Ютланд, брат Придона - Юрий Никитин

– Не дождешься, – отрезал он.

Она смотрела, как он, отвернувшись, поворачивает прут, чтобы мясо поджарилось с другой стороны, сейчас повернется, и она снова прижмет его рогатиной к стенке, и хотя нет ни стены, ни рогатины, но он как чувствовал и не поворачивался, не давая заглянуть себе в лицо.

– Ладно, – сказала она победно, – следи, чтобы не подгорело, а я пока нарву цветов.

– Ага, – ответил он, не оборачиваясь. – Смотри не наколись, у тебя там кожа нежная.

Она кивнула, а потом, когда в самом деле собирала цветы, напряженно думала, что он хотел сказать и на что именно намекивал, невежда.

Ютланд закончил поджаривать мясо на обоих прутиках, а когда Мелизенда появилась в поле зрения, сказал недовольно:

– Что так долго? Еще чуть и остыло бы…

– Чуть не считается, – прочирикала она беспечно. – Ну ты как?

Он посмотрел на нее с подозрением.

– Что как?

Она сказала досадливо:

– Ну тогда я как?

Он сдвинул плечами.

– А что?

Она сказала в нетерпении:

– Ты смотришь на меня, так?.. Теперь скажи, как я сейчас?..

– Как и была, – ответил он настороженно. – А что?

– По-твоему, я такая же?

– Ну да…

Она сказала, повышая голос:

– И ничего не заметил?

– Н-нет…

Она чуть ли не прошипела, как большая и очень злая змея:

– Посмотри на мою голову, дубина!.. Там венок! Я его сама сплела из цветов, все пальцы исколола!.. Мог бы сказать что-то насчет волшебной принцессы цветов… это я, значит, понял?

Он посмотрел несколько ошалело.

– Принцесса Вантита… а теперь еще и цветов? Ты не лопнешь?

– Что, – спросила она с подозрением, – что не так?

– Ты и шага босиком не ступишь, – сказал он, – а туда же, принцесса цветов…

– Принцессы не ходят босиком, – заявила она.

– Это простые не ходят, – сказал он. – А волшебные еще как.

– Волшебные летают!

– Ну, так взлети, – предложил он.

Она нахмурилась, капризно надула губы.

– Какой ты грубый… Снова все испортил! Как всегда. Почему ты такой, скажи!

Ютланд буркнул:

– Пока ты спала, я уходил ночью и брал уроки этикета. Везде, где только мог.

– И как? – полюбопытствовала она.

– Как видишь, – ответил он. – Сама любезность. Жрать будешь, морда?.. Пока горячее.

Она вздохнула, села и взяла в обе руки прут с прожаренными ломтиками мяса, держа за противоположные кончики. Руки приходилось смешно растопыривать, будто держит копье за противоположные концы, Ютланд подобрал такие «прутики», как он их называет, чтобы мяса уместилось побольше, и она сейчас чувствовала, что держит нечто среднее между дротиком и боевой пикой.

– Ешь-ешь, – сказал он благожелательно, – переход будет долгим. Зато на той стороне уже Вантит!

– Ем, – проворчала она совсем не щебечущим голосом, а что-то вроде рева большого хомяка. – А твоя конячка и по горам лазить умеет?

– По горам не умеет, – ответил он, – но есть же тропы? Пусть и трудные.

Она вонзила зубы в крайний ломоть, мясо горячее, дура. Надо откусывать полегоньку, как и принято у приличных людей, совсем озверела, глядя на него, дурной пример заразителен, теперь держала во рту, охлаждая и ворочая языком, наконец прожевала и буркнула сипло:

– Посмотрим. А это хорошо, что артане не умеют носить доспехи. Иначе конячка свалилась бы на полдороге.

Он посмотрел на нее с высокомерием даже не принца, а властелина всего мира.

– Артане? – переспросил он надменно. – Артане умеют носить доспехи не хуже куявов. А мечами владеют… явно не хуже, в то время как куявы с их слабыми ручишками за богатырские двуручные топоры берутся очень неохотно.

Она торопливо жевала, пока руки не устали держать это сооружение, смотрела внимательно, представляя его в стальных доспехах, в шлеме, с мечом в руке, потом вообразила, как бы он выглядел в дорогих одеждах из шелка, это сейчас еще мальчишка, но уже на глазах превращается в юношу, даже в молодого мужчину, и пусть еще не стал им, но уже и не мальчик…

Ютланд буркнул недружелюбно:

– Что так смотришь? Стукнуть чем-то хочешь?

– Да, – ответила она с вызовом, – чем-нибудь тяжелым по твоей дурной голове!

– За что? – спросил он.

– За драчливость, – выпалила она. – При чем тут доспехи, мечи, тяжелые топоры? В Вантите люди умные, потому вообще стараются обходиться без драк!..

Он спросил с недоверием:

– Совсем?

Она огрызнулась:

– Сам знаешь, совсем нельзя, но где удается – там обходятся! Обходимся.

– Тогда Вантит скоро исчезнет, – сказал он.

Она выпалила рассерженно:

– Не раньше, чем твоя Артания!

Она поперхнулась, он легонько потрогал ее спину, но даже она чувствовала, что не постучал, а скорее погладил, и ей захотелось подольше задержать его руку с такой горячей ладонью, но он отдернул и сам словно бы отдернулся.

– Не удавись, – сказал мирно, – никто на твой Вантит не нападает. Из артанцев. Ешь в запас, хорта я уже покормил.

– Я тоже, – сообщила она.

Он поморщился.

– Не подлизывайся к нему. Он такой, сожрет, сколько ни дай. И еще попросит.

Алац уже шумно дышит за их спинами, с каждым мгновением все настойчивее. Ютланд поднялся, кивнул коню, а сам принялся собирать мешок. Алац с жадностью хватал широко раскрытой пастью горящие уголья и торопливо жевал, а когда увидел, что хозяин уже почти готов, принялся глотать, не пережевывая, надо успеть собрать все…

Никогда не привыкну, подумала Мелизенда сердито. Кони должны есть траву. Ну а дома – овес, а еще пшеницу, если в тцарских конюшнях.

Из кустов вышел хорт, облизнулся. Мелизенда поежилась, то-то оттуда последнее время несся звучный хруст. Похоже, сожрал не только голову оленя, но и могучие ветвистые рога. Тоже какая-то странная собачка, хотя кушает хорошо.

Глава 10

После этого обеда Мелизенда из упрямства села сзади, и хотя там куда неудобнее, чем спереди, но объявила, что невежественный пастух в чем-то там виноват, явно надеялась, что он тут же начнет выяснять, в чем и за что, и начнется обычная канитель с обвинениями, оправданиями, перебранкой, после которой наступит такое неизбежное примирение, но он кротко согласился со всем, что она сказала, из-за чего вообще надулась и дальше сидела сзади, надутая и недовольная, как разбуженная среди дня сова.

Горы приняли лиловые очертания, словно перед заходом солнца, хотя еще разгар дня, однако воздух посвежел, стал таким прозрачным, что вообще исчез, ей почудилось, что сможет рассмотреть даже мельчайшего жучка на самой дальней горе.

Впереди раздался быстро приближающийся конский топот. Ютланд насторожился, взял дубинку. Мелизенда сжалась и пугливо смотрела вперед.

Из-за поворота выметнулся сверкающий, как сгусток солнца, всадник на огромном красном жеребце. Оранжевая конская грива горит жарким огнем, как и копыта, а сбруя и попона сверкают крупными золотыми нитями.