Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

Селатон и его капитан выскакивают из-под рушащегося пилона. Тот падает, как усыпленное животное: сначала подогнув колени, потом на живот, а затем голова падает набок с обмякшей шеей, загнутой назад. Словно вызванная звуком раздираемой стали, вздымается бурлящая стена пыли. Вентан и Селатон выскакивают из пыльной завесы.

Посадочные платформы впереди покрыты обломками и трупами. Вентан бледнеет, увидев павших Ультрадесантников. Их прекрасные доспехи цвета кобальта и золота ободраны и расколоты огнем болтеров. Он видит умершего с полковым штандартом. Это расположенный поверх двуглавого орла золотой символ Легиона. Древко так крепко сжато бронированными кулаками, что на нем остались следы хватки.

Это была почетная стража. Церемониальное отделение, которое сразили, когда они готовились к посадке. Рядом лежат тела городских сановников, торговых чиновников, сенешалей, помощников и бригадиров грузчиков. От них остались окровавленные останки: рассеченные мешки из мяса и рваной одежды. Их поразило оружие, созданное для постчеловеческих войн, оружие, которое способно убить и сейчас убило Легионес Астартес.

Оружие, воздействие которого на немодифицированных, несовершенствованных и незащищенных людей доходит до чрезмерного уровня.

Селатон замедляется и замирает. Он озирает гору мертвецов.

— Идем! — приказывает Вентан.

— Они ждали посадки. — произносит Селатон, словно это имеет какое-то значение.

Вентан останавливается и глядит на сержанта.

Это настолько очевидно, но все же он не заметил. Чтобы увидеть истину, потребовался менее опытный ум Селатона.

Они ждали посадки. Они умерли, ожидая посадки с поднятыми знаменами и штандартами. Но с момента катастрофы, вероятно, прошло пятнадцать или двадцать минут. Пятнадцать или двадцать минут со времени орбитального взрыва, с которого начался огненный дождь.

Они все это время стояли тут и продолжали ждать посадки, когда мир вокруг озарялся?

— Они уже были мертвы, — произносит Вентан. — Мертвы или умирали.

Это убийство предшествовало катастрофе. В лучшем случае — произошло одновременно с ней. Катастрофа не была несчастным случаем.

Над платформой визжат выстрелы. От противовзрывных барьеров позади них с хлопаньем отражаются лазеры. Болтерные заряды закручивают в штопор дым, который рассекают. Повсюду вокруг удары от попаданий.

Вентан видит, как из загрязненного воздуха надвигаются Несущие Слово. С ними идут солдаты, когорты Армии с лазерными винтовками и алебардами.

Они палят по всем целям, которые видят.

Селатон, все еще сдерживаемый этическими параметрами привычной для его понимания вселенной, задает очевидный вопрос.

— Что нам делать? — произносит он. — Что нам делать?

2

На борту «Самофракии» Сорот Чур исполняет свою вторую службу.

Его люди уже убивают большую часть первостепенных членов экипажа. Продвигаясь к главному мостику, прожигая запертые в отчаянии противовзрывные люки, Чур оказывается лицом к лицу с капитаном корабля, который мрачно сообщает о своем отказе помогать Чуру, чем бы ему ни угрожали.

Чур не обращает на офицера внимания. Тот — всего лишь тявкающая дворняжка, которая слишком невежественна, чтобы вести себя осмотрительно. Он тщетно лает о своей непокорности только что вошедшему в дверь карнодону.

Чур хватает голову капитана правой рукой и давит ее, словно сырое яйцо. Он позволяет телу упасть. Экипаж мостика таращится на него, осознавая, что их проблемы гораздо серьезнее, чем они когда-либо представляли. При захвате корабля экипаж мостика обычно может гарантировать себе жизнь в обмен на жизненно-необходимые технические услуги.

Офицеры мостика «Самофракии» видят, как убивают их капитана, и понимают, что в их услугах нет нужды.

Несколько из них вытаскивают пистолеты, невзирая на то обстоятельство, что являются немодифицированными людьми, одетыми в ткань с плетением; невзирая на обстоятельство, что их превосходят числом воины-транслюди, только что прорезавшие себе дорогу на главный мостик; невзирая на то обстоятельство, что их лазпистолеты даже не помнут броню захватчиков.

Чур одет в более свежую модель доспеха «Максимус», как и подобает его статусу командующего. Алый — первый цвет, в который была окрашена броня.

— Смерть, — приказывает он, когда в наплечник со звоном попадает лазерный заряд.

