Берсеркер - Фред Саберхаген

Я ощущала беспорядок — или кажущийся беспорядок, происходившее вокруг казалось мне совершенно бессмысленным. Вдруг я увидела туман, похожий скорее на облако водяной пыли, а не на межзвездную туманность, настолько плотный, что я могла разглядеть частицы, проносящиеся мимо корабля. И еще были звуки: я даже не могу вспомнить их, не говоря уж о том, чтобы описать. Но эти звуки оказывали на меня такое же действие. Попеременно гармония и дисгармония. Музыка, но в то же время не музыка — и у меня возникло чувство, что, если бы мне удалось остановить корабль, я бы до конца дней своих с наслаждением пыталась раскрыть тайны, наполняющие всего одну пригоршню проносившегося мимо тумана...

Элли стиснула руки так, что побелели суставы. Ее лицо оставалось спокойным, но Ломбок с изумлением увидел, что на устремивших взор вдаль глазах наворачиваются слезы.

Почему-то глубина переживаний молодой женщины смутила и рассердила его.

— Комиссии вы ничего не говорили, — недовольно буркнул он, — про силу ваших ощущений.

Она медленно перевела на него взгляд.

— Тогда я была слепа и глуха, — сказала она, несколько расслабившись. — Мои чувства... после того происшествия развиваются, становятся более тонкими.

Ломбока это не удовлетворило.

— Эта штука — Тадж — находится всего в двух часах лета с досветовой скоростью от по крайней мере одной весьма крупной звезды. Я имею в виду звезду, извергающую тот поток плазмы, в котором вы пытались спрятать свой корабль. 

— Да...

— Нет ли в этом определенного противоречия? Не наводит ли это вас на мысль, что, быть может, он не является физической реальностью?

Ломбок не придавал особого значения мистическим ощущениям — что можно от них ждать, если для того, чтобы их испытать, достаточно вдохнуть дым тлеющей травы?

— Да, наверное, — спокойно ответила Элли. — Точнее, наводило бы, если бы я считала Тадж обычным материальным образованием, размером сравнимым со звездой. В таком случае приливные факторы и все прочее, наверное, сделали бы подобную близость невозможной. Но я рассказываю все так, как было.

— Точнее, как вы это воспринимали.

— Вы сами упомянули о двух предметах, что мы привезли с собой. Несомненно, они являются определенным доказательством этой весьма необычной встречи.

— Разумеется. — У Ломбока были свои собственные теории на этот счет, но сейчас было не то время, чтобы их обсуждать. И так он уже сильно отклонился от того, зачем сюда пришел. — Извините, я вас перебил. Продолжайте. Итак, вы проникли в Тадж, а следом за вами, предположительно, берсеркер.

— Некоторое время я видела его внутри, он преследовал нас. Подождите. Сначала он... он обратился к нам по радио, сказал, что наше новое оружие нам не поможет. Затем мы влетели в Тадж, он последовал за нами... а потом... не знаю. Возможно, он был уничтожен. Или потерял нас. Или просто... отказался от преследования.

— Отказался от преследования? Разве берсеркер может?..

— Не знаю. Я... самое странное, как только мы очутились внутри, я, кажется, начисто про него забыла.

— Пока корабль находился внутри Таджа, вы вели его?

— Когда Фрэнк отключился, я перевела управление в ручной режим. Потом мы какое-то время летели на автопилоте, потому что я точно помню, как, когда мы вылетели наружу, отключала автомат и снова бралась за штурвал.

— Вы вернулись в нормальное пространство?

— В то, что под этим подразумевается в «КОРСЕКЕ». Когда Тадж скрылся из виду, Фрэнк начал приходить в себя. Вернувшись к действительности, он сразу же пошутил насчет того, что хорошо отдохнул. Я попыталась было рассказать ему, что произошло, но он решил, что я брежу — точнее, бредила. Потом мы обнаружили два вещественных доказательства — таранную кость в отсеке Фрэнка, кольцо — в моем. Они лежали на операторских консолях, прямо на виду. Мы их взяли — я не знала, что с ними делать. Только потом, когда мы вернулись на Базу, были обнаружены их... свойства.

— Да. — Ломбок, задумавшись, умолк. — Фрэнк знал, что вы беременны?

Элли не потребовалось много времени, чтобы ответить на этот вопрос.

— У него повсюду полно детей; он то и дело мимоходом упоминал об этом — так, как говорят про удаленный аппендикс. Только не говорите мне, что у Фрэнка вдруг пробудились родительские чувства.

— По крайней мере, мне о них ничего не известно.

В нефе появилась группа туристов или, возможно, новообращенных, следующих за облаченным в серую рясу провожатым. Один мужчина нес довольно увесистый чемоданчик, судя по всему, собираясь сделать качественные голографии.

