Библейские чтения: Новый Завет - Священник Георгий (Чистяков)

τῶν γραμματέων καὶ Φαρισαίων на латинский язык переводится как quidam de Scribis, et Pharisaesis, а по-славянски звучит как «нецыи от книжник и фарисей» (см. также Мк 9: 1; 11: 5; 14: 43, 66 и др.).

В молитве мытаря (Лк 18: 13) ἱλάσθητι переводится как «милостив буди», тогда как в других славянских текстах (Пс 24: 11; 77: 38; 78: 9) глагол ἱλάχομαι переводится как «очистити». (В молитве «Пресвятая Троице, помилуй нас; Господи, очисти грехи наша» … императив ἱλάσθητι тоже переводится как «очисти»). Вместе с тем в Вульгате этот императив передан формулой propitius esto (прилагательное + императив глагола «быть»), что вполне соответствует славянскому «милостив буди».

Аналитическая форма инфинитива «спасен быти» (Мк 10: 27) ближе к salvus ёeri, чем к синтетическому σωθῆναι («спастися») в греческом тексте.

«Иже вас без греха есть» (Ин 8: 7) соответствует латинскому qui sine peccato est, но не греческому ἀναμάρτητος («безгрешен»).

Словами «купели, еже нарицает ся еврейскы Витезда» (Ин 5: 2) передается греческий причастный оборот κολυμβήθρα ἡ ἐπιλεγομένη Ἑβραϊστὶ Βηθζαθά; в Вульгате это место переведено, как и по-славянски, придаточным предложением: piscina, quae cognominatur Hebraice Bethsaida.

Славянское «от неимущаго же, и еже мнится имея, взято будет от него» (Мф 25: 29) значительно ближе к латинскому ei autem, qui non habet, et quod videtur habere, auferetur ab eo, чем греческое τοῦ δὲ μὴ ἔχοντος καὶ ὃ ἔχει ἀρθήσεται ἀπ’ αὐτοῦ.

Греческое θυσιαστήριον (Мф 5: 23 и др.) переводится перенесенным в славянский язык из латинского словом «олтарь» (altare), хотя слово Nutria всегда переводится как «жертва».

Словом «птица» славянская Библия передает многократно встречающиеся в греческом тексте слова πετεινόν и στρουθίον, обозначающие маленьких птичек, воробьев и т. п. (в латинском тексте – volatilium и passer). Встречающееся в Новом Завете всего два раза, причем в одном и том же контексте, слово ὄρνις (Мф 23: 37; Лк 13: 34) переводится (как может показаться, по смыслу) славянским «кокош» («курица»), но именно так, словом gallina, переводит его и Вульгата.

Славянские первоучители и их продолжатели переводили Новый Завет с греческого, но с латинским его текстом они тоже были знакомы и в ряде случаев, когда перевод с греческого был затруднителен, обращались к Вульгате.

Публикуется по: Чистяков Г.П. История печатных изданий латинского Нового Завета // Евангелие от Матфея на греческом, церковнославянском, латинском и русском языках с историко-текстологическими приложениями.

М., 1993. С. 215–222.

Славянская Библия как источник для будущего русского перевода

К славянскому тексту Библии мы относимся либо как к памятнику древней отечественной письменности – и тогда сличаем рукописи, занимаемся текстологией, публикуем рукописи, либо как к литургическому тексту – и воспринимаем его со знаком плюс или со знаком минус (это уже зависит от личных взглядов). Мне же представляется необходимым рассмотреть другую сторону проблемы: переводческое мастерство святых Кирилла и Мефодия и их продолжателей, ибо замечательный перевод славянских первоучителей имеет непосредственное отношение к тем трудностям, которые на каждом шагу подстерегают современного переводчика.

Разумеется, и французский, и английский, и любые иные современные переводы и комментарии служат нам большим и важным подспорьем в работе. Но славянский текст, который глубочайшим образом укоренен в тысячелетней истории русского языка, русской религиозной мысли, гимнографии, в молитве – это, в конце концов, есть мерило будущего русского и других славянских и, возможно, неславянских переводов.

Хотя мы постоянно подчеркиваем, что первоучители переводили текст «слово за слово» – «verbum ad verbum», но на самом деле это, конечно, не так. Иногда приводят примеры переводческих неудач Кирилла и Мефодия. С одного из таких примеров я и начну. В Евангелии от Матфея (11: 5) Кирилл и Мефодий пишут: «Нищие благовествуют», переводя слово εὐαγγελίζονται как «благовествуют». Это слово, обозначающее вполне активное действие, попадает в Синодальный и другие русские переводы. На самом же деле во всех без исключения переводах на иные языки эта фраза звучит так: «благая весть возвещается нищим». К примеру, в «New International Version» (NIV) и «Good News Bible» сказано: «and the Good News is preached to the poor» и даже: «and the poor have the gospel preached to them». Такого рода понимание направляет нас непосредственно к источнику слов Иисуса, сказавшему в ответ на вопрос учеников Предтечевых: «Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите» (Мф 11: 4) (это Исайя 61: 1: ἔχρισέν με κύριος εὐαγγελίσασθαι πτωχοῖς). Естественно, мы вспоминаем и о Нагорной проповеди: Господь помазал Иисуса благовествовать нищим, и вот нищие слышат Благую весть.

Разумеется, таких примеров привести можно очень много, потому что и Кирилл и Мефодий тоже были людьми, не застрахованными от ошибок. Но одиннадцать веков, отделяющие нас от первоучителей, не обесценили их замечательных находок, которыми мы часто пренебрегаем, отвергая славянский текст как устаревший и утративший свое и филологическое, и миссионерское значение.

Начало Евангелия от Иоанна (1: 14): «И Слово стало плотию и обитало с нами», – сказано в Синодальном переводе. Но вот как – блестяще! – передано славянским переводом греческое ἐσκήνωσεν: «И вселися в ны». Для сравнения – NIV: «and made his dwelling among us» или в «Bible de Jerusalem»: «Il a habitй parmi nous».

Если Слово вселилось в нас – значит, оно и ныне пребывает: вселилось – и пребывает. Но если оно «обитало с нами» – это русский имперфект, это русское прошедшее незаконченное: я читал – значит, не читаю; я писал – значит, не пишу. Греческий же аорист ἐσκήνωσεν, равно как и славянское «вселися», оставляет вопрос открытым: что происходит теперь, мы не знаем, тем более что Ин 1: 14, безусловно, имеет прямую параллель с последним стихом Евангелия от Матфея, где Господь говорит: «И се, аз с вами есмь во вся дни до скончания века, аминь». Так вот: «Я с вами во все дни до скончания века» – это и есть «вселися в ны». И английский «made his dwelling» обеспечивает именно такое понимание: сделал, поставил Свой шатер. Иными словами: Бог поставил Свою шхину, Бог разбил шхину среди нас. Замечательно евангелист передает еврейское слово «шхина» чисто звуковым образом: ἐσκήνωσεν. Нет в греческом «ш», и он говорит: σκν. Эти три согласные передают слово «шхина», мы сразу понимаем, о чем идет речь. Что касается русского текста, то он сообщает нам: некогда Некто из Назарета проповедовал, но теперь среди нас Его нет.

Второй пример: ἐγὼ εἰμί – «Аз есмь». «Аз есмь» в 8-й главе у Иоанна встречается три раза (8: 23; 28; 58); в Синодальном переводе все три раза написано: «Это Я». Вместе с тем,