Американские боги - Нил Гейман

Короткий съезд к озеру перекрывала цепь с висевшей на ней табличкой, которая воспрещала доступ людям или средствам передвижения. «Тонкий лед» – значилось на ней. Ниже была нарисована серия перечеркнутых красными линиями пиктограмм: никаких машин, никаких людей, никаких сноумобилей. «Опасно».

Презрев предупреждения, Тень выбрался на откос, оказавшийся очень скользким: снег успел растаять, превратив землю в вязкую жижу под ногами, и ботинки скользили по обледенелой траве. Оскальзываясь и притормаживая каблуками, Тень кое-как выбрался на берег и, осторожно пройдя по коротким деревянным мосткам, ступил на сам лед.

Слой воды от подтаявшего снега тут был глубже, чем казался сверху, а лед под ней – даже более скользким, чем каток или ледянка, поэтому Тени лишь с трудом удавалось удерживаться на ногах. Он хлюпал по воде, которая, покрыв его ботинки по шнурки, полилась внутрь. Ледяная вода, от которой коченело тело. Пробираясь по замерзшему озеру, Тень чувствовал некую отстраненность, словно видел происходящее на киноэкране, но в этом кино ему отводилась заглавная роль – детектива, наверное.

Он шел к колымаге, болезненно сознавая, что весна вступает в свои права, а лед уже слишком тонок, и вода под ним холодная настолько, насколько вообще может быть холодной незамерзшая вода. Он шел и шел, скользил и оскальзывался. Несколько раз он падал.

Тень миновал несколько пустых пивных бутылок и банок, горки мусора, оставленного на льду, осторожно обошел вырубленные рыбаками и так и не замерзшие проруби. Оттуда глядела гладкая как стекло черная вода.

Колымага оказалась дальше, чем выглядела с дороги. С южной стороны озера послышался громкий хруст, будто сломалась палка, за которым последовало оглушительное «трень», будто завибрировала басовая струна диаметром с озеро. Лед тяжеловесно заскрипел и застонал как старая дверь, протестующая, что ее открывают. Тень старался ступать как можно легче.

«Это самоубийство, – нашептывал ему голос разума. – Ну почему ты не можешь просто оставить все как есть?»

– Нет, – сказал Тень вслух. – Я должен сам убедиться.

И продолжал идти.

Он все же добрался до колымаги и тут же понял, что не ошибся. От машины исходили миазмы: слабая вонь и еще что-то, что оставляло привкус гнили в глотке. Он обошел машину, заглядывая внутрь. Сиденья испачканы и порваны. Машина была пуста. Он подергал двери. Заперты. Попытался открыть багажник. Тоже заперт.

Жаль, что он не прихватил с собой лом.

Высвободив внутри варежки пальцы, он сжал руку в кулак и, сосчитав до трех, с силой ударил в боковое стекло со стороны водителя.

Тень ушиб руку, но стекло осталось невредимым.

Тень не сомневался, что, разбежавшись, без труда выбьет стекло ногой – если только не поскользнется и не упадет на мокром льду. А еще он боялся случайно толкнуть колымагу так, что лед под ней начнет трескаться.

Он оглядел машину, потом потянулся за антенной, которой полагалось складываться и выдвигаться, и, подергав ее из стороны в сторону, сломал у основания. Взяв антенну за тонкий конец, на котором когда-то имелась утерянная со временем металлическая пимпочка, он пальцами согнул ее в импровизированный крюк.

Потом загнал этот стальной крюк в механизм дверного замка глубоко между резиновой прокладкой и передним боковым стеклом. Тень покопался в механизме, дергая, двигая, толкая металлическую антенну, пока она не зацепилась за что-то. Тень резко дернул вверх.

И почувствовал, как импровизированный крюк бесполезно выскальзывает из замка.

Тень вздохнул. Загнал антенну снова и опять попытался покопаться в замке, на сей раз медленнее и аккуратнее. Он воображал, как всякий раз, когда он переминается с ноги на ногу, под ним недовольно бурчит лед. И медленно… и…

Попал. Он потянул на себя радиоантенну, замок передней дверцы щелкнул. Рукой в варежке Тень взялся за ручку, нажал и потянул на себя дверцу. Та не поддалась.

«Заело, – подумал он. – Она просто примерзла. Вот и все».

Он дернул еще раз, подошвы у него заскользили по льду. Внезапно во все стороны полетел дождь льдинок, и дверца колымаги распахнулась.

Внутри миазмы, вонь разложения и болезни, чувствовались еще сильнее. Тень начало поташнивать.

Пошарив под приборной доской, он нашел черную пластмассовую рукоять, открывающую багажник, и с силой потянул за нее.

За спиной у него раздался глухой удар, с которым высвободилась собачка замка.

Обходя машину по льду, держась за нее одной рукой, Тень скользил и хлюпал талой водой.

«Оно в багажнике», – подумал он.

Крышка багажника приоткрылась всего на дюйм. Подсунув в щель пальцы, он рывком поднял ее вверх.

В нос ему ударил тяжелый запах, который, однако, мог бы быть много худшим: на дне багажника плескалась вода, в которой плавали куски полурастаявшего льда. А еще в багажнике лежала девочка. Алый зимний комбинезон, теперь испачканный. Мышиные волосы отросли, губы плотно сжаты, так что Тени не видно было синих резиновых пластинок, но он знал, что они там. Холод задержал разложение, сохранил ее так, будто она лежала в морозильнике.

Глаза ее были широко открытыми, а на лице застыло такое выражение, словно, умирая, она плакала; слезы, застывшие у нее на щеках, так и не растаяли.

– Все это время ты была здесь, – сказал Тень трупу Элисон Макговерн. – Все до единого, кто проезжал по мосту, тебя видели. Все, кто ехал по городу, тебя видели. Каждый день мимо тебя проходили рыбаки. И никто не знал.

А потом он сообразил, какую же глупость он совершил.

Кто-то знал. Кто-то положил ее в багажник.

Он нагнулся над багажником – посмотреть, не сможет ли он вытащить ее оттуда. И, нагибаясь, всем весом оперся о машину. Большего, наверное, и не требовалось.

В это мгновение лед поддался под передними колесами – возможно, виной тому было его неосторожное движение, а возможно, просто время пришло. Капот на несколько футов ушел под черную воду озера. Через открытую дверцу со стороны водителя полилась внутрь вода. Эта озерная вода лизала теперь ноги Тени, хотя лед, на котором он стоял, пока держался. Тень тревожно огляделся по сторонам, соображая, как бы ему выбраться отсюда, но… Слишком поздно. Раздался хруст. Огромная льдина выломалась, отвесно накренилась, бросив Тень на мертвую девочку в багажнике. Задняя часть машины, а с ней и Тень рухнули в холодные воды озера. Было без десяти девять утра двадцать третьего марта.

Он успел закрыть глаза и набрать в легкие воздуха прежде, чем ушел с головой, и все же холод обрушился на него как стена, выбивая дух и саму жизнь из тела.

Тень полетел вниз, в ледяную мутную глубину. Колымага тащила его за собой.