Собрание сочинений в одной книге - Джек Лондон

– Это потомки отряда Де-Васко, смешавшегося с племенем караибов, – уверенно заявил Торрес, глядя на собравшуюся толпу. – Достаточно взглянуть на них, чтобы не осталось ни малейшего сомнения в их происхождении.

– Но они вернулись от христианской религии Де-Васко к древним языческим обрядам, – добавил Фрэнсис. – Поглядите-ка на этот алтарь вон там. Алтарь сделан из камня, и судя по запаху на нем жарится не завтрак, а жертвоприношение, хотя оно и пахнет бараниной.

– Слава Богу, что это только ягненок! – с облегчением вздохнула Леонсия. – Древний культ Солнца признавал человеческие жертвы. Это же, вне всякого сомнения, культ Солнца. Взгляните на того старика в длинной тоге и в золотой шапке, увенчанной золотыми лучами. Это жрец Солнца. Дядя Альфаро много рассказывал мне о солнцепоклонниках.

Позади алтаря возвышалось большое металлическое изображение солнца.

– Золото, сплошное золото, – прошептал Фрэнсис, – и к тому же без всяких примесей. Обратите внимание на эти лучеобразные зубцы – несмотря на их величину, они сделаны из такого чистого металла, что любой ребенок сумеет согнуть их, как ему заблагорассудится, и даже завязать их в узел.

– Боже правый! Взгляните-ка на эту штуку! – вскричала Леонсия, указывая глазами на грубый, высеченный из камня бюст, который стоял по другую сторону алтаря, несколько ниже его. – Ведь это лицо Торреса. Это лицо мумии в зале мумий майя!

– А вот и надпись, – Фрэнсис подошел поближе, чтобы ее рассмотреть, но повелительный жест жреца заставил его вернуться на свое место. – Она гласит: «Де-Васко». Заметьте, что на статуе точно такой же шлем, как и на Торресе. Подумать только! Взгляните-ка на жреца! Если он не похож на Торреса, точно его родной брат, значит, я никогда в жизни не видел семейного сходства.

Жрец сердитым окриком и повелительным жестом заставил Фрэнсиса замолчать и принялся отвешивать поклоны жарящемуся на алтаре жертвенному животному. Словно в ответ ему, порыв ветра загасил жертвенный огонь.

– Бог Солнца гневается, – с величайшей торжественностью объявил жрец. Его странный испанский язык был, однако, понятен пришельцам. – Чужеземцы явились к нам, и все еще живы. Вот почему бог Солнца разгневан. Говорите вы, юноши, приведшие чужеземцев к нашему алтарю! Разве не повелел я – чьими устами всегда говорит бог Солнца, – разве не повелел я вам их убить? Ведь я повелевал вам убить их!

Один из трех юношей, весь дрожа, выступил вперед и дрожащими пальцами указал сначала на лицо Торреса, а затем на лицо каменного идола.

– Мы узнали его, – заикаясь, пробормотал он, – и не смели убить, ибо помнили пророчество, в котором говорится, что наш великий предок когда-нибудь вернется к нам. Явился ли он в обличье этого чужеземца? Этого мы не знаем и не смеем ни знать, ни судить. Тебе, о жрец, принадлежит знание, тебе принадлежит и суждение. Он ли это?

Жрец пристально взглянул на Торреса и издал невнятное восклицание. Поспешно повернувшись спиной к чужеземцам, он вновь зажег священный жертвенный огонь от пылающих углей в горшке, который стоял у подножия жертвенника. Но пламя взметнулось огненным языком, упало и погасло.

– Бог Солнца разгневан, – снова повторил жрец.

Племя Погибших Душ принялось колотить себя в грудь, причитать и стонать.

– Богу Солнца не угодна наша жертва, – продолжал жрец, – ибо священный огонь не желает гореть. Готовятся страшные вещи. Глубокие таинства, которые одному мне известны. Мы не принесем чужеземцев в жертву… пока… Мне нужно время, чтобы узнать волю бога.

Он жестом приказал своему племени разойтись, прервал незавершенное таинство и велел отвести трех пленников в Большой Дом.

– Я не знаю, что у них на уме, – шепнул Фрэнсис на ухо Леонсии. – Но надеюсь все же, что там нас наконец накормят.

– Поглядите на эту хорошенькую девочку, – проговорила Леонсия, указывая глазами на ребенка с живым умным личиком.

– Торрес уже приметил ее, – шепнул в ответ Фрэнсис. – Я заметил, как он ей подмигнул. Он тоже не знает, что у них на уме, не знает, что с нами будет, но он не упустит ни малейшей возможности приобрести себе здесь друзей. Нам придется глядеть за ним в оба, так как это подлая вероломная тварь, способная преспокойно предать нас, если только это спасет его собственную шкуру.

Пленников ввели внутрь Большого Дома, усадили на грубо сплетенные из трав циновки и вскоре дали поесть. Подали свежую ключевую воду и рагу из мяса и овощей – все это в большом количестве, в странных горшках из необожженной глины. Кроме того, им дали еще горячие лепешки из молотого индейского маиса, несколько напоминающие испанские оладьи.

После того как они поели, женщины, прислуживавшие им за столом, удалились, а маленькая девочка, которая привела их в Большой Дом и распоряжалась всем, осталась. Торрес стал опять с ней заигрывать, но она, небрежно отвернувшись от него, отдала все свое внимание Леонсии, которая, казалось, ее очаровала.

– Она здесь как бы хозяйка, – пояснил Фрэнсис. – Знаете, вроде тех девушек на Самоа, которые занимают всех путешественников и посетителей, какого бы высокого происхождения они ни были, и возглавляют все церемонии и обряды племени. Их выбирают начальники племен за красоту, добродетель и ум. Эта девочка сильно напоминает мне их, хотя она еще так мала.

Девочка подошла к Леонсии. Несмотря на явное восхищение, которое вызывала в ней девушка, в ее поведении не было заметно ни угодливости, ни приниженности.

– Скажи мне, – заговорила она на странном староиспанском наречии своего племени, – правда ли, что этот человек действительно Де-Васко, сошедший с Солнца к нам на землю?

Торрес поклонился со слащавой улыбкой и гордо объявил:

– Я из рода Де-Васко.

– Не из рода Де-Васко, но сам Де-Васко, – подсказала ему по-английски Леонсия.

– Прекрасная идея, продолжайте в том же духе и дальше! – посоветовал испанцу Фрэнсис, также по-английски. – Может быть, это поможет нам выпутаться из глупого положения, в которое мы попали. Мне этот их жрец не очень-то по душе, но он, видимо, главный петух в этом курятнике Погибших Душ.

– Я наконец спустился к вам с Солнца, – заявил девочке Торрес, подхватив совет, данный ему Фрэнсисом.

Девочка окинула его долгим пристальным взором, в котором ясно можно было прочесть сначала раздумье, потом оценку и, наконец, веру. Затем с лицом, лишенным всякого выражения, она почтительно поклонилась ему и, взглянув мельком на Фрэнсиса, повернулась к Леонсии и улыбнулась ей дружелюбной улыбкой, озарившей ее хорошенькое личико.

– Я не знала, что Бог создал таких прекрасных женщин, как ты, – ласково сказала девочка, направляясь к выходу. У двери она остановилась и добавила: – Та, Что Грезит тоже прекрасна, но она совсем не похожа на тебя.