Время меча - Юрий Нестеренко

— Честно говоря, я до последнего момента не был уверен, что эти магические сеансы связи — не игра моего воображения, — признался Артен. — Пришлось рисковать.

— Мне тоже, — хмыкнула Элина.

— Да, кузина, конечно же, я благодарен вам… я даже не могу выразить, как. Для этого нужно быть поэтом, а не ученым, — смущенно усмехнулся принц.

— Но знаете… теперь, когда все кончилось… вы только не обижайтесь, но я хотел бы… попросить у вас назад свои волосы. Вы понимаете, не слишком приятно, когда кто-то может следить за тобой и вторгаться в твои мысли… даже если этот кто-то — вы.

— Да, принц. Я понимаю, — она сняла с шеи и протянула ему медальон, с которым не расставалась все эти месяцы. Артен нащупал пружинку и нажал ее. Порыв ночного ветра подхватил срезанные волосы и унес их в темноту. — А вы полагаете, что все уже кончилось? — разочарованно спросила Элина.

— В смысле?

— Вы намерены теперь вернуться в Тирлонд?

— Элина, за кого вы меня принимаете? Разумеется, теперь мы доведем дело до конца и все вместе отправимся в Зурбестан!

Самым интересным предметом, найденным при обыске, оказался золотой знак орла на волке, обнаруженный в палатке командира — он играл ту же роль, что и золотая пайцза во владениях хана Курибая, то есть должен был, по крайней мере теоретически, обеспечить безусловное содействие экспедиции со стороны любого подданного хурданистанского шаха. Поэтому денег в отряде практически не было — все, что могло понадобиться, его члены имели право реквизировать просто так, а если жителям какого-нибудь дикого кишлака золотой шахский знак показался бы недостаточно убедительным, их убедили бы стальные сабли. Впрочем, то был лишь крайний вариант — как уже упоминалось, хурданистанцы придавали не меньшее значение секретности, чем тургунайцы, и стремились избегать всяких встреч с посторонними. Посему отряд был основательно снаряжен для дальнего похода. Помимо походной утвари и припасов, победителям достались доспехи и оружие.

Элина и Эйрих, наконец, смогли умыться и смыть с себя кровь из меха с водой. Графиню мало волновал дележ трофеев, а вот Эйриху стоило определенного труда убедить горцев не жадничать и отказаться от идеи пригнать в родной кишлак всех лошадей, груженых всем добытым добром. Узнав об участи столь важного отряда, власти Хурданистана вполне могли бы направить солдат с обыском в близлежащие селения, и тогда подобные находки сослужили бы очень скверную службу всему кишлаку. Поэтому ограничились тем, что выбрали себе коней, оружие, теплую одежду и кое-что из съестных припасов. Элина немного пофехтовала с Эйрихом на хурданистанских саблях и пришла к выводу, что прямой обоюдоострый цаньский меч нравится ей больше; таким же оказалось и предпочтение Эйриха.

Меж тем уже брезжил рассвет, окрашивая холодные снеговые шапки вершин в теплые розовые тона. Несмотря на то, что освободители провели без сна всю ночь, да и пленники в последние две ночи не имели возможности выспаться, отдыхать было некогда — следовало покинуть разгромленный лагерь как можно скорее. Шестеро всадников выехали на запад по той самой дороге, которая привела к месту гибели хурданистанский отряд. Ехавший впереди Шамхас исполнял роль головного дозора, а Ханды — хвостового.

Прошло немногим более получаса, прежде чем на покинутом месте боя появился первый шакал. День для него определенно начинался удачно.

В пути разговаривали мало; дальнейшие планы решено было обсудить потом, в спокойной обстановке, когда все отдохнут. Даже Элина не стала кратко пересказывать Артену историю своих приключений, так как хотела позже насладиться подробным рассказом; принц же слишком хотел спать и не настаивал. Вечером наконец добрались до кишлака.

Жители радостно приветствовали земляков и гостей и с интересом рассматривали бывших пленников. От внимания Элины не укрылось, что Йолленгел, хотя и тоже разглядывает освобожденных, старается при этом не попадаться им на глаза. Тем не менее было очевидно, что представить их друг другу все же надо; графине пришлось ограничиться фразой «это Йолленгел, мы спасли его в луситских лесах от тамошних варваров». В другое время Артена бы такое объяснение не устроило — он, как минимум, поинтересовался бы, лусит ли сам Йолленгел и почему его хотели убить — но сейчас принц чувствовал себя слишком уставшим и, произнеся по-тарвилонски «рад познакомиться, Йолленгел», просто пожал эльфу руку. На востоке обычай рукопожатия не был распространен, поэтому Рандавани и Йолленгел учтиво раскланялись, обменявшись при этом одинаково пронзительными взглядами, после чего, как заметила Элина, эльф стал еще более старательно отодвигаться на задний план.

Позже, когда освобожденные ушли в отведенную им гостеприимными хозяевами отдельную комнату (помещения в домах горцев были невелики, и впятером гостям было бы уже тесно), Йолленгел подошел к графине и попросил и впредь сохранять его тайну.

— Но ведь вы и парой фраз с ними не обменялись! — Элина почти не скрывала раздражения. Эльф неопределенно повел плечом, показывая, что у него нет логического объяснения.

— Теперь вы вернетесь на Запад? — спросил он.

— Нет, — уверенно ответила Элина. — Должно быть, отправимся в Тургунай, а оттуда — в экспедицию на восток.

— Ясно, — кивнул эльф и направился прочь. Завидев Эйриха, который умывался во дворе, прежде чем отправиться спать, эльф подошел к нему.

— Эйрих, вы нужны мне как переводчик.

— До утра подождать не может? — зевнул Эйрих.

— Мне бы хотелось решить этот вопрос сейчас.

— Ну ладно, — Эйрих вытер волосы и повесил полотенце на плечо.

Вдвоем они отыскали Кайсы-ака, который как раз загонял овец в сарай. Йолленгел дождался, пока он закончит с этим делом, и отозвал его в сторону

— на таком уровне он уже знал язык. Трое отошли за сарай, оказавшись, таким образом, на краю селения, там, где верхняя терраса переходила в склон горы. Кайсы-ака ждал. Йолленгел, ничего не говоря, снял свой тюрбан.

Эйрих метнул на него короткий неодобрительный взгляд. Выражение лица старого пастуха, однако, не изменилось — он по-прежнему смотрел выжидательно. Йолленгел провел рукой по волосам, откидывая их назад. Снова никакой реакции.

— Спросите его, не удивляет ли его моя внешность, — не выдержал эльф.

Эйрих выслушал ответ старика.

— Он говорит: «Мир велик, и в нем живет много разных народов. Твой облик ничуть не более странен, чем облик твоих спутников. « В самом деле, — добавил Эйрих от себя, — они ведь здесь никогда прежде не видели не только эльфов, но и белых людей.