Несущие Слово пользуются кулаками, повесив оружие на ремни. Чур не хочет, чтобы массореактивные заряды уничтожили жизненно-важные пульты управления мостика. Они крушат людей. Хватают их и переламывают шеи с позвоночниками, размазывают черепа, выдирают глотки. Офицерам некуда бежать, но они все равно бегут, вопя от ужаса. Их ловят и вздергивают за волосы, за фалды, за лодыжки и запястья — ловят, подхватывают и убивают. Тела сваливают в кучу в центре палубы перед креслом последнего капитана.

Чур озирает работу. Он поднимает левое запястье и говорит в приваренное к нему устройство из стекла и проводов. На нем нанесен знак священного Октета. Темная блестящая тварь, которая обитает в оплетенной проводами склянке, не передает слова, как вокс. Она просто повторяет их другими устами в других местах.

Услышав сигнал при помощи собственных варп-склянок, на мостик выходят магосы Механикума. Все они из числа примкнувших к Магистру Войны. Они отвернулись от Марса и Терры. Мельчайшие изменения одеяний и символики уже демонстрируют смену стороны, однако первичным в них является мрак. Они окружены тайной своего технологического мастерства, словно тенью.

— Корабль захвачен, — сообщает Чур их предводителю. Магос кивает и расставляет своих людей по мостику.

— Десять минут, и мы обретем подвижность, — говорит магос Чуру. — Стимуляция приближается к выходной мощности.

— Станция «Зетсун Верид», — произносит Чур, называя пункт назначения. Это мелкое специализированное сооружение, часть орбитального архипелага, в котором стояла «Самофракия».

Магос снова кивает. Под палубой гудят системы, набирая активную мощность.

Чур поворачивается к своему заместителю Гералу.

— Локатор, — произносит он.

Отделение Герала вытаскивает вперед локаторный модуль, варп-склянку размером с урну, и ставит его посреди палубы. Они втыкают его в груду трупов, чтобы закрепить в вертикальном положении. Пол под ногами становится склизким от крови.

Они отходят. Что-то внутри склянки пульсирует и колышется, блестя черным, словно слизень. Что-то шепчет во тьме. Что-то прячется в раковину, будто блестящий моллюск. Но только раковина находится не здесь, на мостике «Самофракии», а где-то еще, в иной вселенной, запрятанной в кольцах, петлях и витках внутренней архитектуры.

На горе тел образуется иней. Некоторые из мертвых мышц застывают в трупном окоченении, от чего трупы дергаются и качаются, словно пытаясь вывернуться из-под переплетения конечностей.

Вокруг склянки вспыхивает коронный разряд, который освещает тела, подергивается и трещит на потолочных балках, будто неоновый плющ. Он становится невероятно ярким. Чур отводит взгляд.

Когда он смотрит туда снова, сияние угасает, сваленные в кучу трупы обгорели дочерна, а среди них появилась новая фигура, которая все еще дымится от энергии телепортации.

— Добро пожаловать на «Самофракию», — говорит Чур, склонив голову. В воздухе пахнет вареным жиром от сгоревших тел.

— Сорот. Начнем, — произносит Кор Фаэрон.

В Баррторе горят леса к востоку от Бороса. Сквозь вздымающиеся над кронами дым и искры с грохотом движутся титаны-предатели. Они похожи на борющихся с пожаром лесников. Орудийные установки извергают гибель на поляны и пустые пространства леса.

С воем проносится воздушная поддержка. В лесу раздробленные остатки 111-й и 112-й рот Ультрадесанта отступают перед косящей атакой изменников. Окрашенные в алый цвет и несущие на себе отвратительные символы «Лендрейдеры» типов «Ахилл» и «Протей» без разбора сносят древесные укрытия и людей. Мегаболтеры, скрежеща, словно несмазанные заводские механизмы, раздирают планету, превращая деревья в лыко, камни в пыль, а тела в пасту.

Экрит отходит назад, стреляя на ходу. Рядом Анхиз, который делает то же самое. За ним еще несколько надежных людей. Экрит уже даже не думает о том, что происходит. Делать это означает столкнуться с немыслимым и оставить разуму и рассудку столько же защиты, сколько сейчас дают его телу хрупкие деревья.

Он просто борется за жизнь. Стреляет по всему, во что может четко прицелиться, и отступает. Они выигрывают время для тех отделений, которые он отослал в ускоренном темпе отхода. Одному Трону известно, смогут ли они выбраться или найти укрытие от носящейся над ними авиации.