Заматерение - Владимир Шарапановский

в составе 57 городов. Позже в регистр Ганзы были включены 130 городов, из них - около 100 портовых, а под её влиянием находилось до трёх тысяч населённых пунктов

[6] – Конрад Эрнст Отто Цузе (нем. Konrad Ernst Otto Zuse; 22 июня 1910, Берлин, Германская империя - 18 декабря 1995, Хюнфельд, Германия) - немецкий инженер, один из пионеров компьютеростроения. Наиболее известен как создатель первого действительно работающего электро-механического программируемого компьютера Z3 (1941) и первого языка программирования высокого уровня Планкалкюль (1948).

Политически Цузе относил себя к социалистам. Кроме прочего, это выразилось в стремлении поставить компьютеры на службу социалистическим идеям. В рамках «эквивалентной экономики» Цузе, совместно с Арно Петерсом, работал над созданием концепта высокотехнологичной плановой экономики, базирующейся на управлении мощными современными компьютерами. В процессе разработки этого концепта Цузе ввёл термин «компьютерный социализм». Результатом этой работы была книга «Компьютерный социализм. Беседы с Конрадом Цузе».

[7] – Гисметео (Gismeteo.ru) – популярный интернет-ресурс о погоде в тысячах населенных пунктов по всему миру. Сайт Gismeteo.ru имеет более, чем 10-летнюю историю, и на сегодняшний день предоставляет информацию о погоде в 13 тыс. населенных пунктов каждые 3 часа (по некоторым населенным пунктам каждый час).

Глава 24

«Если справедливость - это заблуждение,

может быть, заблуждение лучше, чем истина?»

«Билет на планету Транай» Роберт Шекли

Везли нас в Завидово привычным для меня маршрутом, но хоть бы единое словечко мне не удавалось выдавить из конвоиров. Чурбаны деревянные какие-то. Слова им сказать лень. Сами вытащили нас с важных переговоров в издательстве «Художественной литературы», где дело было почти на мази. Редактор уже начал поддаваться под нашим с Леночкой совместным натиском.

И тут эти бравые ребятки, без всяческих объяснений, выволакивают нас из кабинета и уводят с собой. Благо хоть руки за спину не стали заламывать, и демонстрировать своё «маски шоу – спецназ на захвате». И за то им наше сердешное спасибо, и низкий поклон до земли. К машинам проводили очень бережно, но никто не ушёл обиженным, ибо взяли всех моих спутников.

Я сперва забеспокоился, что это очередная акция западных спецслужб, но из-за неподражаемой лексики сразу расслабился. Такое могут отчебучить лишь наши спецы. Я в их среде уже не первый год вращаюсь, а в поездке вообще постоянно контактировал с ними.

Когда выехали из Москвы, то признал и саму дорогу, хотя вокруг стоит почти лето и помина нет от прежних сугробов. Пробовал ещё раз прояснить у них основания для подобных действий. Но заразы молчат, как пни. Нет, пожалуй, те даже разговорчивей будут!

Сделал попытку возмутиться и качнуть свои права, но мне продемонстрировали кляп, и стало понятно, что церемониться не станут, а путём скандала ничего от них не добиться.

Ну и чёрт с ними! Как писал наш мудрейший визир-мухтар Александр Сергеевич Грибоедов:

«... Ах! от господ подалей;

У них беды себе на всякий час готовь,

Минуй нас пуще всех печалей

И барский гнев, и барская любовь»[1].

Но притом такая злость вскипела на всех этих истуканов, что стал истошно горланить Мурку, подражая Промокашке из «Места встречи». Притом изгалялся, как только смог. Затем перешёл к следующей по очереди «А на чёрной скамье». И продолжил зэковской классикой «По тундре, по железной дороге». И это уже из собственных армейских впечатлений, пришлось там поваляться на зэковских нарах в их бараках и общаться с бывшими сидельцами.

Но эти дубины стоеросовые только ещё шире заулыбались. Тогда я уж совсем взбеленился и выдал им парочку реплик на блатном жаргоне, и улыбки как рукой сняло. А сидевшая рядом Леночка аж запунцовела.

Блин! В запале совсем о ней подзабыл и сумел сдержаться. Сразу же повернулся к спутнице и принялся сокрушённо извиняться, и умильно просить прощения с видом котика из Шрека. Все окружающие сразу перестали для меня существовать.

Ссылался на стресс от неожиданного задержания, вот и погорячился. Взбесили меня эти молчуны. Ну да, я понимаю, что служба у них такая, но ведь сорвали нам почти завершившиеся успехом переговоры в издательстве.

Вот и сейчас ничего не желают нам объяснять. Так что у меня полностью сорвало предохранительный клапан. Я ведь никогда подобным образом не выражаюсь, и сейчас тоже выражался не я. Это кричал проснувшийся зверь, когда я вжился в образ, полностью растворяясь в личине блатного.

В общем всю оставшуюся часть пути мне пришлось извиняться и исправлять подпорченное впечатление. Стал читать ей возвышенные стихи. Перебрал многих поэтов золотого и серебряного веков. А затем оседлал любимого Сергея Есенина и читал подряд из его «Москвы кабацкой».

Пооткровенничал, что для понимания этой страницы его поэзии мне пришлось ознакомиться с весьма своеобразным языком, и научиться даже по фене ботать.

Есенин ведь прослыл гулякой, бабником, хулиганом и бунтарём. А вместе с тем оставался тонким лирическим поэтом. Вас в Литературном институте совсем иному учили, не так ли? Или же просто оставили в стороне его кабацкую лирику, часть которой просто запрещена цензурой.

Вот мы с этим белым пятном в его творчестве мы и стали разбираться. Да так бойко спорили, что конвоиры стали очень внимательно прислушиваться к беседе. Иной раз уважительно поглядывали на девушку, сыпавшую научными терминами. Та вся раскраснелась и превратилась в валькирию, отстаивающую своё видение творчества поэта.

Тогда я взял, и в качестве аргумента спел «Мне осталась одна забава». Одновременно напористо, но и с лирической тоской.

Девушка даже застыла, да и окружающие спецы навострили уши. Такой песни здесь явно не слыхивали. А голос мне в Берлинской опере всё-таки поставили. Точнее даже не голос, а просто научили им правильно пользоваться и дыханию. Выдали целый комплекс вокальных упражнений оперных певцов. Заодно подтвердили, что у меня абсолютный слух[2], что мне и раньше прекрасно было известно.

Так что такого пения от мальчонки никто не ожидал. Конечно