Исчезнувшее свидетельство - Борис Михайлович Сударушкин

версии, а с событий четырехсотлетней давности. Затем, соблюдая хронологию, довести события до наших дней. Вас устраивает такой план? – спросил Ниткин.

– Лучше и не придумаешь, – заверил я его, довольный тем, что с помощью Ниткина александровская версия получит в следствии по делу о библиотеке Ивана Грозного самое подробное освещение.

Вынув из книжного шкафа мерную папку с тесемочками, Ниткин положил ее перед собой.

– Здесь у меня собраны материалы для будущей книги об истории Александровой слободы. Одна глава этой рукописи – «Тайна царского книгохранилища» – целиком посвящена библиотеке московских государей. Не стану зачитывать ее с начала до конца, а, опираясь на даты, буду называть только факты и события, неопровержимо доказывающие, что библиотеку Грозного надо искать не в Москве, не в Вологде, не еще где-либо, а именно здесь, в Александровой слободе. Если у вас возникнут какие-то сомнения или критические замечания, сразу же высказывайте их – возможно, они помогут мне при доработке рукописи, так что я буду вам только благодарен…

Я согласился с этим предложением, таким образом, взяв на себя роль моего постоянного оппонента Михаила Николаевича Окладина, подвергающего критике почти каждое слово в защиту библиотеки Грозного.

В качестве первого доказательства Ниткин процитировал документ, с которого начал бы и я, если бы мне довелось защищать и обосновывать александровскую версию:

– «Подъем же его был не таков, как обычно езживал по монастырям… Взял с собой из московских церквей древние иконы и кресты, драгоценными камнями украшенные, золотую и серебряную утварь, одежду и деньги и всю казну… Ближним боярам и приказным людям велел ехать с семьями и с коньми, со всем служебным нарядом» – так Александровская летопись отозвалась на событие, происшедшее 3 декабря 1564 года, когда Иван Грозный выехал из Московского Кремля «неведома куда бяше». Сначала, из-за распутицы, он две недели прожил в Коломенском, затем направился в Троице-Сергиев монастырь, а оттуда, отслужив молебен, – в Александрову слободу, где и обосновался на целых семнадцать лет. Для нас самое интересное в этом сообщении то, что царь взял с собою «всю казну», поскольку под казной подразумевали тогда не только деньги и драгоценности, но и государеву библиотеку – одно из самых главных и любимых сокровищ царя-книжника. Намереваясь, возможно, навсегда уехать из Москвы, он конечно же не оставил бы там такую ценность – в этом нет никаких сомнений…

Дожидаясь моих возражений, Ниткин прервал свой рассказ.

– Вы уверены, что до того, как попасть в Александрову слободу, библиотека Грозного хранилась в Московском Кремле?

– А где же еще она могла находиться? – удивился Ниткин самой постановке такого вопроса.

– По дороге в Александрову слободу Грозный сделал две продолжительные остановки. Почему не предположить, что тайник с царской книгохранительницей находился ранее не в Москве, а в Коломенском или в Троице-Сергиевом монастыре?

– Считаю это маловероятным. Библиотека – такая ценность, которая всегда должна находиться под рукой. Значит, ее следует искать в тех местах, где Грозный жил постоянно, а не там, куда наведывался время от времени.

Довод Ниткина показался мне убедительным, и он продолжил:

– Если вы всерьез занимались изучением истории библиотеки Ивана Грозного, то не могли пройти мимо сообщения пастора Иоганна Веттермана, приведенного Францом Ниенштедтом в «Ливонской хронике». Это сообщение постоянно цитируется в литературе, посвященной судьбе царской книгохранительницы, но при этом, как правило, замалчивается тот факт, что переселение ссыльных ливонцев происходило летом 1565 года, когда Грозный жил в Александровой слободе. Следовательно, и показ библиотеки Веттерману состоялся здесь же, в новой резиденции Грозного.

Я хотел возразить Ниткину, что показ царской книгохранительницы вполне мог произойти после окончания срока ссылки пленных ливонцев, но оставил это замечание при себе, поскольку точных сведений на этот счет в «Ливонской хронике» не было.

– Именно в Александровой слободе Грозный усиленно занимался литературной деятельностью, что просто невозможно без наличия под рукой богатой библиотеки, каковой, несомненно, и была царская книгохранительница. В частности, именно в это время он редактировал Летописный свод, работа над которым требовала постоянного обращения к книгам по всеобщей истории и русским летописям. Здесь же, в Александровой слободе, приобщался к литературному творчеству его старший сын царевич Иван – он «переписал вдругорядь» житие, составленное монахом Ионою, сделал введение к «Похвальному слову Антонию Сийскому». По словам Карамзина, «писано это за год до его смерти, не очень красиво и складно, но однако ж по-тогдашнему грамотно».

Я вспомнил, как расследование убийства царевича Ивана впервые привело нас к загадке библиотеки московских государей, и еще раз подумал, что эти две тайны русской истории не случайно пересеклись именно в Александровой слободе. И мой взгляд невольно задержался на висящей на стене копии с гравюры из книги датского посла Якова Ульфельда, сохранившей, по утверждению Ниткина, самое древнее изображение Слободы. Во время нашей прошлой встречи с Ниткиным мы гадали, в каком из изображенных на ней дворцовых строений произошло убийство царевича Ивана. Вполне возможно, что между местом убийства и местом расположения тайника с царской книгохранительницей было всего несколько шагов…

Нашу предыдущую встречу в этой же самой квартире, в старом двухэтажном доме на территории Александровского кремля, вспомнил сейчас и Ниткин:

– Еще одно свидетельство в пользу того, что Грозный перевез свою библиотеку в Александрову слободу, я приводил вам в прошлый раз – это хранящаяся в Британском музее Острожская Библия, подаренная царем Джерому Горсею. На ней рукой самого Горсея – английского торгового агента, жившего при Грозном в России, – написано: «Эту библию на славянском языке получил из царского книгохранилища Джером Горсей в 1581 году». Доподлинно известно, что до конца ноября этого года Грозный жил в Александровой слободе, следовательно, здесь же находилось и царское книгохранилище.

Я высказал предположение, которое напрашивалось само собой:

– Отъезд Грозного из Слободы связывают с гибелью царевича Ивана в ноябре того же 1581 года. Представим, что царь действительно в 1564 году вывез свою библиотеку из Москвы, намереваясь навсегда поселиться в Слободе. Но с такой же долей вероятности он мог вернуть ее назад, в Московский Кремль, навсегда покидая Александрову слободу, где память об убийстве сына постоянно терзала его сердце.

– Я уже не раз слышал подобные заявления, но для меня они все равно выглядят неубедительно. Не берется во внимание то обстоятельство, что после смерти царевича Ивана царь едва не помешался от горя, собирался отречься от престола, уйти в монастырь или бежать за границу. Естественно, что в таком надломленном состоянии духа ему было не до библиотеки. Так, брошенная царем на произвол судьбы, библиотека и осталась здесь, в Александровой слободе. Косвенным доказательством этому может служить