Тигриный лог (СИ) - Юлия Чеснокова

Выдохнув, я вышла из-под укрытия и пошла в сторону кухни, неся перед собой поднос с чашками. Обман — это плохо, а я вот уже полтора месяца вожу за нос половину жителей монастыря. Надо будет открыться им перед прощальным поклоном. На дорожке впереди нарисовался отчетливый образ Сандо. Вот несет его нелегкая! Я посмотрела по сторонам, где за невысоким бордюром растеклась грязь. Ливни и слякоть размочили почву, и вне дорожек земля влажно хлюпала, превратившись в месиво. Я замерла, видя, что молодой человек прошел то место, где мы могли бы с ним разминуться. И что он хочет? Чтобы я сошла в грязь, уступая ему? Или терлась о него, умещаясь на тропке? Подойдя, он остановился, глядя как будто насквозь. Мы всё ещё не разговаривали. Кто же первым начнет? Я демонстративно оглядела ещё раз невозможность обхода по чистому и сухому.

— Джентльменства я и не ждала, — произнесла я будто сама себе. Он молчал. Перенес вес тела с одной ноги на другую. Скрестил руки на груди. Выдохнул. — Что, гордость не позволяет уступить дорогу? — У меня было не то настроение, чтобы опять задираться с ним. Я только решила, что буду доброй и милосердной, старающейся для других, а не для себя. Да и разве я не обещала уже себе, что не буду злиться на Сандо? Что стерплю его любым? Это трудновыполнимая задача, и я сорвалась, но не стоит ли попробовать ещё раз? — Ну и ладно, — спокойно сказала я и, занеся ногу, перенесла её через бордюр и вмазала в жижу земли, по щиколотку испачкавшись в холодной грязи. Сандо, видя, что я делаю, успел только открыть рот, но когда понеслись звуки, было поздно — я уже стояла не на дорожке.

— Эй, что ты делаешь?! Хо! — он протянул руку, подхватив меня под локоть и потянув обратно. — Я бы отошел, чего ты туда полезла?

— Я думала, не отойдешь, — уперлась я, отодвинувшись. Он всё равно поймал мой локоть и подергал на себя.

— Я же не обязан всё по щелчку делать! — вернул он свою обычную яростность, пристыженный, что выказал беспокойство по поводу того, что я поступила так, как должен был он — мужчина.

— Нет, тебе просто непременно нужно свой характер показать, — заметила я. Он фыркнул, потянул меня ещё, я рыпнулась и, не устояв, поскользнулась и выронила чашки с подноса, съехавшие и полетевшие вниз. Ближайшей свободной рукой Сандо успел поймать одну, а вторая грохнулась вдребезги о дорожную плитку.

— Черт! — выругался он, опустив глаза к произошедшей мини-катастрофе и не глядя на меня. Я заметила, что он излучает вину, её тонко сочащиеся признаки. Посмотрела на осколки. Я ещё и посуду разбила! Из-за всего, что пришлось пережить в последнее время, духовной тяжести и накапливающейся со временем физической усталости, вид этой расколотой чашки так ударил меня под дых, что мои губы, когда я опустилась, чтобы собрать кусочки, затряслись, предвещая молчаливые слезы. Всё у меня рушится, всё ломается, ничего не клеится, выходит не так. Я ничего не знаю, не умею. — Я не хотел, — Сандо присел напротив и стал помогать собирать осколки. — Извини, — тихо-тихо сказал он, но я уже не удивилась. Мне было приятно, что он всё больше научается по-человечески общаться, но сейчас это не помогло мне. Мокрая от дождя, я сидела и, думая о своём, плакала над разбитой чашкой. Но дело было вовсе не в ней. — Ты чего, ревешь что ли? — заметил Сандо и замер. Я сложила всё на поднос, куда он поставил и пойманную, уцелевшую кружку. — Да вылезь ты из грязи! — схватив за подмышки, парень выдернул меня и перекинул на дорожку. Как была, на корточках, я приземлилась на новое место. — Ты из-за такой ерунды реветь вздумала? — я не отвечала, осторожно поднявшись с подносом и теперь стараясь следить за ним. Сандо, кажется, понял, что дело вовсе не в этом. Задумался. Блуждающими глазами он искал приюта, чтобы не смотреть на моё расстроенное лицо. Удерживая равновесие, он забрался на тонкий бордюр и освободил проход. — Иди. Стой! — я едва шагнула, как он ступил обратно, указывая мне на мою ладонь. — Ты об осколок порезалась… — я взглянула на капли крови, слабо сочащиеся по пальцам, держащим поднос.

— Ничего страшного, на кухне есть аптечка, — произнесла я и зашагала дальше. Но Сандо, почему-то, не ушел, а привязался следом. Быстро нагнав меня, он вырвал поднос, ничего не сокрушив и умудрившись перехватить влажную скользкую ношу, не добив посуду на ней.

— Я донесу, пошли, — недоверчиво взглянув на него, я поплелась следом. Он покосился через плечо. — Чего ты так смотришь? Призрак отца Гамлета увидела?

— Нет, просто ты переигрываешь. Не пойму, с какой целью.

— Ну, ты же не ожидала джентльменства. А я люблю делать то, чего от меня не ожидают, — хмыкнул он, дойдя со мной до столовой и войдя внутрь, где можно было начать сушиться.

— А, то есть, тобой легко манипулировать, если всегда просить обратное тому, что на самом деле требуется? — он прищурился, посмотрев на меня. Я отвела взгляд и полезла за бинтом и спиртовой настойкой, чтобы обработать порез.

— Я не веду себя по определенной схеме. В данный момент захотелось именно так, — Я раскрыла перед собой ладонь и увидела, что её рассекло диагонально по всей ширине. Я была так огорчена, что даже не почувствовала. Досада иногда такой же анальгетик, как горе или счастье.

— Опять ты со своим "захотелось", — посетовала я. — Ты когда-нибудь научишься следовать правилам монастыря?

— Зачем? Ты же знаешь, что я смотаюсь отсюда, когда возьму то, что мне нужно, — я никак не могла приладить одной рукой повязку на другой и Сандо, цокнув языком, выхватил у меня бинт. — Дай сюда, деревня.

— Сам ты! — проворчала я и тут же присмирела. Он ловко обмотал мою руку и, наклонившись, зубами надорвал край перевязи, чтобы оторвать от остального бинта и завязать узелок. — Знаешь, в тебе много хорошего.

— И что же? — ухмыльнулся Сандо, заканчивая медпомощь.

— Всё, что настоящее. Что ты не пытаешься прятать под искусственным собой. Тем, каким ты не являешься.

— Не умничай, ради Бога! — свел он брови к носу и отступил на шаг, уперев руки в бока. — Всё.

— Спасибо… — расслабляясь, что как-то реабилитировался за свою причинность в разбитии чашки, Сандо стал коситься на выход и явно готовился к побегу. А я вспомнила о том, ради чего, собственно, искала Лео, да совсем забыла повод, сбитая настоятелем. — Слушай, сегодня же баня…

— И?

— Ты ведь не будешь мне пакостить? Занимать чан или до ночи мыться в душе, чтобы я не зашла…

— А разве тебя это остановит? — хохотнул он. Я хитровато улыбнулась, пойманная на том, что преград для меня существует всё меньше.

— И всё-таки. Я могу надеяться, что с твоей стороны не возникнет препон?