Настоящая фантастика – 2011 - Александр Николаевич Громов

Трех дней дома после этого не прожил! Уехал в свои владения. В Краеземье! Даже с матерью не попрощался…

Кир поморщился. Превращаться в краеземскую принцессу ему не хотелось. Равно как и в какую-либо другую девчонку. К слову о девчонках – Юлике повезло еще меньше Денисия. Настолько меньше, что о ней даже говорить теперь не принято.

Юноша вздохнул. А кем он сам хотел бы стать? И хотел бы он после этого остаться с родителями? А мама? Где она была до Перекрестка?

Надо будет спросить.

Когда-нибудь.

Когда-то люди жили в небоскребах, таких высоких, что даже и не верится. Сейчас – в одноэтажных домиках.

Когда-то было много разных городов и поселков, сейчас – один-единственный Край, один на всех. Да еще Краеземье – земля за гранью.

Когда-то по земле бегал самый разнообразный транспорт, сейчас остались только шаромобили – для избранных, да еще подземки – для общества.

Подземки. Как их не любила Юлика. Что там не любила – она ненавидела метро! Ей никогда не удавалось приехать на нужную станцию. В лучшем случае поезд увозил девушку совершенно в другом направлении. В худшем – завозил на станции, которых вообще в природе не существовало. До нее не существовало…

Кира передернуло. Только однажды он вошел в метро вместе с двоюродной сестрой. Года два назад. Чтобы доказать ей, что она – трусишка и выдумщица («Ну разве может поезд свернуть с четко утвержденного маршрута?»). Он представлял, как они войдут в подземку, которую так боялась кузина, как прокатятся в поезде, как потом вместе посмеются над ее страхами…

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция… Крххххх… Брлгрхррры…»

– Что? Какая станция? – Кир ездил здесь тысячу раз и точно знал, что следующая остановка называется «Весенняя», а вовсе не «Брлгрхррры», или что он там сказал. – Юлика, что он сказал?

– Я не знаю…

– Но… как это? Куда мы едем?

– Не знаю! – казалось, она сейчас взорвется. – Я же тебе говорила.

– Извините, – Кир дернул за руку дородную даму в широченной шляпе, – вы не подскажете, как называется следующая станция?

Дама смерила парнишку презрительным взглядом.

– «Цветущий мак».

– Че-е-его? Нет такой станции!

Дама, фыркнув, отвернулась.

– Юлика, Юлика! – Кир лихорадочно тряс сестру за рукав. – Куда мы едем? Где мы выйдем? А домой вернемся? Домой хочу, Юлика-а-а!

Домой они вернулись. Под вечер. На попутном шаромобиле. А до этого целый день тряслись в петляющем по подземельям поезде, в расписании которого значилась всего одна остановка – «Цветущий мак» («Вот уж воистину подходящее название!» – цедил сквозь зубы Кир). Впрочем, выбравшись наружу, никаких маков – ни цветущих, ни увядших – ребята не обнаружили. Только мрачный пустырь без признаков жизни, из которого они еще три часа искали дорогу к трассе – вернуться в метро, на «маковую» станцию, Кир не решился.

А Юлика ничего, даже повеселела. И в дом вошла с видом королевы-победительницы («Я же говорила!»). Счастливая! Кир же потом долго не решался даже близко подойти к подземке. И до сих пор просыпается по ночам в лихорадочном поту, пытаясь понять, где он – дома в кровати или в метро, едет в поезде, понятия не имея, где придется выйти.

Как сестричка умудрялась нарываться на эти поезда? Или это они на нее нарывались? И как она жила с этим кошмаром? И где она теперь живет? И живет ли…

Когда-то днем светило Солнце, а ночью – Луна. Сейчас круглосуточно стоит белый туман, мягкий, пушистый, похожий на гигантский полупрозрачный пучок ваты. Или на спустившееся на землю серебристое облако, светящееся днем, меркнущее ночью.

Когда-то через каждые двенадцать месяцев наступал новый год. Сейчас новый год наступает лишь тогда, когда люди к нему готовы.

Когда-то эти двенадцать месяцев делились на четыре сезона, сейчас сезон один. Вечное лето, теплое, но очень туманное.

Кир залег на ветке шелковицы – единственного дерева и вообще – места, находившегося на достаточно близком расстоянии от Перекрестка. Конечно, отсюда не разглядишь надписи на тропинках, но зато хорошо видны цвета, которыми они загораются, когда их касается босая нога семнадцатилетнего. Раз, два, три… Синий, красный, зеленый, желтый… Перекресток не обдуришь – ему неважно, о чем ты мечтаешь, на что надеешься, нет дела до твоих амбиций, потому что он и только он знает, чего ты стоишь на самом деле. Раз, два, три… Мелькают на тропинках названия профессий, описания жизненных путей, которые, по мнению Перекрестка, подходят именно тебе… Тик-так, тик-так – у тебя есть пять минут, чтобы определиться и стать на одну из тропинок. Синий (самый маловероятный и самый горячий), красный, зеленый, желтый… Многие, став на тропку синего цвета, соскакивают с криком и бегут на другую, менее пекучую. Сколько раз Кир наблюдал за взрослеющими в один момент подростками, свесившись с ветки шелковицы, пытался угадать, кем станет его очередной товарищ, недруг или просто сосед-старшеклассник.

Вообще-то, по преданию, приходить на Перекресток нужно в полном одиночестве. То есть в абсолютно полном. Но Кир вот уже год тайком прибегает посмотреть на ритуал. Первый раз он пришел сюда из-за Юлики. Да и все остальные – тоже. Только на Василя смотреть не ходил – уж очень приятель, узнавший о Кировых вылазках, просил его не делать этого.

Сегодня на Перекресток ступит Нила Девятина, Юликина одноклассница и Васькина зазноба. Вот и она, готовится. А вчера Игорь приходил – лесником стал. А заодно мужем какой-то Золотоокой Дивы из березовой рощи и отцом двоих детей. Отец – еще ладно, а вот почему лесник? Игорек природой никогда не интересовался, наоборот, любил возиться с химикатами и железяками разными. Но ничего, не расстроился, наоборот, как-то воспрял духом. И в тот же день собрал вещи и ушел в лес. Жену искать.

Внизу что-то скрипнуло, мальчик настороженно раздвинул ветки и не поверил глазам – на шелковицу карабкался Василь. Кир хотел было сказать, что не пристало инженериям по деревьям лазить, но в последнюю секунду передумал. Вместо этого подождал, пока приятель примостится на соседней ветке, и задумчиво пробормотал:

– Знаешь, когда настанет моя очередь, я не пойду на Перекресток в выходные…

– Почему? Все только в выходные и приходят…

– Вот именно, а остальные – ждут этих трех дней, как… как туманного затмения. Только о тебе и говорят, провожают чуть ли не всем городком, надеются на что-то… А я хочу, чтобы быстро и без лишнего шума.

Василь лишь пожал плечами. Какое-то время друзья сидели молча.

– Знаешь, – все так же задумчиво протянул Кир, – а я вообще во