История Русской Церкви. В двух томах - Михаил Владимирович Толстой

Император Александр I, осматривая в 1819 году Олонецкую губернию, пожелал поклониться преподобномученику Адриану, взял в проводники крестьянина и без свиты отправился к гробу пустынника. Здесь долго молился он со слезами и потом прислал сосуды и книги для храма. В 1828 году мощи преподобного Адриана перенесены в новый каменный храм.

27 Мощи преподобных Геннадия и Никифора почивают под спудом в пещере, близ церкви бывшего их монастыря, ныне приписанной к Свирской обители по упразднении Задне-Никифоровской пустыни в 1764 году. Над гробницами их поставлена часовня.

28 Блаженный Пахомий был основателем Кянской, или Кенской, пустыни в Онежском уезде, на реке Кене. В церкви этой пустыни, давно уже упраздненной, почивают под спудом мощи его. В рукописных святцах помещено имя его в числе святых, но время кончины не показано. По житию преподобного Антония можно полагать, что Пахомий скончался около 1520 года.

29 Память преподобному Антонию установлено праздновать в 1579 году. Мощи его, прославленные многими чудотворениями, почивают под спудом в соборном храме основанного им Троицкого Сийского монастыря, в 92 верстах от Холмогор, на полуострове Михайловского озера, из которого вытекает речка Сия, впадающая в Двину. В обители сохранились доныне: чудотворная икона Пресвятой Троицы, фелонь и посох преподобного Антония и писанное им Евангелие.

30 Доныне часовня и келлья, окруженные группой вековых сосен, остаются памятником пребывания преподобного Нила на реке Серемле, где прожил он 12 лет.

31 Спустя несколько лет по преставлении преподобного Нила двое иноков, желавших подражать его пустынножительству, поселились около запустелой его кельи. В 1594 году была поставлена здесь первая деревянная церковь и основана общежительная Нилова пустынь. Мощи преподобного Нила обретены 27 мая 1667 года и почивают открыто в соборном храме обители, в великолепной раке. Здесь же находится чудотворная икона Богоматери, называемая Селигерской, принесенная на остров преподобным Нилом, и схима, в которой он был погребен. В день обретения мощей преподобного Нила мощи его обносятся вокруг обители.

32 Родиной блаженного Василия было подмосковное село Елохово, вошедшее впоследствии в состав города.

33 На улице Воздвиженке. Теперь здесь приходская церковь.

34 Песнь 6-я канона на 2 августа, в Минее Московской печати 1646 г.

35 Мощи блаженного Василия почивают под спудом в Покровском соборе, воздвигнутом царем Иоанном Грозным в память покорения Казани. На гробнице его висят тяжелые вериги.

36 Стихира и тропарь блаженного Василия из той же Минеи.

Глава III

Вторая половина царствования Иоанна IV. Последние дни святого Германа Казанского. Священномученик митрополит Филипп. Разгром Новгорода; преподобный Арсений-затворник и праведник Никола Салос. Преподобномученик Корнилий Псково-Печерский. Прославление мощей святого Никиты Новгородского и чудо в Нарве. Явление Богородичной иконы в Казани. Заступление Богоматери во время достославной осады Пскова. Антоний Поссевин и происки папизма. Сыноубийство. Смерть Грозного царя

Страшно следить за состоянием души человеческой, когда она, предавшись вполне влечению страстей и похотей, ничем не сдерживаемых, никогда не укрощаемых, не внимая ни голосу совести, ни прещениям слова Божия, направляется к погибели путем беззаконий! Трудно и медленно поднимается человек на высоту по узкому пути добродетелей, под игом Христовым и бременем креста (хотя при всесильной помощи Господа-Спасителя это иго делается благом и это бремя легким). Но как быстро, без усилий и напряжений, подобно безжизненному телу, увлекаемому своей собственной тяжестью, стремятся в бездну те несчастные, которые пошли широким путем пагубы! Поразительный пример такого внезапного, бедственного, приводящего в ужас падения представляет нам личность царя Иоанна Васильевича, которого наши летописцы прозвали Грозным, а современники-иностранцы – Мучителем.

Иоанн родился с пылким сердцем, с воображением сильным, с умом более острым, нежели твердым или основательным. Худое воспитание, испортив в нем естественные склонности, оставило ему способ к исправлению в одной вере: ибо самые дерзкие развратители царей не дерзали тогда касаться сего святого чувства. Друзья отечества и блага в обстоятельствах чрезвычайных умели ее спасительными ужасами тронуть, поразить его сердце; исхитили юношу из сетей неги и с помощью набожной, кроткой Анастасии увлекли на путь добродетели. Несчастные следствия Иоанновой болезни расстроили этот прекрасный союз, ослабили власть дружества, приготовили перемену. Царь перестал чувствовать потребность в руководстве, обнаруживал холодность к Адашеву и Сильвестру, помня, что они благоприятствовали князю Владимиру во время болезни царской. Скоро не стало их при дворе Иоанна1; враги прежних любимцев восторжествовали и заочно оклеветали их перед государем: уверили его, что Сильвестр и Адашев извели царицу ядом или чародейством. Нашлись новые любимцы, которые умели угодить Иоанну пирами и развратом. Новый брак с злонравной черкешенкой2 еще более развил в сердце его подозрительность и злобу на бояр, которых почитал он изменниками; полилась кровь ручьями; появились пытки и казни неслыханные. В порыве непонятного исступления Грозный царь разделил всю державу Русскую на две части: одну назвал своей собственной, или «опричниной», в которую включил многие города и участки самой столицы под личным управлением; другую, с именем «земщины», поручил боярам, жертвуя ею во всех случаях своей опричнине. Он окружил себя ватагой буйных людей, объезжал города и села, предавая их огню, мечу и насилию, так что страшные опричники прослыли кромешниками в народе, как будто они исторглись из тьмы кромешной. Избегая столицы, в Александровской слободе3 устроил он себе келльи, палаты с Крестовой великолепной церковью и обнес их оградой наподобие обители; там в мантии иноческой (которою, как бы в поругание, облек и свою кровожадную братию) ревностно исполнял он весь устав церковный, чтобы заглушить совесть, молясь и карая, из храма выходя на пытки: странная игра человеческого сердца! Благочестивые навыки детства, всосанные с молоком кормилицы, набожность внешняя, обратившаяся ему в природу, без отчета и отголоска в сердце, пробивались всюду сквозь жесткую, грубую оболочку страстей, которая сделалась второй природой Иоанна.

От мрачной подозрительности и лютости Грозного царя страдала не только держава Русская, но и Церковь.

Преемник приснопамятного митрополита Макария, кроткий, но слабый духом и телом Афанасий4, не мог вынести страшного зрелища казней и жестокостей и оставил кафедру. Иоанн, как будто бы заботясь о благе Церкви, пожелал видеть первосвятителем святого Германа, архипастыря Казанского; но когда нареченный митрополит пред поставлением на кафедру Московскую и всея Руси осмелился говорить царю о Страшном Суде Божием, перед которым должны отдать отчет все подданные и цари и перед которым страшно будет презрителям Закона Божия, кто бы они ни были, – Иоанн с бесчестием изгнал праведника из митрополичьего дома5.

Тогда выбор царский, конечно не без воли Божией, пал на пустынного подвижника, настоятеля обители Соловецкой, известного Иоанну