Темные туннели. В интересах революции. Непогребенные - Сергей Антонов

Глава 11

ПРИТЧИ СОЛОМОНОВЫ

Сквозь сон Толик услышал голоса, но открывать глаза не стал. Очень уж хотелось понежиться в полудреме. Так он и лежал, находясь где-то на границе сна и бодрствования.

Шаман сдержал слово: сны не снились. Ни плохие, ни хорошие. Ощущение того, что он отлично отдохнул, омрачалось только одним — скоро придется лезть в темную дыру и вступить на территорию Метро-2. Насколько скоро это произойдет, Томский понял, услышав голос Вездехода, что-то оживленно обсуждавшего с Аршиновым. Толик не верил собственным ушам — совсем недавно Носов был при смерти. Если Шаман действительно смог поставить карлика на ноги в столь короткий срок, честь ему и хвала.

Томский встал, потянулся и осмотрелся. Аршинов сидел у костра, помешивая деревянной щепкой какое-то варево в котелке. Вездеход вертелся рядом. Именно вертелся: играл с Шестерой, заставляя зверька вставать на задние лапы. Правая штанина его брюк была закатана, открывая взгляду тугую повязку от колена до голени. Карлик прихрамывал, но чуть заметно, что уже само по себе было чудом.

А где же целитель? Томский повернулся к стальной двери. К его удивлению, она была приоткрыта. Странно, если учесть, что Шаман упорно не желал впускать в свою кладовую посторонних. Да и кладовая ли это?

Толик решил заглянуть в шаманскую святая святых хоть одним глазком и осторожно шагнул к двери.

— Входи, Томский. Шпион из тебя — никакой.

Голос Шамана звучал слишком уныло и как-то надтреснуто. Словно алтайцу было абсолютно по барабану, заглянет к нему кто-нибудь или нет.

Томский вошел. Как он и подозревал, это была не кладовая. Жилье. И довольно комфортное, из двух комнат. В первой находился сам Шаман. Он сидел на лежаке, который устроил на корпусе здоровенного электродвигателя, явно оставшегося с тех пор, как помещение использовалось как генераторная. На стенах виднелись кронштейны, приспособленные теперь под вешалки, а на полу — дыры от анкерных болтов. Кроме лежака здесь имелась тумбочка — стальной ящик, на котором стояла керосиновая лампа, освещавшая резиденцию Шамана.

На вешалках было много одежды — плащи, куртки и знаменитый зеленый балахон с ленточками-змеями. Бубну отводилось почетное место — Шаман повесил его на крючке, вбитом в свободную от вешалок стену. В дальнем углу стояла жаровня на стальном треножнике. От подернутых пеплом углей еще исходило тепло. Над жаровней на проволоке висел раструб вытяжки, соединенный короткой жестяной трубой с отверстием в потолке. Судя по запаху гари, вытяжка работала плохо. Меблировку завершали пять стальных и пластмассовых канистр разного размера и деревянный ящик с кухонной утварью.

Вторую комнату Толик осмотреть не мог — ее отгораживал подвешенный на гвоздях кусок брезента.

— Ну и как тебе? — поинтересовался Шаман.

— Неплохо. Удобно устроился.

— Главного ты еще не видел.

Шаман встал, и Толик обратил внимание, что тот держит в руках что-то похожее на бусы — черные, нанизанные на шнурок пластмассовые шарики.

— Четки, — сказал Шаман, перехватив взгляд Томского. — Они используются не только христианами… Мне они, в общем-то, без надобности. Хочешь, подарю? На вечную память. Чтоб не забывал рябого алтайского мужичка. Бери, бери. Сказано же — подарок.

— Спасибо.

— Теперь идем дальше, — Шаман откинул брезент. — Что скажешь?

Толик только прищелкнул языком. Эта комната была библиотекой. Стеллажи, оставшиеся от прежней меблировки, Шаман приспособил под книги. Полки в буквальном смысле гнулись от толстых фолиантов в тяжелых переплетах, стопок брошюр, журналов и прочей печатной продукции. Неужели все это богатство притащил загадочный Охотник? Томский не знал возможностей этого мутанта, но сильно сомневался в том, что собрание Шамана была исключительно его заслугой.

Шаман уселся за деревянный стол, чиркнул спичкой, поджигая машинное масло в консервной банке.

— Здесь я читаю и размышляю на самые разные темы. Ах, да. Читал и размышлял. До вашего появления. До того, как вы разворошили осиное гнездо.

— Слушай, Шаман, — Толик взял с полки книгу, на корешке которой было написано что-то по латыни. — К чему эти тоскливые «ахи» и «охи»? Никто не тащит тебя в Метро-2. Мы и без того по уши признательны за все оказанные услуги. До Академлага сами доберемся, если расскажешь, куда примерно идти. Начертишь план и… читай, размышляй сколько влезет.

