Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея - Берд Кай

За неделю до встречи Стросса с Эйзенхауэром Оппи позвонил в Белый дом и сообщил, что «должен срочно увидеться с президентом для короткого разговора, который не терпит отлагательства». Двумя днями позже его приняли в Овальном кабинете. После этой короткой встречи Эйзенхауэр предложил Оппенгеймеру выступить 27 мая перед Советом национальной безопасности. Оппи привел с собой Дюбриджа и пять часов говорил и отвечал на вопросы. Он продвигал достоинства открытости и, возможно, отталкиваясь от модели экспертной группы Лилиенталя 1946 года, призвал президента учредить экспертную группу по вопросам разоружения из пяти человек. По словам Ч. Д. Джексона, Оппенгеймер «всех заворожил, всех, кроме президента». Айк сердечно поблагодарил Оппенгеймера за информацию, но даже намеком не показал направления своих мыслей. Возможно, в уме Эйзенхауэра были еще свежи услышанные двумя днями раньше слова Стросса о том, что тот не сможет руководить КАЭ, пока Оппенгеймер сохраняет за собой должность консультанта. Джексон заметил, что Айк с тревогой наблюдал, как Оппенгеймер «оказывает на небольшую группу почти гипнотическое воздействие». Некоторое время спустя президент сказал Джексону, что «не полностью доверяет» физику. Первый удар Стросса попал в цель.

Имея полную информацию о встречах Оппенгеймера в Белом доме, Стросс приступил к организации травли Оппенгеймера в публичном пространстве. В течение нескольких месяцев журналы «Тайм», «Лайф» и «Форчун» — все они находились под контролем Генри Люса — опубликовали резкие выпады против Оппенгеймера и влияния ученых на политику в области обороны. Майский номер «Форчун» 1953 года поместил анонимную статью под названием «Тайная борьба за водородную бомбу: история настойчивой кампании доктора Оппенгеймера по отмене военной стратегии США». Автор статьи обвинял Оппенгеймера в том, что под его началом проект «Виста» (доклад о противовоздушной обороне, подготовленный Калтехом) превратился в попытку дискредитации «моральности стратегии атомного возмездия». Ссылаясь на министра ВВС Финлеттера, автор заявил: «Следует задать серьезный вопрос: насколько уместны попытки ученых в одиночку решать важнейшие национальные проблемы, ничем не отвечая за последствия осуществления своих планов». Прочитав статью в «Форчун», Дэвид Лилиенталь отозвался о ней в дневнике как о «еще одном примере гадких, инспирированных нападок на Роберта Оппенгеймера…».

Лилиенталь точно подвел итог: статья представляла в ложном свете то, как Оппенгеймер, Лилиенталь и Конант пытались заблокировать разработку водородной бомбы, но «Стросс спас положение и т. п. Из этого вытекало, что Дж. Р. О. [Оппенгеймер] затеял некий заговор с целью опорочить эффективность стратегического бомбардировочного соединения ВВС для обороны страны». Лилиенталь не знал, что статью для «Форчун» написал один из редакторов газеты Чарльз Д. В. Мерфи, офицер запаса ВВС, а помогал ему не кто иной, как Льюис Стросс.

Через некоторое время после публикации «Форчун» Оппенгеймер, Раби и Дюбридж встретились с Ч. Д. Джексоном в вашингтонском клубе «Космос» для обсуждения статьи. После встречи Джексон сообщил Люсу, что ученые «крайне возмущены» статьей, которую назвали «ничем не оправданным выпадом против Оппенгеймера». Джексон заявил, что пытался взять честь журнала под защиту, но «в душе чувствовал, что Мерфи и [Джеймс] Шипли [начальник корреспондентского пункта журнала «Тайм» в Вашингтоне] примкнули к безосновательному крестовому походу против Оппенгеймера».

С разрешения Белого дома речь Оппенгеймера об «откровенности» была опубликована в «Форин афферс» 19 июня 1953 года. «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост» напечатали отзывы о статье, цитируя слова Оппенгеймера о том, что в отсутствие «откровенности» американскому народу «не расскажут о разумных мерах защиты». Только президент, говорил он, «имеет достаточно власти, чтобы встать над шумом и гамом, в основном состоящими из лжи, которой оброс вопрос о стратегической ситуации атомной энергии». Лжи!

