Эпоха мёртвых. Москва - Андрей Круз

Грохоча ботинками по кровле, мы вдвоём метнулись к чердачному окну, бегло его обстреляли с ходу — тварюга всё же от пуль старается укрываться. Её и вправду за рамой уже не было, и Лёха, ничтоже сумняшеся, закатил туда гранату. Грохнуло, из окна выбросило невероятный клуб пыли — на чердаках подметать не принято, а я следом, вдогонку, метнул туда ещё и две «Зари» разом, отскочив в сторону.

Взрыв светозвуковых больше похож был на близкий выстрел пушки, хорошо, что уши прикрыть догадались, а затем я сунулся внутрь, включив фонарь на автомате, и обежал его узким ярким лучом помещение. Морф убегал, его перекошенная фигура мелькала уже в дальнем от нас углу чердака, и было похоже, что твари от «эфки» досталось, очень уже бег был неуклюжим и кривобоким. Не удержавшись, я выпустил три короткие очереди вслед, норовя угодить по конечностям, но не знаю, попал или нет — тварь скрылась, кажется, нырнув в чердачную дверь. Ну и хрен с ней, главное, от нас подальше, не гоняться же?

— Готовим верёвки! — скомандовал я, отцепляя от себя бухту репшнура. — На ведёрный узел, за тумбы!

К счастью нашему, на крыше бывшего Купеческого общества были перила, установленные между массивных кирпичных тумб. За них-то и крепить проще всего. Обмотал одну такую петлёй, затянул узел, выбросив вниз длинный ходовой конец — такая верёвка теперь дефицит, не бросать же её болтаться на фасаде?

На улице, кстати, нас давно заметили, и снизу намечалось некоторое оживление. Мертвяки понемногу подтягивались к нам, собираясь в небольшую толпу снизу. Быстрее бы ОМОН подъехал, а то набежит тварей столько же, сколько и в Пушечной, и что тогда делать прикажете?

Большой явно растерялся при словах «ведёрный узел», но Вика ему помогла. Обмотаться же верёвкой правильно помог ему Лёха, попутно объясняя, что делать дальше. Мне сразу представилось, как Большого или перевернёт при спуске, или он просто попытается тормозить верхней рукой и в результате сорвётся — у нас ведь ни страховки, ни карабинов, ни подвесных нет, а если с перепугу за ходовой конец схватится, то ещё и узел может развязаться, и тогда падение вниз, к мертвецам. Может, ему лучше по лесенке? Хотя какая, к чёрту, лесенка, её донизу не хватит никаким образом, прыгать придётся, да ещё спиной вперёд. Вообще никуда не годится. Почему не догадались подвесной разжиться? Сейчас бы проблем не было. Или сделать?

Лишняя верёвка есть, можно попытаться.

— Вов, стой смирно, ноги в стороны!

Переспрашивать, зачем это нужно, он не стал, и я начал быстро обматывать верх каждого его бедра тройным кольцом верёвки, а потом ещё такое же намотал по талии. Основа есть, нормально, хорошо, что верёвка не в дефиците. На свободном конце быстро навязал три бурлацких узла, затем остаток верёвки пропустил у Большого подмышками, закрепив узлом беседочным. Всё, теперь только конец второй верёвки по петлям пропустить, и можно спускаться.

— Смотри, — сказал я ему. — Вот так рукой тянешь — тормозишься, сюда сдвинул — быстрее пошёл. Второй конец вообще не трогай, трос развяжется, понял?

— Ага, — кивнул он.

Вид у него был уже чуть поуверенней, всё же какая-то страховка получилась.

— От стены не толкайся, а то раскачает, а ты тяжёлый и ещё с грузом. Следи только, чтобы не раскрутило, понял?

— Ага.

— Как ведро на верёвке себя спускай, трос крепкий. Ни хрена с тобой не будет. Не спеши, но и не зависай, помни: руку сюда — и ты остановился, так что слишком не разгонишься. Усёк?

— Типа того.

Мотор бронетранспортёра ревел, гоня перед собой по мёртвым улицам волну гулкого эха. Машина была уже близко. Похоже по звуку, что даже не одна машина, а не меньше двух. И вскоре мы их увидели, на Петровке — пятнистый БТР-80 впереди и следом за ним, почти вплотную, двухосный полноприводный «Урал» с защищённой решётками кабиной и с высокими, специально наращенными бортами кузова. Ну всё верно, ну не дураки же они! Зачем принимать людей сверху в тесные люки, когда их можно просто грузить в кузов? Эх, это мы тут всё больше мародёрили, а кто спасательством занимался, тот ума набрался куда больше нашего.

На подъезде к нашему дому БТР притормозил. Коническая башенка шевельнулась, и торчащие из неё стволы пулемётов поочерёдно начали выбрасывать языки пламени, причём стреляли куда-то под нас, стараясь разнести, видать, толпу скопившихся мертвяков. Не удержавшись, глянул вниз и увидел, что всё это не впустую — тяжёлые пули КПВТ рвали мертвецов на куски, и самое главное — среди груды трупов я увидел корявое тело морфа, ещё трепыхающееся, но уже явно безнадёжно искалеченное — судя по движением, ему перебило позвоночник. Ещё один морф нёсся длинными прыжками через улицу, уходя в сторону коробки ЦУМа, стараясь уйти от обстрела. Вот они где были, парочка с крыши Дома художника. Очень даже запросто могли бы нас на спуске подловить — да и порвать в клочки. А мы их и не видели. Вот так.

Интересно, но многие мертвяки начали разбегаться в стороны, норовя укрыться от обстрела за углами и просто сбежать. Лишь несколько тупо перетаптывались на месте, пока их не повалило, или вовсе пошли навстречу бронетранспортёру, который тронулся с места и подмял их под себя, сбив с ног высоким наклонным носом и переехав могучими ребристыми колёсами.

Затем бронетранспортёр пошёл впритирку к стене, сбивая и давя оставшихся мертвецов, и мне подумалось, кто нам теперь точно предъявит счёт за изгаженные давленой мертвечиной колёса — где теперь их мыть? Следом за бронёй шёл «Урал», и вскоре его кузов оказался прямо у нас под ногами. Точнее, под ногами Большого и Вики, а мне судьба, судя по всему, предназначила спускаться на кабину. А Лёхе так и вовсе на дорогу.

Схватив верёвку, пропустил её между ног, обхватил бедро, портупеей перехлестнул грудь, заведя за плечо и дальше подмышку, присел — и через секунду повис на ней, слегка покачиваясь. Петля троса больно впилась в ляжку, стянуло грудь, но если не нравится, то надо подвесную с собой носить, тогда всё куда проще будет, не надо будет мозг искать в… там, где его нет обычно, у большинства людей, по крайней мере.

Увесистый рюкзак за спиной попытался меня перевернуть, но я удержал положение и, чуть ослабив хватку, заскользил вниз, чувствуя, как нагреваются от трения перчатка на руке и штанина «горки». Передо мной мелькнуло окно, за которым стояла мёртвая тётка, жующая кусок какого-то гнилого мяса, который держала в руке и которая даже не попыталась атаковать, а лишь проводила меня, чуть не обгадившегося со страху, каким-то мутно-меланхоличным взглядом. За следующим окном не было никого, а потом мои ноги коснулись железной крыши, и какой-то мужик в кузове, в чёрном берете и городском камуфляже, махнул мне рукой и сказал: