пришел к нескольким выводам. Во-первых, в период с 19 по 24 ноября существовала возможность прорыва 6-й армии на запад, пока противник не укрепил свои позиции западнее и юго-западнее Сталинграда. Но теперь этот прорыв был уже невозможен, учитывая стратегическую ситуацию и сложившийся расклад сил. Во-вторых, двадцать две немецкие дивизии, понесшие серьезные потери, практически лишенные снабжения и запертые в разрушенном городе в зимних условиях, смогут всего несколько недель сопротивляться окружившим их шестидесяти хорошо вооруженным дивизиям противника, которые получали беспрерывное тыловое обеспечение и к тому же имели свободу маневра. В-третьих, операция по деблокаде окруженных в Сталинграде войск может и должна быть проведена, но она никоим образом не приведет к возврату потерянных позиций. Она должна иметь целью лишь создание и удержание коридора до города на юге для того, чтобы перебросить по нему продукты питания, боеприпасы и горючее в количестве, которого хватило бы 6-й армии для того, чтобы вновь обрести свободу маневра и проложить себе путь на юго-запад. Наконец, для того, чтобы прорвать кольцо советского окружения, пусть даже на узком участке и на весьма ограниченное время, потребуются силы, намного превосходящие те, которыми располагает поспешно сформированная группа армий «Дон»…[468] Обо всем этом фельдмаршал фон Манштейн проинформировал Гитлера в своем докладе от 28 ноября. Доклад заканчивался просьбой как можно скорее отдать соответствующие распоряжения и незамедлительно прислать подкрепления. Но к его огромному удивлению, ни одного нужного приказа не последовало, а подкрепления он получил очень нескоро…

А все потому, что неутешительная ситуация в Северной Африке вновь заставила ставку фюрера отодвинуть войну в России на второй план… Ведь уже 26 ноября 1942 года в Растенбурге все занимались подготовкой операции «Лила», имевшей целью захват французского флота в Тулоне, сдерживание американских войск, уже дошедших до Бизерты и Гафсы в Тунисе, а главное, поддержку Африканского корпуса в Ливии, потерявшего 80 процентов своего вооружения и продолжавшего отступление перед превосходившими его силами 8-й британской армии. Фельдмаршал Роммель лично прибыл в ставку Гитлера 28 ноября и попросил фюрера разрешить ему оставить позиции перед Эль-Агейла, которые, по его мнению, удержать невозможно. И закрепиться на более выгодных позициях перед Габесом в Тунисе[469]. Но Гитлер и слышать не желал об отступлении ни в Африке, ни в России, так как это было чревато «потерей престижа»[470]. И поэтому он приказал Роммелю любой ценой держаться на занятых рубежах и надавить на итальянцев, чтобы те увеличили объемы снабжения германо-итальянских войск морем, задействовав для этого свой военный флот. Но Роммель, стоя на своем, предложил Гитлеру лично отправиться в Африку, чтобы ознакомиться с ситуацией на месте, или послать туда кого-нибудь из своего окружения. Гитлер разозлился и обозвал всех генералов «трусами и пораженцами», но потом приказал Герингу предоставить Роммелю все необходимые средства для организации действенного сопротивления в Ливии. Рейхсмаршал ответил в типичной для него манере: «Мой фюрер, можете положиться на меня! Я займусь этим лично!» А поскольку требовалось нажать на итальянцев для того, чтобы те увеличили свой вклад в войну, он взялся доставить Роммеля в Италию на своем личном поезде…