Московские легенды. По заветной дороге российской истории - Владимир Муравьев

Но как бы то ни было, прививка партийного вандализма оказалась слишком успешной: до сих пор московские власти с благословения архитектурного руководства сносят то одно, то другое здание исторической застройки.

В «Независимой газете» от 11 декабря 1999 года Московским городским отделением Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры опубликован «Предварительный список памятников истории и культуры Москвы, уничтоженных или искаженных при Юрии Лужкове». В списке 66 номеров, в основном он охватывает центр Москвы, включая Кремль. Список не полон, каждый знающий город москвич может его пополнить не одним адресом.

В уничтожении исторических памятников Москвы принимало и принимает участие значительное количество «деятелей» как власти, так и «архитектурной общественности». Безусловно, наступит время, когда мы сможем назвать имена и перечислить их, мягко говоря, конкретные проявления «глупости», но по сути являющиеся преступлениями.

Но конкретного виновника уничтожения Сухаревой башни мы можем, опираясь на документы, назвать сегодня: это персонально Л. М. Каганович. Он был не только инициатором сноса, но и руководителем осуществления своей инициативы.

Конечно, Каганович имел полную возможность своей властью снести Сухареву башню, никому ничего не объясняя; оцепить, сделать зону, обнести забором с вышками, и никто не то что спросить, что происходит, даже посмотреть в ту сторону не посмел бы. Но Каганович как истинный партийный функционер соединял в себе самовластного насильника с бюрократом. В НКВД уничтожение людей обставлялось «законными» актами: перед тем как передать дело «тройке», велось следствие, предъявлялись обвинения. Теперь весь мир знает, каково было следствие и каковы обвинения. Но они тем не менее были, считались законными и давали следователям и обвинителям душевное спокойствие, избавляя от сознания своей вины. (Каганович на заседании МК 1962 года настаивал на своей невиновности: «Здесь говорят, что я нечестный человек, совершил преступление… Да как вам не стыдно… Вы должны подумать и сказать: вот, Каганович, записываем решение, тебя следовало бы из партии исключить, но мы тебя оставляем, посмотрим, как ты будешь работать, опыт у тебя есть, этого отрицать нельзя, этого отнять у меня никто не может…»)

Каганович, настаивая на сносе Сухаревой башни, как партийный бюрократ предъявил ей стандартные обвинения лубянских следователей:

1. Общее обвинение в антисоветской и антигосударственной деятельности: она «мешает развитию города», а «мы должны решительно бороться с антигосударственными тенденциями в городском строительстве», те же «архитекторы», которые требуют сохранить ее, выступают против «Советской власти» (Выступление Кагановича 1 июля 1934 года).

2. Важным пунктом обвинений являлась деятельность «до 17-го года». Сухарева башня имела порочащий эпизод в своей истории. «Хотя архитектура, конечно, старая, — заявил Каганович, — построена она, эта башня, Петром I в честь полковника Сухарева, который зверски подавил стрелецкий бунт» («Вечерний клуб», 3 января 1992 года).

3. Обвинение в терроризме. Наиболее распространенным было обвинение в подготовке терактов против Сталина и других руководителей партии. Сухареву башню Каганович обвинил в смерти простых людей: «Главным мотивом решения о сносе было увеличивающееся движение автотранспорта в городе, появление огромного количества автомобилей и каждодневная гибель людей возле Сухаревой башни. Когда я на совещании архитекторов назвал цифру — 5 человек в день, то известный архитектор товарищ Щусев поправил меня. Он сказал, что гибнет не 5, а 10».

Сфантазированная Кагановичем «гибель людей», взятая с «потолка» цифра 5 и явно ироничная реплика Щусева были предъявлены как причина для обвинения.

Ложь как метод Кагановича подтверждает и другое его заявление: «Сухарева башня пришла в крайне ветхое состояние, можно сказать, аварийное. Она вся была в трещинах: и внизу, и в фундаменте, и наверху», хотя все знали и видели, что ее состояние совсем не таково.

По существу, Каганович обвиняет Сухареву башню в контрреволюционных преступлениях, подпадающих под знаменитую 58-ю статью Уголовного кодекса, под те ее пункты, которые влекли за собой расстрел, что и требовалось доказать.