Элли закурила новый смокер.

— Однако что-то все же произошло, не так ли? — не сдавалась она. — Я имею в виду малыша.

Ломбок сделал вид, что задумался:

— Ему сейчас должно быть около десяти, да? Неужели у вас проснулись материнские чувства?

— Одиннадцать. Вы сказали «ему».

— А вы не спрашивали про пол зародыша в центре усыновления?..

Услышав за спиной шаги, Ломбок обернулся и увидел, что одна из туристок наклонилась к нему. О чем она хочет его спросить, ведь у них есть провожатый? Впрочем, женщина не собиралась ни о чем его спрашивать, потому что у нее в руках что-то блеснуло, и Ломбок вдруг ощутил во рту и в легких странную прохладу.

«Глупая шутка!» — подумал он и начал было вставать, но успел почувствовать, что вместо этого падает.

 Глава 6

— Эй, Майкл, то был отличный контрвыпад.

Под низкими сводами коридора Лунной Базы доносившийся из громкоговорителя голос Фрэнка дополнился звенящим эхом, и если бы Майкл был облачен в «Ланселот», возможно, он бы развлекался, пытаясь выделить в нем разные призвуки, называющиеся, как он уже успел узнать, «гармониками». Но сегодня мальчик бездельничал; одетый в шорты, свободную рубашку и шлепанцы, он задумчиво бродил в одиночестве, все дальше и дальше уходя от оживленной части Базы. Уже несколько минут навстречу Майклу никто не попадался, и он вздрогнул, увидев застывшие без движения у стены контейнеры Фрэнка.

Но мальчик обрадовался встрече.

— Спасибо, — сказал он. — Но я не собирался отправлять вас в нокаут.

— Знаю. Ничего страшного. Сегодня у тебя нет испытаний?

Со времени учебного поединка прошло два стандартных дня.

— Нет. Думаю, мы продолжим завтра.

— Ты продолжишь завтра. Меня известили, что мне больше не придется напяливать на себя эту проклятую штуковину. В чем дело? Ты, кажется, чем-то встревожен.

— Ну... — Действительно, в последнее время Майкла беспокоили две вещи, которыми он еще не делился ни с кем, в том числе и с матерью. — Во-первых, оборудование решено переделать. На «Ланселот» попробуют установить дополнительное вооружение. Но...

Майкл, отчаявшись от безуспешных попыток убедительно высказать все, что думает по этому поводу, покачал головой.

— Ты сомневаешься, сможешь ли должным образом использовать это оружие.

— Да нет же! Скорее всего смогу. Но... дело в том, что «Ланселоту» это совершенно не нужно.

Фрэнк оторвался от стены, вагончики сдвинулись вместе. Его голос прозвучал взволнованно, в нем не было ничего механического:

— Послушай, малыш! Видишь ли, когда-нибудь тому, кто наденет эту штуковину, придется сразиться с берсеркерами, но до настоящего боевого испытания еще очень далеко. Если бы вместо меня тебе противостоял берсеркер... этих тварей голыми руками не возьмешь.

— Знаю! Я хочу сказать, что понимаю вашу мысль, Фрэнк. Но... мне кажется, я справлюсь. Имея «Ланселот». Когда разберусь до конца, как он работает.

Майкл буквально увидел, как Фрэнк, запрятанный в металлический ящик, покачал головой.

— Малыш! Майкл, послушай. Возможно, теоретически «Ланселот» способен вырабатывать энергию в таком количестве, но ведь и враг, грубо говоря, использует такие же источники энергии. А в настоящий момент аппаратное обеспечение «Ланселота» еще не доведено до ума.

— Вы имеете в виду железо?

Фрэнк умолк. Майкл, оглянувшись в ту сторону, откуда пришел сам, увидел приближающуюся грациозной походкой женщину из группы ученых-исследователей. Сейчас она, разумеется, была без скафандра, в длинном сером платье, причем плавные движения юбки со складками почему-то напомнили мальчику слабо колышущуюся на ветру высокую траву и склонившую изящные ветви плакучую иву.

— Майкл, — в донесшемся из громкоговорителя голосе Фрэнка появились какие-то неуловимые новые нотки. — Это Вера, миссис Тупелова.

— Здравствуйте, — учтиво поздоровался мальчик — мать была бы за него рада.

Полные губы женщины растянулись в улыбке, и оказалось, что она вовсе и не дуется.

— Разумеется, Майкла я знаю — его здесь все знают. Зови меня Верой, зайчик, хорошо?

Однако Майкл чувствовал какое-то напряжение. Судя по всему, произошло что-то неуловимое, имеющее отношение к тому, как ведут себя в обществе взрослые. Молчание затянулось, и Фрэнк это почувствовал.