Плавучий остров. Вверх дном - Жюль Верн

Ричард У.Траст».

Действительно, все обстояло благополучно, потому что в мире не произошло никаких изменений, если не считать бедствий, учиненных в области Вамасаи, почти сметенной с лица земли этим искусственным ураганом, да гибели нескольких кораблей от сотрясения воздушных слоев. Не то ли случилось, когда знаменитая «Колумбиада» швырнула свой снаряд к Луне? Сотрясение передалось почве всей Флориды и ощущалось на сто миль вокруг! И еще как! Разумеется, на этот раз действие должно было быть в сто раз сильней.

Как бы то ни было, население Старого и Нового Света узнало из этой телеграммы две вещи: во-первых, что огромная пушка была сооружена в самом склоне Килиманджаро, во-вторых, что выстрел был произведен в назначенный час.

И тогда весь мир испустил вздох облегчения; затем последовал невероятный взрыв смеха.

Попытка Барбикена и Кo провалилась самым плачевным образом! Формулы Дж. Т. Мастона годились лишь на растопку печей! Арктической промышленной компании оставалось только объявить о своем банкротстве!

Что же случилось? Может быть, секретарь Пушечного клуба ошибся при вычислениях?

«Скорее я поверила бы, что ошиблась, полюбив его», — говорила себе миссис Эвенджелина Скорбит.

И уж наверное не было в этот день на свете человека более смущенного и растерянного, чем Дж. Т. Мастон. Увидев, что условия, в которых испокон веков совершается движение Земли, остались прежними, он тешил себя надеждой, что, быть может, Барбикен и Николь по какой-нибудь случайности отложили исполнение замысла…

Но после телеграммы из Занзибара ему пришлось все-таки признать, что предприятие не удалось…

Не удалось!.. А уравнения, а формулы, которые предвещали ему успех предприятия? Неужели орудие в шестьсот метров длины и с внутренним диаметром в двадцать семь метров, выбросившее силою взрыва двух тысяч тонн мели-мелонита снаряд весом в сто восемьдесят миллионов килограммов с начальной скоростью в две тысячи восемьсот километров в секунду, — неужели такое орудие не могло вызвать смещения полюсов? Нет! Этого быть не может!

И все-таки…

Объятый страшным волнением, Дж. Т. Мастон заявил, что желает покинуть свое убежище. Напрасно миссис Эвенджелина Скорбит пыталась удержать его. Она больше не боялась за его жизнь, потому что опасность миновала. Но ей хотелось уберечь его от насмешек, которым подвергнут автора злополучных вычислений, от шуток, которые посыплются на него со всех сторон, от издевательств, которые обрушатся на его великое дело.

И, что еще важнее, как его примут коллеги по Пушечному клубу? Не станут ли они обвинять своего секретаря в неудаче, так опозорившей их всех? Не на него ли — автора вычислений — падет вся ответственность за провал предприятия?

Дж. Т. Мастон и слушать ничего не желал. Он остался глух к мольбам и слезам миссис Эвенджелины Скорбит. Он вышел из дома, где скрывался. Он появился на улицах Балтиморы. Его узнали. И те, чьей жизни и имуществу он угрожал и чьи страхи он еще усиливал своим упрямым молчанием, теперь, в отместку, старались всячески осрамить его и поднять на смех.

Надо было послушать американских уличных мальчишек! Они оказались не хуже парижских:

— Эй, ты! Выпрямитель оси!

— Ну что, подправил наши часы?

— А ну-ка покопайся в моем будильнике!

Растерянный, испуганный, секретарь Пушечного клуба вынужден был укрыться в особняке в Нью-Парке, и миссис Эвенджелина Скорбит исчерпала все запасы своей нежности, стараясь его утешить. Но все было напрасно. Дж. Т. Мастон, по примеру греческой Ниобеи, noluit consolari93; ведь действие его пушки оказалось для земного шара не страшнее треска елочной хлопушки!

Через две недели мир, избавленный от былых страхов, и думать перестал о проектах Арктической промышленной компании.

И за эти две недели — никаких известий о Барбикене, о капитане Николе! Может быть, они погибли от сотрясения при выстреле, опустошившем страну Вамасаи? Может быть, они поплатились жизнью за эту величайшую мистификацию нашего времени?

Ничуть не бывало!

Сбитые с ног взрывом, они кувырком полетели наземь вместе с султаном, его двором и несколькими тысячами туземцев, но поднялись с земли целые и невредимые.

— Ну что, вышло? — спросил Бали-Бали, потирая себе плечи.

— А вы сомневаетесь?

— Я? Ничуть! Но когда это выяснится?

— Через несколько дней! — ответил Барбикен.

Догадался ли он, что предприятие не удалось? Может быть! Но он ни за что не сознался бы в этом перед правителем Вамасаи.

Через двое суток оба американца распростились с Бали-Бали. Правда, им пришлось заплатить кругленькую сумму за опустошения, произведенные в его государстве. Так как все деньги попали в личную казну султана, а подданным не досталось ни доллара, то его величеству нечего было жаловаться на это прибыльное дело.

Затем оба друга в сопровождении десяти мастеров переправились в Занзибар, где оказался корабль, отплывавший в Суэц. Отсюда, под чужими именами, на французском пассажирском пакетботе «Морис» они были доставлены в Марсель, и почтовый поезд без всяких крушений и несчастий быстро привез их в Париж; затем по западной железной дороге они добрались до Гавра и, наконец, на трансатлантическом пароходе «Бургонь» прибыли в Америку.

В двадцать два дня друзья добрались из Вамасаи в Нью-Йорк.

И 15 октября, в три часа пополудни, они стучались у дверей особняка в Нью-Парке.

Спустя мгновение они стояли перед миссис Эвенджелиной Скорбит и Дж. Т. Мастоном.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,

в которой эта любопытная история, столь же правдивая, сколь и невероятная, заканчивается

— Барбикен? Николь?

— Мастон?

— Мы.

В этом слове, произнесенном обоими товарищами одновременно с довольно странным выражением, слышалось очень много иронии и упрека. Дж. Т. Мастон провел по лбу железным крючком. Затем спросил, задыхаясь:

— Ваша галерея в Килиманджаро имела точно шестьсот метров длины при диаметре в двадцать семь метров?

— Да!

— А весил ли ваш снаряд сто восемьдесят миллионов килограммов?

— Да!

— И орудие было заряжено двумя тысячами тонн мели-мелонита?

— Да!

Эти три «да», как три тяжких удара, упали на череп Мастона.

— Тогда я полагаю… — начал было он.

— Что? — спросил председатель Барбикен.

— А вот что, — сказал Дж. Т. Мастон. — Если операция не удалась, значит порох не придал снаряду начальной скорости в две тысячи восемьсот километров.

— Вот как? — сказал капитан Николь.