Уже в 1930-е годы, понимая, кто является действительным виновником и руководителем разрушения исторической Москвы, люди опасались осуждать сносы вслух.

Демьян Бедный в поэме «Новая Москва» отметил, что устрашение москвичей дало свои результаты:

Как грандиозны переменыВезде, во всем — и в нас самих.Снесем часовенку, бывало,По всей Москве: ду-ду! ду-ду!Пророчат бабушки беду.Теперь мы сносим — горя мало,Какой собор на череду.Скольких в Москве — без дальних споров —Не досчитаешься соборов!Дошло: дерзнул безбожный бич —Христа-Спасителя в кирпич!Земля шатнулася от гула!Москва и глазом не моргнула.

Но между собой люди все-таки обсуждали разрушения в Москве, возмущались, проклинали разрушителей. Если при таком разговоре оказывался сексот-осведомитель, то его донос становился причиной ареста, а неосторожные слова — поводом для обвинения. Известный искусствовед Г. К. Вагнер свои воспоминания назвал «Десять лет Колымы за Сухареву башню», в них он говорит, что первое обвинение, которое предъявили ему в НКВД, было: «Ругал Кагановича, Ворошилова и других за снос Сухаревой башни и Красных ворот». О предъявлении подобных обвинений вспоминают многие московские интеллигенты, ставшие жертвами Лубянки.

Краткие информации в «Рабочей Москве» отразили хронологию разрушения Сухаревой башни.

19 апреля 1984 г. «Верхние шесть метров Сухаревой башни уже разобраны. Закончена также разборка главной гранитной лестницы, 60-пудовый шпиль башни спущен на землю. Самая ответственная часть работы, таким образом, закончена… Вчера закончена съемка часов с башни».

Г. К. Вагнер, автор книги мемуаров «Десять лет Колымы за Сухареву башню». Фотографии

29 апреля. «Вчера закончился разбор призмы (верхней части) Сухаревой башни, Приступлено к сносу основного здания».

24 мая. «Разборка Сухаревой башни заканчивается… Общий план работ выполнен более чем на 80 процентов. Нижний этаж будет разобран в течение ближайших 5–6 дней. Все строительные материалы предоставлены горотделу для использования при замощении улиц».

12 июня. «В ночь на 11 июня закончились работы по сносу Сухаревой башни. Разобрано свыше 16 тыс. кубометров стройматериалов. Образцы работы показали лучшие ударники Мосразбора тт. Ульбашев, Латыпов, Себерзьянов, Барбарошин. Они будут премированы».

К осени 1934 года Сухарева башня была разрушена полностью, обломки кирпича вывезены, площадь залита асфальтом. Но и этого Кагановичу было мало, ему хотелось предать забвению само имя башни, о котором напоминало название площади. 25 октября он сообщает Сталину (который и на этот раз находился в Сочи): «Предлагаем переименовать Сухаревскую площадь в Колхозную и соорудить к праздникам доску почета московских колхозников». Сталин согласился с установлением на Сухаревской площади доски почета, но насчет переименования промолчал. Однако в том же 1934 году, как было объяснено, «в честь 1-го Всесоюзного съезда колхозников-ударников», Сухаревская площадь была переименована в Колхозную.

Черная книга, или Настоящая причина разрушения Сухаревой башни

Разборка Сухаревой башни. Фотография 1934 г.

Самая заветная легенда про Брюса — это легенда про его библиотеку, про находившиеся в ней книги по чародейству и главную из них — Черную книгу.

Каким уважением пользовалась на Руси с давних времен книга, как сильна и глубока была вера в то, что именно в книге заключена вся мудрость мира, что она источник всех знаний, показывает широко известное предание о Голубиной книге, которая «выпадала на землю с небес».

Библиотека Брюса после его смерти была отдана в Академию наук, был составлен и напечатан полный каталог его книг. С ним сейчас может ознакомиться каждый желающий. Но легенда уверяет, что в этом списке отсутствуют самые важные, самые ценные книги его библиотеки — книги по чародейству, потому что он их спрятал где-то в Сухаревой башне. А что они были, об этом свидетельствуют ходившие среди книжников их списки, хранившими их в большой тайне и сообщавшие эти сведения только самым верным людям.

Именно эти чародейные книги Брюса, утверждает легенда, особенно привлекали Петра I. Проявляли к ним интерес и другие российские правители.