Пышущий негодованием Стросс немедленно отправился к президенту. Он назвал статью Оппенгеймера «опасной, а содержащиеся в ней предложения фатальными». Стросс был немало удивлен, узнав, что Белый дом одобрил публикацию статьи. Президент лично прочитал ее, и у него не нашлось возражений против ее доводов. 8 июля на пресс-конференции Эйзенхауэр дал понять, что согласен с мыслью Оппенгеймера о необходимости большей открытости по вопросу о ядерном оружии. Стросс пожаловался президенту, что некоторые журналисты поняли его заявление как «огульное одобрение новой доктрины “откровенности” доктора Дж. Р. Оппенгеймера и предложения рассекретить информацию о запасах и темпах производства оружия, а также наших оценках вражеского потенциала».

«Глупости, — ответил Эйзенхауэр. — Вам не следует читать, что пишет эта братия. Уж я не меньше вашего забочусь о безопасности». После чего президент добавил: «Кому-то надо написать статью с поправками». Успокоившись, Стросс предложил, что сам напишет статью.

Конспект речи Оппенгеймера, опубликованный в «Форин афферс», вызвал в администрации Эйзенхауэра оживленные дебаты о том, что можно и чего нельзя рассказывать общественности о ядерном оружии. Этого Оппи и добивался. Он надеялся, что жесткое описание угрозы необузданной гонки вооружений вызовет пересмотр концепции активной ставки на ядерное оружие. Откровенность требовалась именно для того, чтобы перспектива нескончаемой гонки вооружений хорошенько напугала общество. По ходу дебатов между Эйзенхауэром и его помощниками президент осознал, что преследует противоречивые цели. «Мы не хотим перепугать страну до смерти», — сказал он Джексону, прочитав проект выступления в поддержку «откровенности». А Строссу заявил, что хочет честно заявить о риске ядерной войны, но в то же время предложить обществу «обнадеживающую альтернативу».

Стросс был не согласен, однако благоразумно промолчал. Он с растущим недовольством ощущал, что кое-какие идеи Оппенгеймера вызывают у Айка симпатию. Стросс был полон решимости освободить президента из-под их влияния. В начале августа 1953 года Стросс присутствовал на коктейль-приеме с Ч. Д. Джексоном, после чего Джексон записал в дневнике: «Очень рад получить от Стросса категорическое опровержение слухов о вражде между ним и Оппенгеймером и отказе поддержать откровенность за исключением обнародования точных данных о запасах». Стросс, ушлый бюрократ-интриган, обманул Джексона. Почти в то же время он тайно сотрудничал с Чарльзом Мерфи из «Форчун», готовя новую статью с жестокой критикой призыва Оппенгеймера к большей открытости по атомным вопросам.

Обстоятельства складывались для Стросса благоприятно. В августе газетные заголовки раструбили на всю страну: «Красные испытали водородную бомбу». Советы сумели повторить достижение американцев, испытавших свою собственную водородную бомбу всего девять месяцев назад. Представление о том, что Советы, очевидно, близки к тому, чтобы превзойти ядерный арсенал Америки, укрепило позиции Стросса в борьбе с призывами Оппенгеймера к откровенности.

В конце концов Эйзенхауэр нашел «обнадеживающую альтернативу» и представил ее в речи «Атом для мира». Он предложил США и Советскому Союзу выделить расщепляющиеся материалы в распоряжение международного органа для строительства мирных атомных электростанций. Произнесенная 8 декабря 1953 года в ООН речь поначалу имела успех у публики, однако Советы не приняли подачу. Из текста речи были исключены упоминания о размерах и природе ядерных арсеналов, как и всякая информация, способная послужить пищей для конкретных обсуждений. Взамен откровенности Эйзенхауэр подарил Америке мимолетную пропагандистскую победу.

Вместо пересмотра ядерной стратегии администрация Эйзенхауэра в последующие месяцы начала сокращать расходы на обычные вооружения и еще больше наращивать ядерный арсенал. Эйзенхауэр дал своему подходу к обороне название «Новый взгляд». Администрация приняла предлагаемую ВВС стратегию и почти полностью положилась в защите Америки на воздушные силы. Политика «массированного возмездия» представлялась недорогой, убийственной мерой. Такая политика была близорука, оправдывала геноцид и в случае осуществления грозила самоубийством. Дин Ачесон назвал ее «обманом на словах и по факту». Эдлай Стивенсон недвусмысленно спросил: «Выходит, мы оставили себе беспощадный выбор между бездействием и термоядерным холокостом?» «Новый взгляд» не тянул на звание нового политического курса и полностью перечеркнул ожидания Оппенгеймера.