Ютланд, брат Придона - Юрий Никитин

Она почесала и пузо, что делать, когда-то выйдет замуж и придется чесать, можно начинать учиться уже сейчас…

Фигурка всадника исчезла за ближайшими домами, и почти сразу же появилась снова. Мелизенда распахнула глаза в удивлении, мама всегда говорила, что мужчины ненавидят ходить за покупками, но чтоб успеть все так быстро…

Он вихрем проломился через кусты, она перехватила его обеспокоенный взгляд.

– Целы? – спросил он с облегчением. – Фух…

– Не съела я твою собачку, – сказала она ехидно, – не съела, не беспокойся! Ничего не купил?

Он соскочил с коня, быстро вытащил из мешка два смятых платья и швырнул ей.

– Примерь.

Оба платья показались ей влажными, она поморщилась, типично простонародные из грубой ткани, однако выбора нет, поинтересовалась безразличным тоном:

– Долго торговался?

– Нет, – ответил он.

– Совсем не торговался? – спросила она и заулыбалась. – Какой ты щедрый!

Он кивнул.

– Да, я такой. Понимаешь, я бы заплатил, если бы нашел хозяев, но я боялся за собачку… да и за тебя попутно… так что схватил, что было на веревке, да скорее обратно…

Она с отвращением вытянула платье на длину руки.

– Это платье сушилось? Неизвестно, в чем было испачкано?

– Так сейчас же чистое, – возразил он.

– Да? – спросила она. – Что-то как-то странно пахнет…

– Да что ты всякую гадость нюхаешь? – спросил он. – Что у тебя за привычка?.. И вообще… Это же только для того, чтобы въехать в город, так?

Она тяжело вздохнула, ему хоть кол на голове теши, мужчина, что они понимают, сказала надменно:

– Отвернись.

Он послушно отвернулся, терпеливо ждал, за его спиной долго шелестело, вздыхало, хрюкало, чесалось, наконец он сказал раздраженно:

– Неужели я притащил три сотни платьев?.. Что за дурак…

Пришлось ждать еще дольше, наконец сладенький голосок пропел:

– Все, готово.

Он повернулся, рот начал расплываться в усмешке, но вовремя удержал лицевые мускулы и заставил себя смотреть сурово и надежно. В платье взрослой женщины она выглядит как никогда маленькой и жалобной, хотя вскинула голову и старается смотреть на него высокомерно и дерзко.

– Как на тебя шили! – сказал он жизнерадостно, так говорили, он слышал, в Арсе, когда хотели похвалить новые платья. – Ты как родилась в нем!

– И ни разу не стирала с тех пор, да? – съязвила она. – Уж лучше молчи, чем брякать умности. Как видишь, я сама доброта и прощаю тебе твою… похвалу.

Он спросил сердито:

– Прощаешь? Ты?

– Ну да, – объяснила она, – раз все еще не прибила!.. Я готова, поехали в город. Собачку тоже возьмем.

Он сказал сквозь зубы:

– Ну спасибо, что и о ней вспомнила.

– Я добрая, – напомнила она еще раз, – о всех забочусь. Даже о тебе, хотя… гм…

Она не договорила, демонстративно задумалась, а он не стал расспрашивать, раз именно этого ждет, вздернул ее к себе в седло, Алац повернулся и пошел бодрым галопом в сторону дороги, а хорт на этот раз поплелся почему-то сзади.

Спугнув непонятное наваждение, когда сердце не стучит, а сладко тает, и по всему телу прокатываются странные волны тепла, он держал ее крепко и грубо, чтобы не вылетела, когда Алац перепрыгивает упавшие деревья и высокие пни, даже ноги приподнимал, чтобы в таких случаях не набила задницу, а когда вот так почти целиком сидит на его бедрах, то ей мягче…

Наверное от того, что держит крепко и грубо, она не копошилась, устраиваясь поудобнее, не бурчала, что от его лап останутся кровоподтеки, а затихла и терпеливо пережидала такой длинный период скачки.

Ютланд не видел, где ближайший город, но как охотник по следу находит зверя, так и он издали увидел дорогу, этого хватило, чтобы развернуть коня и помчаться карьером. И хотя дорога между двумя городами, он ощутил, какой из них ближе и богаче, а еще как добраться ближе, все-таки дороги – это для слабых…

Мелизенда ощутила, что встречный ветер утих, приподняла мордочку от груди молодого пастуха, где ей так уютно и защищенно. Дорога идет далеко в стороне, Алац несет их напрямик к проступившему на сияющем небе городу с двумя высокими башнями и деревянной стеной.

Она сказала язвительно:

– Это город?

– Не видишь? – буркнул он.

– Это просто большое село, – отпарировала она.

– А тебе нужны дома, – спросил он, – или платье?

Она вздохнула, как-то глупо даже объяснять зависимость между величием города и благородством одежды, которую там шьют и выставляют на продажу.

Глава 9

Ютланд оставил коня и хорта у входа в лавку, а Мелизенду провел под навес, причем поддерживал ее под локоть, чем удивил несказанно, она пугливо поглядывала на него большими глазами, сердце стучит смятенно, что за каверзу он придумал?

А Ютланд и сам не знал, почему поддержал, как-то само получилось, то ли потому, что захотелось поступить так, то еще что, во всяком случае, подвел к прилавку и отпустил сразу же, словно обжег пальцы о ее нежную кожу.

– Платье, – сказал он. – Хорошее. Вот на это существо.

Хозяин окинул его цепким взглядом, заколебался, но Ютланд вытащил золотую монету и подбросил в воздух.

– Один момент! – воскликнул хозяин.

Мелизенда сердито пихнула Ютланда в бок.

– Один момент нужен ему, – заявила она надменно, – а мне потребуется хорошее платье.

Хозяин сказал торопливо:

– Как скажете, госпожа! Можете примерять хоть до вечера…

Он видел, как скривился ее спутник, хоть и мальчишка, а уже ненавидит женские привычки подолгу выбирать наряды, из него вырастет настоящий мужчина.

Ютланд предпочел бы, чтобы Мелизенда выбрала что-то, он расплатился бы, и все, уехали бы из города, однако она выбирала, скрывалась ненадолго за ширмой, он слышал ее сердитое пыхтение, бурчание и сопение, наконец появлялась в платье, спрашивала:

– Ну как тебе?

– Замечательно! – восклицал он.

Она смотрела сердито, фыркала и снова скрывалась, затем появлялась снова с тем же дурацким вопросом, как будто не все одинаковы, только и отличаются, что цветом и покроем, какая ерунда, он снова кивал и говорил с фальшивым энтузиазмом, что да, здорово, это еще лучше, бери, поехали, но она упорно возвращалась и снова примеряла новые и новые.

Он заподозрил наконец, что она пошла по второму кругу, уже издевается, но ведь в самом деле человек, способный по одной шерстинке в лесу понять, что за зверь пробежал и когда это было, обычно не в состоянии сказать, в каком платье его жена, а разницу заметит, только если совсем увидит ее без платья…

– Вот, – сказала она наконец, – берем это!

Он торопливо сунул монету хозяину, тот терпеливо ждал конца с такой же вымученной улыбкой, как и у него.