Феникс (СИ) - Колышкин Владимир Евгеньевич

   Такой случай представился под утро. Великого Залуспая, совершенно обессиленного тостами, посадили в повозку, он собирался отбыть в свои покои. До этого он сидел за игорным столом в соседнем маленьком зале, играя с жобами в тату. Игра чем-то напоминала китайские облавные шашки. Предводитель все чаще задумывался и все чаше проигрывал. Фрейлины пытались развеять его думы и обратить на себя внимание. Каждая из них мечтала затащить Дракончика Ши в свою уютную норку, заботливо украшенную шуршащей мишурой. Особенно старалась одна молоденькая, симпатичная очковая змеедева. Судя по всему, хорошо начитанная и воспитанная. Она добилась-таки, что Предводитель ее заметил. Он пригласил красавицу за стол, сыграть что-нибудь на щипковом инструменте, похожем на лютню. Она сыграла "Цветы дикой сунты" с тройным повтором. Великий Залуспай, прихлебывая вино, похвалил ее мастерство и попросил сыграть еще раз. Фрейлина запела опять, издавая неподражаемые ультразвуки.

   Однако было заметно, что ум Великого полководца был занят более важными проблемами, он уже забыл о фрейлине. Когда Непобедимый проиграл Большому жобу, премьер министру, одну из провинций, секретарь напомнил Его Высокопревосходительству о необходимости соблюдать режим. Скоро генеральное сражение и надо быть в форме. Когда стали подсчитывать камни, Предводитель впал в раздражительность. Его любимый карликовый пунчер прекрасно понял хозяина, бросился на столик и спутал все камни. На том игра закончилась.

   Как только Великий Залуспай покинул зал, все вздохнули с облегчением. И началась оргия. Тела придворных сплелись в один шевелящийся клубок: чьи хвосты, чьи головы - не сразу и поймешь. Мне сделалось дурно. Я подхватил под мышку братца, успевшего уже изрядно назюзюкаться, и по-английски покинул с ним светско-скотское общество гадов.

   Каково же было мое удивление, когда уже на выходе, перед шлюзовым тамбуром, нас встретил, вернее, пришел проводить, сам Великий Залуспай. Он ожидал нас, сидя в механической коляске, наподобие инвалидной. На запятках коляски ютился на маленьком сидении его камердинер, который управлял тележкой.

   Предводитель был смертельно бледен, и едва, казалось, находил в себе силы сидеть прямо.

   - Хочу сказать вам на прощанье пару фраз, - едва слышно прошипел он, глядя на нас грустными глазами: одним глазом - на меня, другим - на Андрея.

   Внезапно меня охватила жалость к нему, я действительно готов уже был поверить, что Предводитель вовсе не плохой гад.

   - Прошу за мной, господа. - Он приглашал нас в одно из боковых помещений.

   Камердинер включил моторчик, и кресло поехало, мы с Андреем молча последовали. Стальные стены с грубыми заклепками придавали помещению, куда мы прибыли, вид бункера. В центре зала стояла какая-то колонна, явно технологического назначения. Точечные светильники, расположенные вкруговую у ее основания, едва озаряли пространство мертвенно-синим светом. В потолке зияло большое отверстие, забранное решеткой, за которой медленно вращались громадные лопасти вентилятора.

   Казалось, мрачная атмосфера этого помещения в точности соответствовала настроению Предводителя. Он принял из рук лакея, прибывшего по звонку, стакан с напитком молочного цвета, может, это и было молоко. Змеиное. Пригубил и поставил питье на столик. Стекло жалобно звякнуло о металл. Столик был металлическим. Как и кресла, стоявшие рядом. Сидеть на них было так же неудобно, да вдобавок еще и холодно. В свое время, будучи человеком, я избегал сидеть на холодном. Теперь это не могло иметь никаких последствий, но было просто неприятно. "Зачем он привел нас в этот карцер?", - думал я, раздражаясь.

   Но я усмирил себя. Видно было, что Высочайшая особа чем-то озабочена или на что-то решается, да все никак не может решиться. Наконец, взглянув мне прямо в глаза (Андрею он не мог взглянуть в глаза, тот спал), он произносит:

   - Не верьте тому, что о нас говорят...

   - А что о вас говорят? - осведомляюсь я.

   - Что будто бы мы запродались Судье...

   - Ваше Высокопревосходительство, а мы вовсе не верим этому. Вы его идейный единомышленник...

   - Обращайтесь ко мне просто по имени. Меня зовут Шапши-Бушон-Фиг-Дунар. Можно просто - Шапши. За драчливость в школе меня называли Дракончиком Ши. "Ши" - значит, "маленький", "младший", "крохотный". Я был... - Предводитель демонстрирует двухдюймовый зазор между пальцами, - вот такой маленький...

   - ...гадёныш, - подсказывает мой брат по-русски, на минуту просыпаясь.

   Хотя Шапши не понял, но, соблюдая этикет, смеется, кивая головой. Я оставляю реплику Андрея без перевода и комментария.

   Вспомнив свое детство, Великий Залуспай заметно веселеет, поникшие его плечи распрямляются, в теле опять играет сила. И уже легко сквозь наслоения лет проглядывает образ непоседливого школяра, Дракончика Ши... А может, это глоток "змеиного молока" так взбодрил его?

   - Хочу развеять кое-какие легенды относительно нашего союза с Судьей, - заявляет между тем Шапши-Бушон-Фиг-Дунар. - Кое-кто полагает, что наш народ и машинная цивилизация Судьи - две разные культуры. Это не так. Мы составляем единое целое. Более того, это мы создали Судью, вернее, наши предки... которых он уничтожил... К счастью, не до конца. На всякий случай он сохранил часть генетического материала расы. Через какой-то срок, он сделал вывод, что без живых ему не обойтись. Судья решил воскресить ушедшую в небытие расу, разумеется, в ограниченном виде, строго контролируя численность...

   Слуга, подававший Предводителю "молоко", с адским грохотом роняет металлический поднос на металлический же пол. Андрей просыпается и вскакивает с места. Великий Залуспай, не обращает на шум ни малейшего внимания.

   3

   Спокойно продолжает говорить: