Три недели в Советском Союзе - Александр Абердин

Переборка в помещении перед рубкой, служившая ещё совсем недавно палубой, была убрана, прозрачный пол рубки также сняли и куда-то убрали, а два шлюза, через которые можно было раньше войти в неё, наглухо задраены и в самой рубке теперь должны будут служить частью пола. Подняться в рубку, имевшую в плане форму овала длиной в двенадцать метров, шириной в семь и высотой около пятнадцати, можно было на двух лифтах. Посреди рубки теперь стоял большой пульт управления, окруженный двенадцатью креслами с большими плазменными экранами, поверх которых было хорошо видно через иллюминаторы всё, что творилось снаружи корабля. Для того, чтобы посмотреть вперёд, то есть вверх, нужно будет теперь запрокидывать голову, но пилотские кресла легко откидывались назад вместе с частью пульта, так что пилоту предстояло управлять кораблём лёжа, если он не хочет доверяться изображению на экране.

Заняв место рядом с командиром корабля, Сергей Александрович стал наблюдать за всеми манёврами в положении сидя. Кресло вращалось вокруг своей оси и могло подниматься на полтора метра от пола, так что обзор был просто превосходным. Вот теперь ему стало в космосе по настоящему интересно. Во-первых, он был одет в лёгкую земную одежду, совершенно не стесняющую движений, во-вторых, огромные, совершенно прозрачные безбликовые иллюминаторы толщиной сантиметров в тридцать, давали прекрасный обзор и, словно приближали всё. Глазея во все стороны, Сергей Александрович подмечал множество деталей. Вот километрах в пяти от «Семёна Дежнёва» встал на орбите справа «Витус Беринг», стартовавший сразу после них и к нему устремилось сразу несколько космических лифтов, которые тут же стали извлекать из хвостовой части огромные серебристые водородные танки-дьюары. Теперь они уже были не нужны, в отличие от кислородных. Другие корабли немедленно подвезли к космоплану голубые баки с мультитексом. Сотрудники транспортного подразделения корпорации «Семён Рокотович», так они шутливо называли свою родную контору, работали так быстро и сноровисто, что он не выдержал и зааплодировал им, громко воскликнув во весь голос:

— Браво, мальчики! Блестящая работа!

В рубке тотчас послышался их весёлый смех и ответное:

— Спасибо, Батя! Не сочти, что мы торопимся поскорее спровадить тебя на Марс, но по другому мы работать не приучены. Счастливого полёта тебе и нашей Мамуле! Передай от нас низкий поклон деду Гарику.

Вскоре командир «Дяди Сени» приказал всем пассажирам занять противоперегрузочные ложа и как только бортовой компьютер известил его о том, что всё в полном порядке, второй пилот медленно двинул огромный космоплан вперёд. Когда он пролетел по орбите три десятка километров, Сергей Александрович увидел выстроившиеся цепочкой пять громадных, довольно плотно скомпонованных конструкций, сверкающими разноцветными приводными огнями. Это как раз и были те самые шайтан-сараи, которые должен теперь тащить на своих могучих плечах великий русский первопроходец «Семён Дежнёв». Готовясь к этому совместному большому полёту на Марс, где уже жило пятнадцать с лишним тысяч колонистов, их собирали на орбите более полугода и теперь настало время отогнать их туда.

Наконец «Семён Дежнёв» медленно и величаво вошел в казалось бы широченный проём, но на самом деле действительно протискиваясь сквозь него, словно любопытный щенок между двумя досочками штакетника в палисадник. Работа второго пилота и бортового компьютера была просто ювелирной. Космоплан встал на заданное место, на его корпусе откинулись несгораемые заглушки и в напряженной тишине послышалось лёгкое цоканье, это вошли в свои гнёзда штанги стыковочных механизмов и вот уже все двадцать четыре переходных модуля были надёжно состыкованы и вся эта громадина весом почти в шестнадцать тысяч тонн стала единым целым и второй пилот доложил:

— Командир, стыковка завершена штатно. Можем запускать движки и лететь на Марс.

— Спасибо, Сева. — Поблагодарил его Николай Зимин — Ты настоящий виртуоз ручной стыковки. В главном штабе ВКС, наверное, всё никак не перестанут лить по тебе слёзы. Ну, что, други мои, с Богом! Продуть маршевые двигатели!

— Есть продуть маршевые двигатели. — Ответил ему главный бортинженер космоплана.

Полковник Зимин весело воскликнул:

— Включить камеры нагрева маршевых двигателей!

