Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Владимир Набоков: русские годы - Брайан Бойд

Владимир Набоков: русские годы - Брайан Бойд

Читать онлайн Владимир Набоков: русские годы - Брайан Бойд

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 140 141 142 143 144 145 146 147 148 ... 256
Перейти на страницу:

Быть может, по ту сторону смерти комбинационный гений Лужина получит бо́льшую свободу — подобно тому как его отец и дед уже, кажется, получили более богатые возможности для своих более скромных талантов. При внимательном рассмотрении структуры «Защиты Лужина» указывают,

что смерть Лужина может означать возвращение «домой», в прошлое, где изначальная благость всего сущего должна каким-то образом проявиться за пределами жизни, что не упрощает сложности жизни по эту сторону. Возможно, из пустоты смерти он пробудится к миру, в котором прошлое станет и его раем, домом, защитой и тем новым уделом его искусства, где он сможет бесконечно исследовать узор времени.

На этом уровне «Защита Лужина» подводит нас к мысли, что существует, возможно, некий замысел судьбы, точнее иерархии судеб, который дает нам максимальную возможность стать самими собой, даже если в перспективе смерти наши жизни могут показаться жалкими и мучительными, игрушками в руках бессмертных5.

Конфликт между стерильным «искусством» деда и подслащенной жизнью отца разрешается, по-видимому, благодаря таинственной искусности, которая мерцает где-то за пределом земного бытия.

VI

В «Защите Лужина» Набоков сделал все, чтобы его метафизика не свелась к позитивным постулатам. Как и в «Короле, даме, валете», но на этот раз с гораздо более сильным резонансом, он инвертирует все, чем он дорожит, чтобы подвергнуть испытанию свои идеи. На всю жизнь сохранив благодарность за ту защищенность, которая была дарована ему в идиллическом детстве, он в своем романе наделяет мальчика Лужина таким складом характера, что он в испуге шарахается от самых невинных предметов и событий. Набоков, нашедший спасение от нашей человеческой беспомощности во власти, которую дает искусство, наделил талантом и Лужина, но талантом, стоящим ниже, чем талант художника, — этот талант дает Лужину прибежище, куда тот прячется от жизни, но нисколько не помогает разрешить ее противоречия. Набоков, которому был ниспослан брак, вернувший ему детскую защищенность в другом обличье, и который был безмятежно счастлив со своей женой, понимавшей все оттенки его искусства, соединяет своего героя с женщиной, чье стремление защитить его от его искусства несет в себе опасность и угрозу и приговаривает его к одиночеству в плену параноидальных идей. Склонный думать, что однажды мы можем заново пережить собственное прошлое в мире, свободном от времени и от какой бы то ни было утраты, Набоков навязывает Лужину повторение прошлого, которое сначала кажется благотворным, но вскоре вырождается в смехотворное бегство от реальности, а затем и в кошмарную западню. Желая сам заглянуть дальше за пределы жизни, чем позволяет жизнь, Набоков наделяет своего героя именно таким даром, но этот дар лишь приводит беднягу к гибели.

В судьбе Лужина Набоков обращает в пронзительную боль все самое драгоценное в своей собственной жизни. Однако даже здесь, считает он, даже для человека, против которого оборачиваются все его преимущества, может забрезжить, на некоем высшем уровне, поднимающемся над конфликтом отца и деда, некая сила, строящая жизнь с бесконечной нежностью и подготавливающая для Лужина в смерти безболезненное выздоровление от его больного прошлого, выход и реализацию его особого дарования, которые воздадут ему за все ужасы его жизни.

VII

Набоков-художник знал, как оживить каждую деталь, придать ей ощущение неповторимой ценности и в то же время сохранить связь всех элементов мира. Однако лужинский мир, при всей точности его незабываемых деталей и гармонии его элементов, не поддается объяснению только лишь по его собственным законам.

Лужин с тревогой замечает, что время строит против него какую-то комбинацию, и это открытие сводит его с ума. Даже при первом чтении «Защиты Лужина» нам не дает покоя ощущение, что герой, кажется, имеет основания искать объяснений по ту сторону событий, хотя, разумеется, найти их он не может. Впервые дойдя до финала книги, мы предполагаем, что судьбы, управляющие жизнью героя, не поддаются определению, если только это не сам автор. Даже перечитав книгу несколько раз, мы не вполне можем согласиться с идеей об участии в жизни Лужина его покойных деда и отца, а также некоей силы, стоящей за ними и инструментирующей их контрапункт. Однако поскольку мы находимся вне лужинского мира, Набоков может обратить наше внимание на то, как этот мир организован. Заставляя нас задуматься над поставленными проблемами, например над внезапным повествовательным переходом к будущей жене Лужина — ее первое нерезкое появление, затем выход на авансцену, и снова она, только теперь наконец в фокусе, — он приглашает нас постепенно распознать те уровни действия и значений, на которые в повествовании на первый взгляд нет и намека.

Наше первое внимательное чтение романа началось с неожиданности вступительной фразы, которая погружает нас в героя прежде, чем мы понимаем, где находимся. Все еще не познакомившись с ним ближе, мы оставляем его и обращаемся к его отцу и, окинув его глазами прошлое, возвращаемся к сцене, которую успели мельком увидеть раньше: Лужин-старший говорит своему сыну, что тому предстоит пойти в школу и начать новую жизнь. Хотя мальчик вряд ли готов к своему «взрослому» имени, он становится Лужиным — и лишь так будет называть своего героя автор вплоть до его смерти.

Несколько глав спустя нас столь же неожиданно бросают внутрь сцены, к которой мы не успели подготовиться: Лужин, вдруг повзрослевший на шестнадцать лет, разговаривает с незнакомкой. И эту сцену мы снова оставляем на полдороге, следуем за Лужиным-старшим, от него узнаем о прошлом и возвращаемся к незаконченному эпизоду. Словно для того, чтобы еще раз доказать, что именно отец подталкивает Лужина — все еще полуребенка — к взрослой жизни, женщина, которая вторгается в его судьбу, не имеет в романе никакого имени, кроме фамилии мужа — Лужина. Внезапная атака, которой встречает читателя первое предложение романа, кажется более неожиданной, чем раньше, — и еще более оправданной.

В конце первой главы Лужин бежит в усадьбу и залезает в дом через открытое окно гостиной.

В гостиной он остановился, прислушался. Дагерротип деда, отца матери, — черные баки, скрипка в руках, — смотрел на него в упор, но совершенно исчез, растворился в стекле, как только он посмотрел на портрет сбоку, — печальная забава, которую он никогда не пропускал, входя в гостиную.

Этот маленький ритуал с портретом деда вначале кажется лишь одной из набоковских великолепных своей неожиданностью деталей, всегда столь уместных, столь полных самоценной жизни. Однако после нашего анализа текста он, кажется, служит своего рода свидетельством того факта, что Лужина заманил в усадьбу, на чердак, — где шахматная доска не занимает его — недавно умерший дед, который еще не научился подготавливать свои ходы6.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 140 141 142 143 144 145 146 147 148 ... 256
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Владимир Набоков: русские годы - Брайан Бойд торрент бесплатно.
Комментарии