Кости холмов. Империя серебра - Конн Иггульден

– Что он сказал? – переспросил Субудай, чувствуя лишь пронизывающий холод и сильную усталость. Его разум немел, и хотелось поскорее укрыться от ветра.

– Он велел передать, что исчезнет, когда вы придете. Не пытайтесь искать нас. Даже вы не сможете обнаружить наших следов в снегу, к тому же мы знаем эти земли. Если начнете охоту, то поиски только заведут вас еще дальше от вашего хана, и вы напрасно потратите время. – Под взглядами воинов Субудая посланец нервно сглотнул, но, собрав волю в кулак, продолжил: – Он сказал, что вы хорошо его обучили и, если начнете охоту, вам не вернуться домой живыми.

Субудай поднял руку, чтобы остановить воинов, готовых рвануться вперед и прикончить посланца. Многие, недовольные его тоном, уже обнажили клинки онемелыми пальцами. Момент, которого боялся Субудай, настал, и, хотя слова обожгли сильнее, чем холод, он понял, как можно добраться до Джучи.

– Я пришел не для охоты, командир мингана. Отведи меня туда, где мои люди могли бы разбить лагерь, поесть и отдохнуть. Потом я один поеду с тобой. Ты отведешь меня к нему.

Посланец не смог дать ответ сразу. Воины Субудая стали шуметь, требуя позволить им сопровождать своего темника, чтобы защитить его в лагере врага. Субудай покачал головой, и воины замолчали.

– Он захочет увидеть меня, командир, – продолжил Субудай. – Он говорил об этом? Он говорил, что встретится со мной, если я приеду один? Я учил его. Ему сначала стоило подумать об этом.

Командир мингана поклонился. Его руки дрожали, держась за поводья, но дрожали они не от холода.

– Я покажу вам путь, командир, – ответил посланец.

Лишь через день после их первой встречи командир мингана привел Субудая в лагерь Джучи. Опытный военачальник не мог не отметить удачный выбор места, надежно укрепленного самой природой. Густые чащи и лесистые холмы окружали поселение беглецов. Даже тропинка к нему петляла по свежему снегу между стволами древних деревьев. Субудай проникся большим уважением к разведчику, нашедшему поселение. Он пообещал себе, что обязательно похвалит его, если вернется отсюда живым.

Посреди леса стояло множество юрт. Их стены из толстого войлока защищали от холода куда надежнее, чем камень и дерево. Деревянный частокол прикрывал жилища от лютого ветра. В деревянных загонах под открытым небом Субудай обнаружил коз и овец, сбившихся в белые кучки, но скотины было мало. Субудая не удивили дома из сосновых бревен. Над жилищами поднимались струйки сероватого дыма, и все поселение казалось таким уютным и теплым, что сразу полюбилось Субудаю. Он сам вырос в похожем местечке, где жилища были отделены друг от друга полосами замерзшей земли.

Прибытие Субудая не осталось незамеченным. За ним наблюдали мужчины, лица которых он смутно припоминал. Прекрасная память полководца уже вошла в легенды, однако вдали от туменов имена людей путались в его голове, и вряд ли он смог бы припомнить точно, кого как зовут. Кое-кто упорно продолжал работать, когда Субудай проезжал мимо, но большинство просто стояли и провожали его тоскливым взглядом, вспоминая о другом мире. Готовые дубленые шкуры лежали в кучах, тогда как сырые еще только коротко стриглись либо вымачивались в деревянных лоханях. К своему удивлению, Субудай обнаружил в поселении и бледнокожих женщин, причем некоторые из них были беременны. Они трудились так же усердно, как и мужчины, чтобы наладить жизнь в этом скованном холодом мире, и не поднимали глаз на Субудая. Его имя ничего не значило для них.

Джучи поджидал Субудая у входа в бревенчатый дом. Постройка была приземиста и невелика, но выглядела довольно надежной и крепкой в сравнении с юртами. Джучи стал коренастее и мускулистее с тех пор, как они виделись с Субудаем. Крепкие мышцы, вероятно, результат тяжелой работы по возведению поселения. Сердце Субудая забилось сильнее. Невзирая на обстоятельства встречи с воспитанником, он рад был увидеть того снова. Субудай хотел было пустить скакуна рысью, да командир мингана успел придержать его лошадь, ухватив за поводья. Субудай понял, что ему сделали предупреждение, и осторожно спустился на землю. Все это время Джучи не сводил с него глаз.

Субудай сохранял бесстрастное выражение на лице, пока двое воинов обыскивали и разоружали его. Они очень старались, проверяя со всем тщанием подкладку халата и удаляя все острые детали доспехов, даже если их приходилось срезать ножом. Во время обыска Субудай держался достойно, всего один раз взглянув на тех, кто досматривал его. Воин слишком грубо сорвал металлическую пластину с его доспехов, и Субудай так зыркнул на него, что вогнал воина в краску. Когда с обыском было покончено, на снегу осталась кучка остроконечных пластин, поверх которой лежали меч и два кинжала. Во многих местах под доспехами обнажилось грубое сукно, и Субудай утратил часть былого величия. Лишь теперь Джучи подошел ближе, но его люди по-прежнему стояли рядом с клинками в руках, готовые лишить полководца еще и головы.

– Не следовало тебе приезжать, Субудай, – сказал Джучи.

Его глаза горели, и Субудаю показалось, что на мгновение в них промелькнула радость.

– Ты знал, что я приеду, – ответил Субудай. – Даже если ты покинешь это место после моего ухода.

Джучи огляделся вокруг:

– Надеюсь, твой приезд того стоит, хотя многие из моих людей хотели убить тебя в лесу. – Джучи помолчал и пожал плечами. – У меня есть на примете еще пара мест далеко отсюда. Будем отстраиваться заново. – Затем его лицо стало серьезным. – Ты и так дорого обошелся мне, Субудай. Ты знал, что я позволю тебе приехать сюда.

Субудай сдерживал себя, так как понимал, что любое резкое движение может стоить ему жизни. За спиной стоял воин с мечом, но полководец не сомневался, что лучники тоже держат его на