Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон

верной собаки. — Такая болезнь — трагедия. Но, как уже спросил мистер Грейтхаус… чем мы можем помочь?

Некоторое время Йеспер Оберли смотрел в пространство, как будто ответ на этот вопрос висел там, подобно паутине в углу. Наконец он вздохнул и сказал:

— Хозяин… твердо верит… что Смерть придет за ним в материальной форме. В человеческом облике. Мой господин уверен, что в такой материальной форме Смерть войдет в дом, а потом к нему в спальню. Там Смерть сразу заберет душу моего хозяина и оставит лишь телесную оболочку. Поэтому, милостивые господа, хозяин желает нанять вас, чтобы… скажем так… обмануть Смерть.

— Обмануть Смерть, — произнес Хадсон Грейтхаус замогильным голосом.

Он опередил Мэтью, который тоже собирался повторить эти слова.

— Да, сэр. Именно так.

— Хм. — Грейтхаус постучал по глубокой ямочке на подбородке. — Ну… вообще-то… человек не в силах сделать то, о чем просит ваш хозяин. То есть… Смерть сама себе хозяин и в конечном счете хозяин всех людей, не так ли?

— Лорд Мортимер надеется, — сказал Оберли, — что в этом случае вы могли бы прибегнуть к вашей силе убеждения. Ведь это же проблема, которую нужно решить, так? И когда Смерть явится в дом, ее можно было бы уговорить дать лорду Мортимеру еще немного времени. Может быть, несколько дней или даже всего несколько часов? Это очень важно для моего хозяина.

— А позвольте спросить — зачем? — недоумевал Мэтью.

— Дочь лорда Мортимера Кристина работает школьной учительницей в Грейнджере — это городок милях в шести от Оук-Бриджа. Лорд Мортимер переехал из Англии пять лет назад, чтобы быть рядом с ней. Но, джентльмены… у них уже много лет сложные отношения. Ей тридцать два года, и она не замужем. Она… можно сказать, вольная птица.

— Это, видимо, профессиональное, — сказал Мэтью.

Оберли, конечно, не понял этого замечания, относившегося к некой рыжеволосой молодой женщине, часто без предупреждения врывавшейся в мир и мысли Мэтью. Оберли просто кивнул, как будто ему все было ясно.

— Лорд Мортимер, — продолжал Оберли своим бесстрастным тихим, скрипучим голосом, — желает примириться с дочерью прежде, чем покинет этот мир. — Он перевел взгляд своих водянистых глаз с Мэтью на Грейтхауса и обратно, ища сочувствия и понимания. — Это чрезвычайно важно для упокоения его души. Чрезвычайно важно, — повторил он. — Чтобы лорд Мортимер увидел дочь и уладил кое-какие разногласия, которые его беспокоят, прежде чем Смерть заберет свою награду.

Некоторое время Мэтью и Грейтхаус сидели не шевелясь. Что-то скрипнуло на лестнице. Мэтью подумал, что это, может быть, один из конторских призраков любопытствует, как дальше пойдет дело, и, наверное, немного завидует, что к нему не относились с таким уважением.

Наконец Грейтхаус откашлялся и сказал:

— Справимся ли мы с этой задачей — вот вопрос.

— Если уж вы не справитесь, — последовал ответ, — то кто справится?

— Дочь… — осмелился сказать Мэтью. — Может быть, она не захочет прийти к отцу?

— Я говорил с ней — четыре дня назад. Она все еще думает, идти или нет.

— То есть пока неизвестно?

— Неизвестно, — признал Оберли. — Вот почему вы, джентльмены, так срочно нужны.

— Может быть, лучше испытать нашу силу убеждения на Кристине, а не на каком-то видении или иллюзии Смерти, — сказал Мэтью. — Я бы предположил, что живого человека можно уговорить с большей вероятностью.

— Видении? — Белые брови Оберли взлетели вверх, как сигнальные флажки. — Иллюзии? Ах, сэр… мой хозяин абсолютно убежден в том, что Смерть придет в одежде человека и что этот человек не колеблясь положит конец жизни лорда Мортимера. Жил он, я должен сказать… неспокойно, это и на других сказалось. Он много о чем сожалеет. — Губы его тронула слабая улыбка. — И недаром. — Улыбка сошла с его лица. — Он не будет слушать ни меня, ни других слуг, ни викария Бэррингтона — наши слова не заставят его передумать или перестать верить в то, во что он верит. Он убежден, что Смерть придет именно так, и, джентльмены, он очень боится часа расплаты.

— Полагаю, вы хотите сказать, что он не только богат, — сказал Грейтхаус, — но и не совсем безгрешен?

— Его богатство проистекло из родника его алчности, — с бесстрастным лицом ответил Оберли. — В котором утонуло много людей.

Мэтью и Грейтхаус переглянулись, но никак не прокомментировали это изобличающее заявление.

— Я уполномочен заплатить вам. — Оберли сунул руку в карман черного бархатного сюртука и достал кожаный мешочек. — Сто фунтов, господа. Хотелось бы надеяться, что Кристина придет к нам сегодня вечером или завтра. Потом, боюсь, будет уже поздно.

Грейтхаус не то крякнул, не то присвистнул. Мэтью понимал, что сто фунтов за две ночи работы — довольно кругленькая сумма, и все же… браться за это было бы абсурдом. Перехватить Смерть на ее пути в спальню Бродда Мортимера? Уговорить какой-то фантом, нечто невещественное разрешить лорду пожить еще несколько часов? Это совершенно…

— Проблема интересная, — сказал Грейтхаус. Лицо его было серьезно как гранит, но Мэтью понимал, что это лишь маскировка волчьей улыбки. Черные глаза Грейтхауса заблестели. — Мы ее решим. Или… вернее… скажем так, мистер Корбетт ее решит: я пока не в состоянии свободно передвигаться, а в такую промозглую погоду неприятностей не оберешься.

— О да, — сухо сказал Мэтью. — Неприятностей точно не оберешься.

Грейтхаус засмеялся невеселым смехом. Он продолжал внимательно смотреть на Йеспера Оберли.

— Сэр, мы принимаем этот достойный вызов. Можем ли мы сейчас получить деньги?

— Пятьдесят фунтов сейчас, — сказал Оберли, наклоняясь вперед, чтобы вложить мешочек в протянутую руку Грейтхауса. — И пятьдесят, когда дело будет сделано.

— И сделано на славу.

— Ага, слава будет всемирная, — сказал Мэтью.

— Нужно подписать кое-какие бумаги.

Грейтхаус достал из ящика своего стола документы и подвинул вперед перо и чернильницу. Уж слишком охотно, подумал Мэтью.

Оберли встал со стула и поставил где нужно свою подпись.

— На улице стоит карета. — Его внимание