Царица Хатасу - Вера Крыжановская

Смиренное и полное веры благочестие было совершенно чуждо гордой душе дочери Тутмеса I, смотревшей на себя как на посланницу богов. Неудачи и страдания, поражавшие ее в жизни, возбуждали в ней гнев и возмущение. За свои победы она платила богам карами и жертвами, достойными и ее и их. Чтобы получить исцеление Нейты, она принесла жертвы во всех храмах Фив, но ей не приходило в голову помолиться самой. В эту минуту, при виде неподвижного лица, верной и вдохновенной молитвы во имя любимого человека, душа ее смягчилась, и она почувствовала себя слабой и бессильной, как самый бедный из ее подданных. Против неумолимой силы, готовившейся похитить любимое существо, ей осталось только одно средство — молитва. Опустив голову и сложив руки на груди, Хатасу, может быть, впервые молилась от всей души.

Пока два любящих сердца молились за Нейту, легкий румянец окрасил прозрачные щеки молодой женщины и дыхание сделалось яснее. Веки ее сомкнулись, и оцепенение перешло в глубокий сон.

Подняв голову, царица тотчас же заметила эту перемену и вздрогнула. Она поспешно подошла к кровати и с новой надеждой наклонилась над больной. Это движение вывело Рому из его экзальтированного состояния. Он быстро отступил, чтобы приветствовать Хатасу по установленному этикету, но та благосклонно обернулась к нему и сказала, положив ему руку на плечо:

— Твоя молитва, Рома, просветила меня, и я присоединила свои мольбы к твоим. Может быть, бессмертные боги даруют нам жизнь Нейты, в чем отказывали до сих пор, несмотря на наши жертвы и на усилия наших врачей? Я убеждена также, что ни одно сердце не бьется с такой верностью Нейте, как твое. Она тоже всей душой любила тебя, пока яд не помутил ее рассудок. Клянусь тебе в этот торжественный час, что если Нейта выздоровеет, я сделаю ее твоей женой.

Дрожа от охвативших его разнообразных чувств, молодой жрец преклонился и поблагодарил царицу, затем он прижал теплую руку Нейты к своим губам. Когда полчаса спустя пришел врач он убедился, что Нейта спит глубоким сном и что ее тело покрылось обильной испариной. Радость вспыхнула у него в глазах, и он воскликнул:

— Дочь Ра! Великое чудо совершилось, по воле твоего божественного отца: Нейта будет жить!

Молодая жена Саргона скоро совершенно поправилась, по крайней мере физически. К ней вернулась ее прежняя свежесть, сон, хороший аппетит, но в нравственном отношении в ней произошла большая перемена. Насколько прежде Нейта была вспыльчива, упряма и капризна, настолько теперь стала она послушна, апатична и молчалива.

Целыми часами мечтала она, лежа на своем роскошном ложе. Она не была печальна. В блестящих глазах было видно спокойствие и никакой заботы. Она равнодушно относилась ко всему и действовала как — то машинально. Рома часто навещал ее, окружая, как и прежде, молодую женщину своими заботами и любовью. Рассеянная благосклонность, с которой Нейта относилась к нему, не обескураживала молодого человека. Эту нравственную вялость он приписывал действию яда. Так как молодая женщина никогда не произносила имя Хоремсеба и никогда не справлялась о нем, Рома надеялся, что время, этот великий целитель, изгладит все роковые воспоминания и что Нейта найдет, наконец, счастье в его объятиях.

Эту надежду в глубине души разделяла с ним и царица, сначала очень беспокоившаяся переменой, происходившей в Нейте. Брак с молодым и красивым человеком, бывшим ее первой, истинной любовью, должен был стать лучшим лекарством для ее изболевшейся души. Под влиянием этого чистого чувства она должна была возродиться к новому счастью.

Хатасу приписывала чудесное выздоровление горячим молитвам Ромы. С того дня, как она застала его у постели больной, вернее, умирающей, царица оказывала молодому жрецу особенное благоволение. В благодарность за услуги, оказанные им во время непонятных страданий в Фивах посредством роз, она дала ему важную должность при дворце и отличала его при всяком случае. Никто не сомневался, что такая очевидная милость фараона предвещала Роме блестящую карьеру.

Однажды, месяцев через восемь после смерти чародея, царица возвратилась с какой — то религиозной церемонии и удалилась в свои комнаты, чтобы немного отдохнуть. Она выслала всех, за исключением Нейты. Когда они остались одни, Хатасу поцеловала дочь и нежно сказала ей:

— Уже давно, дорогое дитя мое, я собираюсь серьезно поговорить с тобой. Я вижу, что силы твои восстановились и что ты опять прекрасна и свежа, как и прежде, а между тем, твое сердце, по — видимому, пусто и твоя веселость исчезла. Я полагаю, что только истинная любовь и новые обязанности могут возвратить силы твоей утомленной душе.

— Ты хочешь, чтобы я вышла замуж, но за кого? — спросила Нейта, вздрогнув, и глаза ее боязливо устремились на лицо царицы.

— Да, я хотела бы этого, но только с тем условием, что твое сердце одобрит мой выбор. Но выслушай, что внушило мне эту мысль. Во время твоей последней болезни мы однажды, ожидая рокового исхода, думали, что ты погибла. Когда Аменефта предупредил меня, что нет уже никакой надежды, я с отчаянием в душе пришла провести последние минуты возле тебя. Войдя в твою комнату, я увидела стоявшего на коленях у твоей кровати мужчину, который молился так, как я еще никогда не видела. Подобное воззвание должно было дойти до трона бессмертных, и на лице молящегося отражалось присутствие божества. Меня тронуло какое — то незнакомое чувство, и я поняла, что не всегда достаточно одних жертв и приношений, но что если мы хотим быть услышанными, необходимо приносить к ногам богов наше истерзанное, полное смирения сердце. В первый раз я с горячей молитвой обратилась к божеству. Молившийся у твоей кровати был Рома.

Пока мы оба умоляли Ра даровать тебе жизнь, с тобой произошло чудо: предсмертная агония перешла в благодатный сон, и, когда пришел Аменефта, он объявил, что ты спасена. Тогда я обещала молодому жрецу, что если ты выздоровеешь и если твое сердце подтвердит мои слова, я дам его тебе в мужья, а ему — тебя в супруги.

Во время этого рассказа, яркая краска залила щеки Нейты. Черные глаза ее сверкали, как прежде, когда она спросила Хатасу:

— Ты думаешь, что Рома любит меня и что брак со мной сделает его счастливым?

— Я в этом убеждена! Его любовь перенесла самые жестокие испытания. И кто может быть более достоин тебя, как не человек, любовь которого вырвала тебя у неумолимой смерти? Однако, дорогая моя, ты не считай себя нисколько связанной моими словами. Один раз, думая сделать тебя счастливой, я не достигла цели. Теперь ты свободна, и только если ты любишь его и если ты сама желаешь этого брака, я вложу твою руку в руку Ромы.