Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

3-го, в среду улетели в Москву.

На другой день сочинил ему памятку для ПБ. Он не ждал, что его заслушают. Однако, это произошло. И он вернулся довольный: с интересом, говорит. слушали, задавали много вопросов и сказали: «так держать».

Итог? Да, никакого. Социал-демократы никогда с нами не пойдут на мировую, какими бы «хорошими» мы себя ни представляли и как бы вежливо ни вели с ними «идеологическую борьбу». Поразителен, однако, контраст между отношением к нам «простого народа» и отношением «верхов», сдержанным и неохотным. Будто вынужденным. Впрочем, если бы не еврейская проблема, дело могло бы пойти, и лет через пять можно было бы завязать и «официальную дружбу».

Вчера вечером читал материалы к редколлегии «Вопросов истории». Среди них посмертное слово академика Струмилина «о науках исторических». Около 70-ти страниц. Поразительная вещь — и все в том же направлении, о котором я писал в связи с выставкой Кончаловского. Все в конце концов становится на свои места, а у Струмилина — даже богостроитель Богданов, который, оказывается, предсказал и ЭВМ, и основные принципы кибернетики, оргнауку, не говоря уж о том, что умер от медицинского опыта на себе.

Интересно, как отнесутся члены коллегии? (Статью завалили).

Перечитал свой опус десятилетней давности (это то, что в свое время Федосеев сделал объектом изучения моего ревизионизма). С каким блеском написана вещь! Теперь уже так не напишу, наверно. Между прочим, там предсказаны все процессы в рабочем и комдвижении, которые сейчас вышли на политическую поверхность.

Пономарев и Загладин уехали в Португалию на съезд КП. Я — на хозяйстве. Был на Политбюро: Громыко отчитывался о своих разговорах в Софии с египетским МИД Фахми. Слушал я его, реплики и «обсуждение», и вновь давался диву. Вроде речь шла о том, что Садат, оказавшись в дурацком положении, и не получая от США «ни одной пули», хочет опять «хороших отношений» с нами. У Громыко была директива — держаться жестко, ставить условием восстановление Договора. Т. е. пользоваться затруднительным положением Садата, чтоб он пошел на «действительно хорошие отношения». Но зачем нам его хорошее отношение? Зачем вообще какие-то те или иные отношения с Египтом, — это как-то совсем было вне поля зрения. Т. е. сама суть политики (ее цель) начисто отсутствовала во всем обсуждении.

Впрочем, чувствовалась и «усталость» от всех этих арабских дел. Фахми считает главным «орудием» восстановления отношений встречу Брежнев-Садат. Громыко заметил по этому поводу: но тогда, мол нужно встречаться и с Асадом. Брежнев: «Не верю я им никому. Единственные, кто может быть честный среди них, это палестинцы». Другие члены ПБ вежливо усомнились. Косыгин сказал, что они все (арабы) радуются, когда кто-нибудь из «их братьев» терпит поражение или его побили. И все, мол, врут и нам, и друг другу. Громыко добавил, что «все они» отвернулись от палестинцев и рады, что тем пустили кровь. Поэтому, «даже Бумедьен, который был их яростным защитником, теперь плюнул на них». И т. д. в этом духе.

Асад, закончил наш министр со слов Фахми, боится теракта против себя. Вздрагивает от щелканья фотоаппарата.

Ну и что?!

Потом обсуждали записку Громыко: применить «свои меры защиты интересов СССР», если Западный Берлин втянут в избрание общеевропейского парламента (до этого он в доступной форме пытался объяснить, что это такое).

Может быть, такой подход и есть классовый: «мое не тронь, а то!.» Но ведь Западный Берлин — «не мое». И разрядка вообще что-нибудь означает? Чего мы хотим в проблеме Западного Берлина? Какова перспектива? Т. е. опять — есть ли политика?! Ведь этак и Австрийский договор не надо было бы в 1955 году допускать!.

Сегодня был на Секретариате ЦК. Записка Б. Н.'а (в его отсутствие) о его беседах с Аксеном (то, что мы с Загладиным сочинили на Воробьевых горах). Отвергли ее с раздражением. Особенно Кириленко и Зимянин. Под тем предлогом, что, во-первых, почему мы с одними немцами занимаемся этими вещами (т. е. договариваемся, как приводить в соображение колеблющиеся и занимающиеся антисоветизмом братские партии Запада), а, во- вторых, если они, эти партии, узнают — это ведь обида и ссора на 10 лет вперед. Аксен болтун, а если еще другим сказать (соцстранам), так утечка обеспечена.

Мораль, которую одну только и можно вывести, из этого обсуждения: хрен с ними, с этими Марше и Берлингуэрами, пусть что хотят, то и делают, лишь бы на нас не лаяли, лишь бы «хорошие отношения».

И это мудро, это правильно. Это то, о чем я уже писал, оценивая «взгляды и поведение» Черненко в Дании (в отличие от Б. Н.'а, обремененного догмами и идеологическим зудом всех учить, воспитывать, побуждать читать нравоучения!).

Пошлое и подлое интервью Любимова «Нью-Йорк таймс» (о бюрократии, консерваторах, Иосифе Прекрасном и т. п.). Он делает очередное турне по Италии и Югославии. Какой мелкий, глупый человек. Как может в таком держаться большой талант?!

«Ордена есть вексель на общественное мнение: ценность их основывается на кредите векселедателя». Это — Шопенгауэр, которого опять почитываю. Архаично, но встречаются «ничего мыслята», свидетельствующие о том, что новых-то мало появилось за 100 лет.

Был на Райкине «Зависит от нас». Скучно. Пережил и он себя, и его жанр. Он был и хохмачем, и в общем-то оптимистом. Теперь он хочет быть чистым сатириком с философско- политическим (весьма грустным) подтекстом. А это не действует уже, потому что никто не верит в действительность сатиры, как и всяких других средств. Кукиш в кармане, даже очень сильно вынутый оттуда, тоже уже никого не удивляет и не вызывает прежней реакции. Публика знает, что все это — холостой ход, что даже если будет позволено гораздо больше — все равно не подействует и ничего не изменит.

Встречали его бурно и благодарно. Провожали долго, стоя. А я думал, хлопая: не аплодисменты-поощрение, а аплодисменты-прощанье.

Накануне прочитал рассылку по Политбюро с предстоящими речами Брежнева в Румынии. Меня покоробила превосходная степень всего там: Чаушеску «видный деятель МКД» (то же было сказано о Тито в Югославии). Смешно — и перед mass media и перед братскими КП. «Полное единство взглядов». «на основе марксизма-ленинизма», «общности идеологии», «радуемся, когда Румыния поддерживает нашу внешнюю политику», «традиционная нерушимая дружба» и т. п. Будто ничего никогда не происходило.

Я сказал Б. Н.'у: согласен, мол, с тактикой, — мы большие и должны быть снисходительны, в объятиях душить претензии румын, пользуясь тем, что Мао умер, не оправдав надежд Чаушеску, а западный сезам (рынок) не открылся за один только антисоветизм (нужны еще и барыши). Однако, мол, словесность несолидная, перебор, смешновато. Б. Н. отнесся с пониманием и предложил на ПБ «поправить», особенно в части, где «общность идеологии» и «на основе марксизма-ленинизма». Брежнев: «Брось, Борис. Что касается теории и всяких идеологических дел, то мы от него (Чаушеску) отстали. Нам еще догонять его нужно: он железный сталинец!» (??)