Ранняя философия Эдмунда Гуссерля (Галле, 1887–1901) - Неля Васильевна Мотрошилова

социальной, политической жизни и неспособности с их помощью ответить на вызовы существенно изменившихся исторических условий. Предлагаемые новые варианты ответов на эти вызовы были различными. С 14 по 20 июля 1889 года в Париже состоялся Международный конгресс социалистов, к которому готовились и в котором приняли участие немецкие социал-демократы. «Под лозунгом “Пролетарии всех стран, соединяйтесь” он стал и конгрессом, основавшим II Интернационал» (Ibidem).

Прямо противоположный ответ на вызовы времени предложили правящие круги Германии, объединившиеся вокруг Вильгельма II, который «в своем антисоциалистическом Указе о школах от 1 мая 1889 года дал противоположную ориентацию – “сделать школу пригодной для того, чтобы противостоять социалистическим и коммунистическим идеям”» (Ibidem). Авторы книги «Spirituskreis» ссылаются на весьма многочисленные мероприятия, упоминают о возникновении объединений, которые были реакцией на конкретные политические противостояния 1890 года. Эти события: выборы 20 февраля 1890 года – с удвоением числа социал-демократических избирателей, отставка Бисмарка, демонстрация рабочих 1 мая 1890 года. Конкретным ответом официальных политических кругов на эти тревожные события стали: создание союзов предпринимателей, объединений и католиков, и протестантов, их усилившееся внимание к социальным вопросам и т. д. (Ibidem. S. 194). Р. Г. Шенк и Р. Майер также цитируют воспоминания авторитетных философов (Р. Ойкен, Г. Файхингер), которые однозначно усматривали в происшедшем упадок духа, пагубный для «философских устремлений».[238] Подчеркивается также: для Ойкена упадок все же предполагал – впоследствии – движение вперед, тогда как «пессимист» Файхингер вел от этого времени отсчет непрекращающегося социального и культурного упадка (Spirituskreis. S. 195).

Образование SK было, с одной стороны, прямым ответом на сложную констелляцию социально-политических сил и череду событий; с другой стороны, его во многом опосредовали более специфические именно для ученых проблемы, переживания, устремления. Ведь в конце концов их (тоже социально значимое) дело состояло не в том, чтобы проводить время в демонстрациях с какими угодно знаменами, а чтобы учить студентов и своими исследованиями обогащать сокровищницу человеческих знаний. Кстати, в определенных условиях (будь это 1890-й или 1968 год) для спокойного исполнения учеными, педагогами своего профессионального долга требуется немалое мужество, потому что приходится идти против взбаламученного потока времени…

И все же, что справедливо отмечают Г. Шенк и Р. Майер, общегерманские и внутренние (уже на земле Галле совершавшиеся) события не могли не оказать влияния как на возникновение SK, так и на позиции, ценности его членов. Социальные события требовали реакции именно со стороны наук о духе, общественных наук. И требовали, разумеется, их консолидации и единства, а не разобщенности отдельных дисциплин, все более специализирующихся и обособляющихся друг от друга. В то время как естествоиспытатели, медики располагали в университете Галле старейшей и знаменитой «институцией», обеспечивающей их (хотя бы относительное) единство – это была знаменитая «Леопольдина», в науках о духе подобного объединения, подобной институции не существовало (Spirituskreis. S. 196). SK был предназначен – хотя бы неформально – восполнить этот пробел. Длительность существования SK говорит о том, что в 1890 году это совершенно новое объединение гуманитариев достаточно успешно решало свои совокупные задачи. Я разделю задачи на главные группы – соответственно характеру, направлению и объектам деятельности этого неформального объединения.

Первая группа задач: консолидация, развитие «наук о духе», их существенное обновление, обогащение, преобразование благодаря выработке новых теоретико-методологических парадигм в различных дисциплинах, благодаря их перекличке и взаимодействию. Довольно успешное решение этих задач стало возможным благодаря тому, что в университете Галле в это время собрались (не всегда, правда, для того, чтобы остаться в нем до конца своей научной карьеры) еще (относительно) молодые, руководимые новаторскими научными амбициями профессора и приват-доценты, нацеленные на коренное преобразование научного знания. И в большинстве случаев им удалось внести большой или просто заметный вклад и в развитие своих дисциплин, и в обогащение немецкой культуры своего времени.

При этом члены SK, о котором здесь конкретно идет речь (пусть и при элитарной обособленности своих встреч, заседаний), не только не были отделены от научного потенциала своего университета, но и оставались с этим потенциалом тесно связанными – и благодаря повседневному функционированию «философского» факультета – на самом же деле объединяющего ученых разных специальностей, и в силу коллегиальных и дружеских контактов, наконец, в силу того, что все они тогда жили в одном, относительно небольшом городе.

Да и противостояние корпусу естествоиспытателей, в конечном счете недальновидное и ошибочное, имело свое причинное объяснение: ведь сами естествоиспытатели нередко презрительно относились к гуманитарному знанию. Но это противостояние все же не было столь жестким, как это программно провозглашалось со стороны SK. Оно опять-таки сглаживалось благодаря целостной университетской практике, а также в силу существования коллегиальных и дружеских связей. И в очень существенной степени благодаря тому, что сами науки о духе, включая философию, тогда все больше проникались натурфилософскими (иногда – натуралистическими), сциентистскими идеями и настроениями. Не станем забывать и о том уже отмечавшемся факте, что, скажем, математик Кантор тоже работал на философском факультете и, как показывают габилитационные документы Гуссерля, писал свои отзывы, ставил свою подпись в тех же документах (иногда – на тех же страницах), что и его коллеги-философы и психологи.

В этой моей книге ставится задача подробно обосновать идею о существенном вкладе некоторых представителей гуманитарного знания университета Галле конца XIX века в развитие немецкой и, шире, мировой науки. Понятно, что меня особо интересуют философы – и подробную оценку их вклада я предложила в главах книги, посвященных старшему поколению философов этого университета И. Э. Эрдманну и Р. Гайму, в разделах о неокантианцах Б. Эрдманне, Г. Файхингере, а также в главе о крупном психологе университета К. Штумпфе – везде в сопоставлении с идеями молодого Гуссерля. А особая глава, посвященная перекличке идей великого математика Г. Кантора и начинающего философа Э. Гуссерля, показывает, что никакие обособившиеся кружки и их идеологии не могли остановить плодотворного процесса взаимодействия естественных, математических и философских наук в рамках целостности научного знания.

* * *

Весьма интересен вопрос о тематике докладов, сделанных на заседаниях SK.

Какие темы избирались для докладов в SK между 1890 и 1901 годами? Самые разные, и они во многом зависели от того, какие исследования в то время осуществляли профессора, члены кружка. Заметная часть докладов была посвящена проблемам и особым страницам древней истории. Э. Мейер посвятил свои доклады Греко-персидским войнам, Александру Македонскому, проблемам государства в Греции X–VII веков до н. э., а также экономическому развитию в древнем мире(!), учениям Платона, Августина и другим близким темам. В. Диттенбергер тоже говорил о проблемах древней истории (финансовое дело в греческих городах-государствах, учение Аристотеля о государстве,