Академия. Начало - Айзек Азимов

казалось, витал где-то совсем близко с Селдоном. Итак, минуло уже почти десять лет, как Император Клеон наслаждался спокойствием и полной безопасностью.

Теперь работа над психоисторией подошла вплотную к той черте, когда вот-вот должна была появиться возможность делать кое-какие прогнозы, и, возвращаясь в это утро с прогулки в лабораторию, где он превращался из премьер-министра в ученого-аналитика, Селдон почему-то отчетливо ощутил, что периоду его благоденствия и эйфории приходит конец.

Глава 3

Однако он не сумел сдержать радости, охватившей его при входе в лабораторию.

Как все переменилось!..

Ведь началось все двадцать лет назад, а тогда он маялся с подержанным геликонским компьютером. Но именно тогда словно озарение снизошло на него, и возникла туманная, полубезумная математическая теория…

А потом – годы работы в Стрилингском университете, когда они с Юго Амарилем корпели над выверкой уравнений, пытались избавиться от тяжеловесных множеств, обойти каким-то образом самые страшные из хаотических эффектов. Честно говоря, успехов у них было маловато.

Теперь же, когда он уже десять лет занимал пост премьер-министра, к его услугам был полный набор новейших компьютеров и обширный штат сотрудников, разрабатывающих самые разные аспекты проекта.

Условиями разработки проекта диктовалась необходимость того, чтобы никто из сотрудников – за исключением Юго и самого Селдона – не знал в точности, над чем они на самом деле работают. Каждый трудился над вычлененным из общей проблемы заданием, разрабатывая, так сказать, отдельную шахту в колоссальной горе психоистории. Только Юго и Селдон знали, как глубоки ее недра, как высоки вершины, да и для них порой эти самые вершины скрывались в тучах, а склоны заволакивал густой туман.

Конечно, Дорс была права. Пора было мало-помалу вводить сотрудников в курс дела, посвящать в тайну. Двоим теперь уже не под силу было управляться с возникшими проблемами. А годы неумолимо шли вперед. Селдон старился. Пускай даже он сумеет курировать работу над проектом еще пару десятков лет, но надо смотреть правде в глаза: лучшие его годы уже позади.

Да и Амарилю через месяц – тридцать девять. В общем, он еще достаточно молод, но не так уж молод для математика. К тому же он трудится над проектом примерно столько же времени, сколько сам Селдон, и, стало быть, способность к продуктивному, блещущему новизной мышлению у него уже не та.

Амариль заметил, как вошел Селдон, и пошел ему навстречу. Селдон с любовью смотрел на помощника. Амариль, как и Рейч, был коренным далийцем, и все же, на взгляд, в нем ничего далийского не осталось, разве что невысокий рост и крепкая, мускулистая фигура. Он не носил усов, давно избавился от акцента. Даже далийский менталитет куда-то выветрился. Призывы и лозунги Джо-Джо Джоранума в свое время не произвели на него никакого впечатления, а ведь он апеллировал в первую очередь к угнетенным и униженным далийцам.

Казалось, Амарилю совершенно не свойствен никакой патриотизм, кроме единственного – патриотизма в отношении психоистории. Только ей он принадлежал и сердцем и душой.

Думая об этом, Селдон порой испытывал смущение. Сам он до сих пор не забыл о родной планете Геликон, о тех двадцати годах, что прожил там, и ничего не мог с собой поделать: он считал себя геликонцем. Время от времени он задумывался над тем, не мешает ли это его работе над психоисторией. Ведь в идеале человеку, занятому этой наукой, нужно было бы отречься от каких-либо национальных привязанностей и перестать принадлежать какому бы то ни было сектору, планете, а если и принадлежать кому-то и чему-то, то только лишь абстрактному человечеству, как Амариль.

«А я до сих пор этого не умею», – подумал Селдон и глубоко вздохнул.

– Гэри, – сказал Амариль, – успехи таки, похоже, есть.

– Похоже, Юго? Только похоже?

– Я не стал бы торопиться и выпрыгивать в открытый космос без скафандра, – сказал Юго совершенно серьезно. (Селдон знал, что с чувством юмора у него не очень.) И они вдвоем вошли в их отдельный кабинет. Кабинет был невелик, но зато надежно экранирован.

Амариль сел и закинул ногу на ногу.

– Появилась возможность запустить твою последнюю схему борьбы с хаотичностью – не целиком, конечно, и ценой обобщений.

– Ясно. Выбрал прямую дорогу, так не гляди по сторонам. Именно так обстоят дела во Вселенной. Нужно просто-напросто как-то одурачить наши цифры.

– Ну, что-то в таком духе мы и сделали. Теперь мы смотрим на все как бы через обледеневшее стекло.

– Это все равно лучше, чем смотреть через свинцовый экран, заслонявший нам обзор столько лет.

Амариль что-то пробормотал себе под нос и сказал:

– Теперь мы способны различать свет и тьму.

– Поясни!

– Не могу, но у меня есть Главный Радиант, над созданием которого я трудился, как… как…

– Ламек не подойдет? Это такой геликонский зверек, живущий в горах. На Тренторе они не водятся.

– Ну, если ваш ламек трудится в поте лица, значит, я примерно так же трудился над созданием Главного Радианта.

Амариль нажал кнопку на крышке стола, сработал механизм открытия ящика, и он бесшумно выехал из-под крышки. Юго вынул из ящика черный матовый куб. Селдон с нескрываемым интересом смотрел на него. Принципиальную схему Главного Радианта создал он сам, но сборку осуществлял Амариль – он был мастер на все руки.

Комната постепенно погрузилась в темноту, и прямо в воздухе повисли цепочки уравнений и графиков. Цифры, казалось, были подвешены на невидимых ниточках над столом.

– Восхитительно! – не смог удержаться Селдон. – В один прекрасный день, если доживем до него, нужно будет добиться того, чтобы Главный Радиант проецировал целый поток математических символов, отражающих прошлое и будущее. У нас появится возможность выделять в течении этой громадной реки притоки и рукава, направлять их в нужное русло.

– Угу, – буркнул Амариль, – если нам удастся прожить с сознанием того, что наши действия, направленные на то, как бы сделать лучше, не сделали хуже, чем есть.

– Поверь, Юго, еще не было случая, чтобы я лег спать, не подумав об этом. Эта мысль все время гложет меня. И все-таки пока ничего такого не произошло. И не добрались мы покуда до такой возможности. Ты верно сказал: пока мы всего-навсего различаем свет и тьму через обледенелое стекло.

– Точно.

– И как тебе кажется, что ты видишь, Юго? – спросил Селдон, пристально глядя на Амариля. Пристально и немного печально: Амариль стал толстеть. У него даже брюшко появилось. Он проводил слишком много времени у компьютера и Главного Радианта и почти забросил свои каждодневные разминки. Селдон знал, что с женщинами Амариль встречается время от времени, но жены у него не было.