— Я иду с вами. Добровольно.

— Отлично, я рад…

Томский осекся на полуслове. Он пролистал книгу до конца. Само собой, так и не узнал о чем в ней написано, но выяснил нечто гораздо более ценное. В правом верхнем углу последнего листа красовалась эмблема: маленькая раскрытая книга с волнистыми линиями, изображавшими буквы. Ошибки быть не могло. Толик достаточно долго проработал в Полисе, чтобы запомнить знак, которым помечали все книги их владельцы — Хранители.

Томский быстро перевернул книгу. Начал с деланным интересом рассматривать ее с самого начала. Итак, Шаман — вор. Все это богатство похищено из Полиса. Других вариантов нет. Брамины никогда не расстанутся со своими книгами и уничтожат любого, кто покусится на сокровища главной библиотеки Метро. Совершив подобное преступление, Шаман не мог не стать затворником-одиночкой. И даже это было временным выходом из ситуации. Хранители не забывают ничего. Рано или поздно они отыщут вора. Вот почему Шаман согласен идти хоть к черту на кулички, лишь бы не засиживаться на одном месте.

Толик вернул книгу на полку.

— Да, я рад. С тобой нам будет проще добраться до цели.

— Цель у всех одна, — Шаман вернулся в первую комнату, снял с вешалки вместительный «сидор» и принялся собирать в него свои пожитки, — закончить свой земной путь так, чтобы в следующей жизни подняться на ступеньку выше. М-да. Ты, Томский, иди, перекуси. Остынет же все. Как говорится, война войной…

Перед тем, как выйти, Толик обернулся. Шаман укладывал в вещмешок какие-то бумажные свертки, туго перетянутые резинками. Спрашивать о содержимом Томский не стал. Наверняка снадобья, которые помогли поставить на ноги Вездехода.

Анатолий вышел на платформу и похлопал карлика по плечу:

— Ты как?

— Почти как новенький. Хромаю немного, но это пройдет. Обузой не буду?

— Ерунду несешь, Коля. Когда это ты был обузой?

Толик получил свою порцию грибной похлебки. Ему очень хотелось расспросить Носова, о том, что проделывал с ним Шаман, но поскольку карлик не горел желанием вдаваться в подробности своего чудесного выздоровления, пришлось вести себя так, словно ничего особенного не произошло.

— Ну и дрыхнешь же ты, Томский! А я уже дырку немного расчистил, — сообщил Аршинов. — Сунулся было туда, но… Как-то боязно стало в одиночку. Прямо на входе скелет валяется. В приметы, в общем-то, не верю, да и мертвяков перевидал сотни, но и утверждать, что это не знак, уволь, не могу.

— Ничего, вместе полезем, — Толик выскреб ложкой дно миски. — Если гурьбой навалимся, все зомби от нас сбегут.

— Это уж точно! — прапор погрозил кулаком невидимому врагу. — Любому призраку, если понадобится, пасть порвем.

Послышался лязг решетки — Шаман запирал свое жилище. Он сунул ключ в карман, но уходить не спешил. Долго стоял, упершись взглядом в стальную дверь. Словно прощался.

Алтаец нагнал остальных у завала. Пока он карабкался по бетонным обломкам, Толик уже включил фонарь и направил луч в темноту. Аршинов был прав, на входе их встречал скелет, сидевший на площадке в пару квадратных метров, привалившись к стене. Левая рука упиралась в пол, фрагменты правой валялись у стены, причем конец одной из костей был расщеплен и даже измочален. Сначала Томский решил, что это — работа крыс, но тут фонарик высветил выцарапанную на стене надпись. Кривые, порой почти неразличимые буквы складывались во фразу: «Всякий может отнять у вас жизнь, но никто не в состоянии избавить вас от смерти. Добро пожаловать!»

Томский еще раз провел лучом фонарика по скелету. Надпись вполне соответствовала мрачной картинке — в черепе зияло пулевое отверстие, а инструментом для выцарапывания букв, несомненно, послужила кость.

Толик пролез в отверстие. Сразу за площадкой начиналась лестница — стальная, с покрытыми ромбовидной насечкой ступенями. Параллельно ей уходил вниз потолок, некогда оштукатуренный, а теперь зияющий оголенными ржавыми ребрами арматуры.

Вслед за Томским на площадку выбрались Аршинов и Носов. Через минуту к ним присоединился Шаман. Все помолчали, рассматривая скелет и надпись.

— Сенека, — негромко сказал Шаман.

— Откуда ты знаешь? — удивился прапор. — Примет-то никаких. Сам, что ли, его порешил?

— Я не о человеке. О надписи. Ее автор — философ Сенека.