То «заика», то «золотуха» - AnaVi

«Давай накажем этих сук — они же тебя насиловали!». О времена, о нравы!.. «Каков мир — таков и век… Таков и чёртов человек!».

Сигарета: Эдипов комплекс

«Ты ж не любишь — как кто-то курит сигареты». «Кто-то». Не я! Да и… Повод же — был! Чего б и не перекурить — его, а? Да ещё и — его же сигаретой. С его и зажигалкой… Напоследок и… Дорожку. «Та самая, да?.. Последняя». Уж и не «крайняя-то» — точно! Да… Странно — было!.. Вот вроде и шла к этому. Долго и упорно… Страдала, «болела» и… терпела. А когда почти и получила это… Нет! Не захотела развернуться. Отказаться!.. Не почувствовала — радости, что ли. Будто бы и весь этот процесс, что был между придумкой и воплощением, был для меня — куда важнее и нужнее, круче, чем и… всё же остальное! Горела-горела… А тут: раз — и потушили. За-тушили! Выключили. Высосали — всё, вся и всех. Ничего — не осталось! Только… апатия. Одиночество и… я. «Когда чего-то достигаешь или кого-то всё-таки добиваешься — всегда так: весь прошлый запал выходит, чтобы дать дорогу и простор — новому. Свежему и… Настоящему! А там — и будущему». Но я же даже не успела… вкусить его — этот самый запал! «А порох в пороховнице?.. Или лучше, как для чёртика, табак из табакерки?». «Чёртика»? Не думаю, что они таким занимаются. А уж и тем более — не выкладывают «демонов»!.. Да ещё — и на траве. К чему им и такой ещё «перевёрнутый иконостас»: когда «нормальный» и «не» — всегда перед глазами? Да и ещё — и не в одном экземпляре! «Зато — и жарят грешников в своих котлах!». Это — даже уже и не «классика», а прошлый… старый век! С нововведением лишь: в виде бани и… Хаммама! «И где ты столько кирпичей-то нашла?». И хотелось бы сказать, что он их сам и ровно столько «наложил», пока мы ехали и он несколько раз пробуждался, а я его вырубала… Но нет! Пришлось прособирать по лесу — около кострищ. «Какие все — молодцы!». Не то слово!.. И парилка для него вышла — что надо: этакий и распято-перевёрнутый демонёнок, внутри кирпичного круга и сатанинско-кассетной горящей звезды, получился. На какое-то время!.. Пока — сняла. Вернулась к машине и отъехала! Как ж выскочил-вылетел, как выпрыгнул. На дорогу! И передо мной».

У разбитого тебя: Стокгольмский синдром

«Сняла?». А как же!.. Внукам. На память!.. Какой их «мамка-то» — была. А каким и какой — её уже «папка» и «мамка» были: их же всё — «дедка» да «бабка». М-мм!.. Ну и должна же была быть основа — для вырезок из тех же самых всё кассет; так сказать: причина, следствие и… причинно-следственные же связи! «Ты их всё-таки — посмотрела». Мельком! Опять же — для архива. Воспоминаний и… Его же всё — и ностальгии: перед тем уже, а может, и всё ещё во время, как и его самого «прокатят» и «поставят» — так же, как и он же «катал» и «ставил» нас когда-то! «Надеюсь, без лиц?». Обижаешь!.. Я же — не враг: ни себе, ни… им. Да и в конце-то концов!.. Каких бы стерв, сук и уродов с ублюдками ни породил тот же «детский дом» по итогу — каждый выживал, пока его усиленно выживали, как мог: как умел и… Научили!.. Быстрая смерть — слишком лёгкая смерть. А «лёгкость» — не всегда значит: правильность. Правдивость и… Верность! Как и тот же всё огонь или… «Сбитый — он». Да!.. Сразу же после того, как и разбитый. И ты бы видел — его глаза: то «плачущее небо» — когда действие «сна» закончилось на разум, но не закончилось на тело; и он смотрел: то на меня, то на кассеты… то вновь на меня!.. И узнавал. Вспоминал и… Видел! И пусть даже всё — и по тем же записям… Это было — так… прекрасно! Страшно-красиво!.. Жертва стала Палачом, а Палач — Жертвой! Но и слава же всему святому и «не» во мне — там не было того же «учительско-преподавательского одобрения», что и есть ещё здесь и сейчас в тебе! Ученик «учеником»!.. Но и Хирурга?! Я готова морально препарировать лягушек и людей, но точно — не физически; как и собственно же — матку отдать. Недорого!.. Но и только бы — перерезать все «нити», ведущие и связывающие, так или иначе, меня и… с ним-ней: от глаз, через сердце и… до души; да и потеряв ещё его-её же — и на первом этапе. И всё равно — будучи: ведомой и зависимой! Даже и сидя на нём же — на асфальте. Не имея возможности: так взять — и враз придушить. Добить! Зато — и имея власть!.. Запись. А ещё — возможность, будто и склеив, вновь всё его-её, их, разбить!

Проводи меня до дома: «Детский» дом и Новый воспитатель

«Когда — всё и всех сдадим?». Когда — картинка будет полностью собрана: этому пазлу с дыркой, как ни иронично, не хватает пазла — без дырки, как ни символично! «Думаешь, она сможет?..». Застрелить его — и просто сесть за убийство: только чтобы её и его грязные тайны и секретики-скелетики — не нашли себе новое пристанище, выйдя из её же и его шкафа, в виде «ящиков»? О да!.. Сможет. И не такое! «Свобода — на общественное мнение?». «Порицание», мой друг!.. Порицание. Оно же, подчас, и куда хуже — слов. Действий!.. Один тяжёлый взгляд со стороны — и всё. Опять же, они — дети своего века! «А ты?..». А я: ребёнок — их! Но и благо — уже своего. Как и мира! Не войны и!.. С ними. И да, конечно, можно было бы бахнуть и Вендетту, просто-напросто вытащив того и из твоего же подвала и ту; уже и из кухни, нянечкой, при всё том же и детдоме; и сдать их вместе с той же всё записью и остатками кассет — по назначению: на какое-нибудь идиотическое, но резонансное «толк-ор-шоу» или продать какому-нибудь журналисту в виде «сенсации», а там — уже и в органы, но…