Черный огонь. Славяне против варягов и черных волхвов - Николай Бахрошин

Несколько лет назад Добруж наведывался сюда, советовался с Черным Яремем по тайному делу. Еще тогда обратил внимание, как угрожающе смотрят на всех чуры Зла со вставленными в деревянные пасти звериными клыками. Как сами черные волхвы, которых проживало здесь около десятка, все время обмениваются между собой быстрыми, скользкими взглядами исподлобья.

Нехорошее место. Опасное место, это сразу чувствовалось любому, кто приближался к частоколу, огораживающему злые чуры.

Добруж знал, Черный Яремь со своими людьми ушел в эти северные земли много лет назад. С тех пор и сидел здесь, одинокий, как паук в паутине. Служил Злу, спрятавшись от людей. Добивался у Чернобога бессмертия и тайной власти, потому как только Зло может подарить человеку такие подарки, это все знают.

Впрочем, Черный Яремь все-таки дал приют беглому князю. Напоил, накормил его вместе с воинами, уложил спать на мягких лежанках из шкур…

А утром прямо сказал: уходи, князь, и людей своих уводи. Мол, мы не можем принять вас, поличи вот-вот будут здесь, он, колдун, уже чувствует их приближение. Так что сами скоро уходят, днями уже… «Не ты ли, князь, навел их своими следами?» — злился Яремь.

Князь без возражений покинул капище лесных колдунов с двумя оставшимися при нем людьми. Двинулся дальше на север.

Куда, зачем? Неважно… Теперь уже совсем неважно… Забиться в чащобу куда подальше, как старый зверь, что уходит умирать в бурелом…

Вот и ратники покинули его, ушли искать себе другой доли…

Это тоже неважно…

Старый стал, немного ему осталось… Пожалуй, только это одно и чувствовал теперь. Долгая была жизнь…

14

Странно порой случается, ищешь одно, а находишь совсем другое, думала Сельга. Шли ведь с мужиками-ратниками по следам сбежавшего князя Добружа, отомстить за Кутрю и других родичей, а наткнулись на черное капище. Вот оно — гнездо Зла, прямо перед ними стоит!

Даже издалека черное капище отличалось от белого. Чуры злобных богов были огорожены высоким частоколом, словно прятались за ним от света и солнечного глаза. Рядом — жилые избы, сараи и клети для нужных припасов. И дышится здесь как-то иначе, давит на грудь, и глаз все время цепляется за оскаленные человечьи черепа, развешанные в изобилии на кольях, и свет здесь другой — тусклый, и тишина не такая — особая. Все кажется, словно кто-то неведомый, грозный, страшный притаился невдалеке. Вот-вот выскочит и кинется! Так и видятся за каждой случайно мелькнувшей тенью злые, ехидные усмешки Чернобога Лютого и других подземных богов.

Родичи, хоть и вооруженные, и храбрые, особенно если издали, долго боялись заходить на злую поляну. Она первая подала пример, пошла вперед вместе с Ратнем. Вслед за ними осмелели и остальные. Рассыпались кругом, осматривали все, перекликаясь для пущей бойкости.

Но было уже понятно, гнездо осталось, а шершни из него улетели. Только злые чуры да следы недавнего жительства. Опоздали…

— Сжечь осиное гнездо? — спросила Сельга у Ратня.

— Да, сжечь надо бы… Хоть огнем очистим поганое место, — согласился волхв.

Они кивали друг другу, словно и не было между ними размолвки…

Да, родичи еще в походе заметили, сначала между волхвом и пророчицей словно медведь прошел. И не смотрели друг на друга, и не разговаривали почти. А потом враз все переменилось. Прилипли друг к другу в один из дней и не отлипали больше.

Значит, договорились между собой, как мужик с бабой договариваются, смекнули самые умные, не пряча хитрых усмешек. И то сказать — правильно сделали. Сельга теперь баба свободная, в самом соку девка, любой бы рад, если бы позвала, потереться с ней животами. Только боязно, обратно сказать, вдруг чего напророчит…

Волхву, понятное дело, легче с ней. Волхв и сам вещий. Он — волхв, она — ведунья, таких сами боги сводят. Кому еще вместе быть, как не им? А для рода, глядишь, особый, знатный приплод.

Нет, правильно, что сошлась с волхвом, решили родичи. Нельзя бабе долго без мужика, от этого она шерстью изнутри обрастает и свирепеет, как волчица голодная, говорили самые опытные. И хорошо, что недолго печалилась, быстро нашла замену умершему Кутре, родичам можно не опасаться теперь злых пророчеств. Сказать по чести, простоват был Кутря против нее, хоть и князь, качали мужики лохматыми головами…

Подожженное с разных сторон, злое капище хорошо занялось. Огонь получился большой. Родичи давно уже отступили от обители Чернобога, возвращались обратной дорогой в сторону своих селений, а серый, мрачный столб дыма все еще клубился в небе, видимый издалека.

Только когда окончательно стало темнеть и мелкие звезды россыпью заиграли в небе, прячась и перемигиваясь между лохматыми тучами, дым скрылся с глаз, стал невидимым в черноте ночи.

Привычно устраиваясь на ночевку, ратники долго не засыпали, все хвалили себя за бойкость, которой испугались даже черные колдуны, убежали без оглядки из их земель. Впрочем, постепенно угомонились и самые бойкие, захрапели на лежанках, наскоро собранных из хвойных веток и шкур.

Когда последние угомонились, Ратень и Сельга остались у костра одни. Сидели рядом, неторопливо подкидывая веселому огню сухие сучья. Молчали.

— Значит, ты твердо решил идти, искать черных волхвов среди Яви? — вдруг спросила Сельга.

Ратень вздрогнул. Он ей еще не говорил этого. Сама почувствовала.

— Да. Вернемся в селение, передохну немного, тогда пойду… — сказал волхв.

— Значит, решил? — повторила она почти грубо.

— Это не я решил… — ответил Ратень мягко, как он умел.

Даже удивительно его слушать, пришло ей в голову не в первый раз. Огромный мужик, крепкий, как камень-валун, несгибаемый, как железная наковальня, длинный шрам на крупном лице только четче выявляет его хищную, орлиную красоту. И вдруг — столько ласки и доброты в голосе… И в руках у него ласка, и в теле…

— Ты же сама видишь, сама понимаешь, — продолжил Ратень. — Стебель нашли, сорвали, а корень-то в земле остался, опять прорастет.

— Черные волхвы ушли из наших земель, родичи довольны, — напомнила Сельга. — Им больше ничего не нужно…

— Им — да, — согласился Ратень. — Ты знаешь, когда только увидели за деревьями черное место, подступили к нему, я уже тогда знал, не найдем там никого…

— Я тоже.

— Вот. Так и вышло. А почему, думаешь? — спросил он.

Сельга не ответила. Даже не обернулась к нему. Смотрела на рыжий огонь, пляшущий на багряных углях. Языки пламени отражались в ее глубоких глазах, словно там тоже плясало по маленькому костерку.