Эратийские хроники. Темный гном (СИ) - Денис Лукашевич

Позади послышалось дыхание и тихие шаги. Шаор не обернулся: к нему приближался Тайл. Его своеобразную, шелестящую походку нельзя было перепутать с буханьем Марла.

- Намесник призывает тебя, Старший! - Тайл поклонился тихо, по-змеиному и таким же текучим движением выпрямился.

Человек бы никогда не смог так согнуть спину — для этого ему не хватало гибкости позвоночника. Помощник застыл каменным изваянием. Его лицо напоминало маску, искусную, но мертвую.

Вокруг шатра наместника столпилось немало людей, но близко они не подходили, волнуясь и перешептываясь. Народ упирался в строй оргатов — соплеменников Габая. На манер гром-сотен га'хана, нацепивших на кожаные остроконечные шлемы цветные ленты. Они скрючились в седлах, взяв на изготовку короткие метательные копья, мрачно глядели на собравшихся. Стоило дексу подойти поближе к шатру, как двое оргатов выдвинулись вперед, опустили копья и заставили скопившихся людей образовать проход. Без лишних слов Шаор прошел к дверному проему, занавешенному куском синего сукна.

В шатре было темно и душно. Посланник лежал на коврах, поджав под себя ноги и уткнувшись лбом в пол. На невысоком помосте, укрытом шкурами сидел на пятках Габай — сухой, невысокий, но из-за многочисленных мехов казавшийся в два раза больше. С лысого черепа свисала одинокая прядь серых волос. Плоское лицо покрылось ранними морщинами, под узкими глазами набрякли тяжелые мешки.

Габай медленно пошевелился, когда Шаор приблизился и поклонился. Тонкие руки в бронзовых браслетах выпрастались из-под шкур и легли на колени. Двое воинов в чешуйчатой броне встали по бокам хана и уставились на декса напряженно и неуверенно.

- Га'хан мертв.

Лаен уставился на него пустым взглядом. На гладком лице блуждала извечная дексовская полуулыбочка. Хан цыкнул, приподняв верхнюю губу. Зубы у него были черные и кривые.

- Завтра я соберу вождей. - Габай снова замолчал, словно ожидая ответа Шаора. Так и не дождавшись он, оскалившись еще больше, продолжил: - Будем избирать нового га'хана.

Сухо трещал огонь в очаге, обложенном гладкими камнями, застыли недвижимыми статуями телохранителями, а глава оргатов снова замолчал, дожидаясь слов декса. Тот продолжал хранить молчание, уставившись на хана. Казалось, ничто не могло поколебать застывших мышц лица. Правда, мозг Лаена продолжал работать, анализируя сложившуюся ситуацию, только вон Габаю об этом знать не стоило.

Наконец, поняв, что от строптивого декса он не вытянет ни слова, хан наконец решился.

- И я стану новым га'ханом. Дабы повести народ Великой Степи дальше на запад, сломить сопротивление стальных людей и захватить плодородную и тучную землю по ту сторону гор!

- А если, - вкрадчиво произнес Шаор, - остальные ханы не согласятся? Что, если они решат, что ты, хан Габай, недостоин?..

- Я?! - взревел степняк, грохнув кулаками по коленям. В таком малом теле вмещался могучий голос. Таким наверняка приятно приказывать — так и хочется подчиниться. Лаен позволил себе улыбнуться чуть шире, откровеннее. - Я, хан Габай, вождь оргатов, и единственный, кто вправе принять власть над Ордой. Сам царь царей оставил меня своим наместником, его правой рукой! Никого иного, только меня! Как смеют ханы, как смеешь ты, нелюдь, перечить священной воли Повелителя?!

Внезапно Габай осел, сгорбился, глянул на декса исподлобья. Голос его стал тише, сдержаннее. Злее.

- А кто посмеет, тому не жить.

И он был прав. Как ни крути, но Габай был один из самых влиятельных вождей. Поначалу, он даже соперничал с будущим га'ханом, но оказался умнее многих, приняв над собой его главенство. И в жестокой межплеменной сече оргаты уцелели, почти не потеряв воинов. Под их серо-алые знамена встанут многие меньшие племена, и на совете у Габая будет преимущество. Правда, только не все поддержат его. Жестокие д'кане, гордые ховраши — много будет у оргатов соперников. Быть новой резне, но здесь уже не родная Степь, а под стенами павшего града копают обходные туннели бородатые карлики — Шаор слышал грохот из инструментов. На подходе полки стальных людей, уничтоживших отборные гром-сотни. Если в Орде не будет единства, она погибнет.

- Чего ты хочешь, хан? Чем тебе может помочь мой народ?

Габай ухмыльнулся.

- Ха! Это совсем другой разговор. Ты же и сам понимаешь: Орда несокрушима в единстве. А я должен стать таким га'ханом, которого признают все, каждый вождь от микка до сасванов. Декс, дай мне железную кожу!

В глазах, черных, маленьких, но проницательных, вспыхнул лихорадочный огонь. Он нагнулся ближе, облизнул узким красным языком тонкие губы.

- Одень меня в шкуру стальной змеи!

Шаор поклонился с максимальным почтением.

- Как пожелаешь... га'хан! - Краткую заминку в речи Лаена Габай даже не заметил.

Он расправил плечи. Уперся костяшками пальцев в бедра. Шаор поглядел на телохранителей.

- Таинство должно проводиться без лишних глаз.

Неуверенность отразилась в движениях Габая. Лаен надавил.

- Га'хан доверял Изумрудам. Доверял мне лично.

- Ладно, - хан стрельнул глазами по сторонам, кивнул воинам: - Подождите снаружи. - Лаен посмотрел на него: - И не заходите, если того не разрешит декс.

Те ответили на оргатском наречии. Габай окрысился, рявкнул в ответ и это наконец убедило телохранителей. Они низко поклонились и скрылись за пологом входа. Габай же положил на колени свой чагаш: старый, выщербленный, но клинок остротой не уступал лучшим мечам громовиков. Хан был хитрым, сильным и опасным игроком. И это тоже стоило учитывать.

Декс вежливо улыбнулся, подобрал широкие рукава своего халата: золотые драконы с сапфировыми и изумрудными глазами задвигались на темно-бардовом шелке. Пошевелил пальцами: в один момент на каждом добавилось по лишнему суставу. Они задвигались, словно паучьи ножки с необычайной гибкостью, тонкие, бледные, точно ножки насекомого.

- По воле моего га'хана, - произнес он тихо и вкрадчиво, а затем по тяжелому спертому от вони немытого тела, старого дыма и затертой кожи поплыли певучие слова заклинания.

Габай вздрогнул, застонал глухо, вбивая боль поглубже в тело. Кулаки сжались, вдавились в бедра. Смуглое лицо вытянулось, заострилось, дыхание стало шипящим, поверхностным. Но вместе с тем на лице хана зарождалась безумная радость. Он поднял руки. Губы задрожали и растянулись в довольной улыбке.

Кожа на руках проросла стальными чешуйками, они слиплись в единый покров, теперь кулаки Габая отливали металлом. Он распрямил и вновь сжал пальцы, металл пополз выше по предплечью.

- Добро! - прохрипел он.