— Есть включить камеры нагрева! — Так же весело откликнулся борт инженер и добавил — Керогаз вышел на пятьдесят, семьдесят, девяносто процентов мощности, Володя. Есть сто процентов мощности на камерах нагрева, командир. Жду команду!

И команда последовала, да, ещё какая:

— Пускай мазуту, Лёшка!

— Есть пустить мазуту, командир! — С каким-то совершенно неописуемым восторгом воскликнул главный бортинженер.

Сразу после этого все, кто был в пилотской рубке дружно и радостно заорали:

— Пошла мазута!

По всему кораблю прошла лёгкая встряска и он быстро двинулся вперёд, легко набирая вторую космическую скорость и преодолевая земное притяжение. Сначала Сергея Александровича слегка вдавило в кресло, но через пару минут к нему пришло ощущение собственного веса и приятной лёгкости. Космоплан летел с ускорением в ноль семьдесят пять же, а поскольку он и до этого двигался по орбите с очень высокой скоростью, то большего и не требовалось, чтобы через пятьдесят восемь суток долететь до Марса, погасить скорость и занять своё место на орбите.

Глава 31. Прогулка Сергея Чистякова по Марсу

Когда в небольшой прихожей их каюты прозвучал звонок, Сергей Александрович уже находился там и потому открыл шлюз уже через пару секунд и радужно поприветствовал гостей:

— Ульрика, Дмитрий, добрый вечер, прошу вас входить.

Дмитрий Бекетов держал в руках большой букет роз и бутылку безалкогольного французского шампанского «Космос». Его супруга пластиковую коробку со старинной куклой, одетой, однако, не в платье принцессы, а в униформу стюардессы. Поэтому хозяйка каюты, которая немедленно вышла из гостиной, всплеснула руками и радостно воскликнула:

— Какая прелесть! Ульрика, дайте я вас расцелую!

Сергей Александрович и Юлия Дмитриевна довольно часто принимали у себя гостей. Довольно часто они устраивали и дружеские вечеринки в большой кают-компании корабля, на которые собирались по несколько сотен человек. Они не старались никому понравиться, а просто вели себя так, как привыкли. А ещё они с первого же дня стали помогать членам экипажа «Семёна Дежнёва» по хозяйству. Юлия Дмитриевна не стеснялась пройтись по его коридором с пылесосом, а Сергей Александрович без малейшего зазрения совести убирал навоз за коровами в космическом хлеву, сверкающем чистотой. Может быть поэтому все остальные пассажиры вели себя точно также. Они даже составили график работ, чтобы составить компанию господину главному координатору, к которому все члены экипажа обращались только на ты и называли его Батя. Они не старались вырвать у него из рук скребок или тёрку, но всегда были рядом, чтобы подставить своё плечо первыми, когда ему требовалась помощь.

Свою Мамулю они и вовсе были готовы носить на руках, но та с милой улыбкой говорила им, что вполне сможет справиться и сама. По сути дела на корабле не было привилегированных пассажиров. Большинство людей, что называется, были простыми работягами, которые летели на Марс только для того, чтобы поднять там колонию. Были среди них даже ареологи, учёные других специальностей, возрастной состав имел большой разброс, от тридцати до семидесяти пяти, но больше всего было всё-таки молодых супружеских пар, которые ещё не успели обзавестись детьми. Все пассажиры были полны энтузиазма, но Марс виделся им не планетой радости, а местом трудной, упорной и довольно опасной работы, к которой они все были вполне готовы.

Об этом можно было судить хотя бы потому, что каждый из них вместе того, чтобы взять с Земли разрешенные двести килограмм личного груза, всяких там книг-фотографий-пупсиков, предпочёл иметь всё это на хард-дисках титановых ноутбуков, а вместо этого брал в полёт рабочие защитные и термокомбинезоны, кислородные маски и прочную, надёжную обувь. Поэтому все они были одеты довольно скромно, без излишеств. Когда Ульрика Бекетова, в девичестве Майнхоф, вошла в их каюту со старинной куклой в руках, Сергей Александрович сначала подумал о том, что она решила подарить ей какую-то свою реликвию, но немка на прекрасном русском языке сразу же сказала:

— Сергей Александрович, я знаю о том, как вы проницательны. Нет, это не любимая кукла моей прабабушки, но она действительно старинная, её изготовили в Гессене в восемнадцатом веке, и не я пошила ей униформу стюардессы космического лайнера. Просто мы с Дмитрием знали, что полетим на одном корабле с вами. Я очень надеялась встретиться с вами если не здесь, на «Дежнёве», то на Марсе и потому подготовила вам подарок, Юлия. Вы ведь очень любите красивые куклы? Так ведь?