Очищение огнем - Джессика Марч

– Мисс Уайлер, – угрюмо проворчал мужской голос. – Это полицейское управление Лос-Анджелеса. В полицейском участке Голливуда находится ваш пациент. Природа его преступления такова, что мы посчитали возможным отдать этого человека на попечение его сексопатолога. Если вы сможете приехать и взять на себя ответственность…

– Кто это, офицер?

– Митч Кэрел.

Кей лишилась дара речи. Митч? Ее пациент?! На какую-то долю секунды ей показалось, что это просто грубый розыгрыш какого-то безумца.

Ее просят взять его на поруки, и когда! Накануне делового свидания, после многолетней разлуки!

– Вы действительно знаете его? – спросил полисмен, заподозрив неладное. – Миллиардер Кэрел.

Кей, мгновенно растеряв остаток сна, встряхнулась:

– Конечно, знаю. В чем его обвиняют?

– Привел в гостиничный номер женщину и немного грубо с ней обошелся. Правда, она из тех, что берет плату за свои услуги, – понимаете, о чем я? Только они и вправду заигрались… ну и ей это не очень понравилось. Она удрала, помчалась прямиком в полицию и подала жалобу на клиента. Обвинила его в насилии и избиении, а в качестве доказательства предъявила фонарь под глазом, так что пришлось сцапать Кэрела. Вы приедете за ним?

– Сейчас выезжаю, – ответила Кей, откидывая одеяло.

– Господи, – думала она, – ну и встреча старых друзей!

Из дополнительных сведений, полученных от полиции перед тем, как Митча привели из камеры предварительного заключения, Кей узнала, что женщина, избитая Митчем, – проститутка, хорошо известная полиции нравов и давно состоявшая в их списках. За достаточно хорошую плату она предоставляла свои услуги на час, день, неделю, даже на месяц, мужчинам, находившим сексуальное удовлетворение только тогда, когда их каким-то образом унижали и подчиняли – пороли, связывали, приковывали к кровати, избивали или обращались как с рабами – вариантов было великое множество.

Наконец полицейские ввели Митча. Кей внимательно разглядывала бывшего приятеля. В темных, уже слегка поредевших волосах блестит серебро, но он по-прежнему строен. Конечно, с годами его манеры улучшились, прежняя грубоватость в обращении исчезла, но Митч по-прежнему напоминал не столько магната, сколько гангстера, хотя, казалось, прилагал всяческие усилия, чтобы скрыть это. Учитывая обстоятельства, Митч и Кей обменялись всего лишь сухим приветствием. Он попытался выдавить улыбку, пробормотал нечто вроде «ну, черт возьми, ну и встреча после долгой разлуки!..» Потом впал в мрачное молчание, пока Кей подписывала необходимые документы.

Но не успели они выйти за дверь, как Митч, освободившись от надзора полиции, стал значительно разговорчивее – объявил, что Кей прекрасно выглядит, снова поблагодарил за приезд – так жизнерадостно, словно та едва ли не среди ночи решила приехать не вечеринку, а не в полицейский участок. При всем многолетнем опыте работы с людьми, чьи из ряда вон выходящие привычки и пристрастия были обычно скрыты под маской совершенно нормального поведения, Кей не могла понять, к какой категории отнести Митча. Совершенно невероятно, чтобы он мог сам разоблачить себя перед ней подобным образом, вместо того чтобы вызвать адвоката! Неужели это какая-то хитрая уловка, дурацкий розыгрыш? Очередной ход в шахматной игре?

Кей подъехала к работавшему круглосуточно кафетерию на бульваре Уилшир. Митч попросил отправиться с ним в отель, но она не желала оставаться наедине с ним, пока не узнает, в чем дело.

Кей начала понимать, что у Митча на уме, как только они уселись в кабинке и стали пить кофе. Она без обиняков спросила, почему Митч солгал и сказал в полиции, что он – ее пациент.

– Меня собираются судить из-за этого обвинения, – откровенно признался Митч, – и суд наверняка учтет, что я не совсем здоров и сейчас прохожу курс лечения. И кроме того, кого я еще мог просить о помощи?! Ты самый знаменитый секс-доктор в городе, Кей, и больше того, мы почти договорились о совместном бизнесе!

Кей затрясло от ярости при мысли о том, что ее попросту используют.

– Я пришла сюда по дружбе, Митч, но будь я проклята, если намереваюсь давать ложные показания, даже ради тебя. Если желаешь получить снисхождение в суде, заявив, будто лечишься у меня, значит, должен превратить ложь в правду!

– Конечно, – безапелляционно заявил Митч, – я знаю, что нуждаюсь в помощи.

– Понимаешь ли ты хотя бы, почему все так происходит?

Митч на минуту задумался.

– Может, для того, чтобы сохранять хоть какое-то равновесие.

– Весьма странное определение. Большинство людей посчитало бы такое поведение крайне неуравновешенным.

– Большинство людей не имеют того, что есть у меня, – столько денег, просто непонятно, что с ними делать! Поверишь, Кей, это почти больше, чем я хотел бы.

Он улыбнулся, заметив ее недоверчивый взгляд.

– Конечно, я всегда мечтал разбогатеть. Но меня втянуло в водоворот – деньги прибывали, а я желал получить еще и еще, пока не осталось времени ни для чего другого. Именно тогда я начал платить женщинам, и поскольку мог купить все, что душе угодно, понял – как только я отдал деньги, не обязан им ничем больше – не чувствами, ни временем. Сначала мне требовались самые обычные услуги – совершенно обыкновенные. Но чем больше я богател, тем больше становилось людей, готовых дать мне все, сделать все, выполнить любой приказ, готовых жрать дерьмо, если бы мне вздумалось посмотреть на это. И я продолжал играть с огнем. До чего я могу дойти, какие унижения они стерпят, насколько большой сволочью позволил себе стать? Видно, куча народа пойдет на все, лишь бы им платили.

Митч помолчал, словно вспоминая самые грязные страницы собственной жизни.

– Я думал, что должен понести наказание за то, что делал, как использовал людей, вел бизнес, заключал сделки… поэтому и изобрел кару для самого себя – которая, по крайней мере, доставляет мне удовольствие.

Митч отвернулся и упавшим голосом пробормотал:

– Сегодня ночью эта сука слишком уж увлеклась… ну я и сошел с катушек: врезал ей, как следует, а это уже против правил.

Он снова поднял голову – посмотрел в глаза Кей открытым беззащитным взглядом.

– Господи, ну кто знает, почему я устроил все это? Поверь, я не жалуюсь и никого не виню!

– Может, иногда стоит и пожаловаться, Митч. Сдается мне, ты не так уж много удовольствия получаешь от денег. Потерял семью, не встречаешься с порядочными женщинами, вступаешь в связь только с теми, кому можно заплатить… и требуешь при этом не ласк и поцелуев, а побоев и унижений. Может, жалуешься не ты, а твоя душа?

Митч молча уставился на нее; в темных зрачках сверкнула искра понимания. Внезапно он протянул руку, сжал ее пальцы.