Судьба: Дитя Неба - Элизабет Хэйдон

Он снова взял Грегори за руку и сделал несколько шагов по направлению к мраморным ступеням. Затем, оглянувшись в последний раз на Благословенных, добавил:

— Не беспокойтесь, Колин и все остальные, Кольцо будет на месте, когда новому Патриарху придет время сменить меня на этом посту.

Дворец регента, Бетани

В кабинете лорда Роланда стоял невыносимый холод, поскольку угли в очаге успели за ночь прогореть. Тристан Стюард продолжал сидеть перед потухшим камином, держа в одной руке стакан с бренди, а в другой — приглашение на бархатистой бумаге. Он раздумывал над своей жизнью, пытаясь решить, как изменить ее к лучшему.

Впервые за много лет — почти сто — лирины выбрали королеву, и их выбор его нисколько не удивил.

Он посмотрел на написанное каллиграфическим почерком приглашение, потом осушил стакан и сжал зубы — крепкое спиртное обожгло рот.

«Какая ужасная нелепость, — думал он, то так, то эдак поворачивая карточку с приглашением. — Я женился на чудовище, чтобы прибавить к своим владениям Кандерр, а мог взять в жены женщину, о которой мечтаю, и стать монархом Тириана».

Ничего подобного в истории еще не случалось, и Тристан это знал. Какая жалость.

Впрочем, у него есть год, чтобы все исправить. Конечно, если он вернет Мадлен отцу и аннулирует брак, в королевских домах Роланда поднимется страшный переполох. Седрик Кандерр, без сомнения, подвергнет его остракизму и скорее всего выведет свои войска из союза. Но один фактор, о котором сейчас все забывают, полностью изменит положение вещей: через год он станет королем.

Главное — правильно выбранное время.

Лорд Роланд решительно поднялся и позвал своего советника:

— Эванс! Эванс!

Когда старик, не успев снять ночную сорочку, появился на пороге кабинета. Тристан Стюард уже раздавал приказы дюжине слуг. Он замолчал на мгновение и посмотрел через плечо на старого советника.

— Эванс, собери все необходимое. Мы едем на коронацию.

На мосту через реку Пхон, Бетани

Массивный экипаж Патриарха резко остановился в темноте.

Маленькое окошко в передней части экипажа открылось, и оттуда показалось лицо кучера. Священник выпрямился и наклонился вперед, жестом показав ему, чтобы он не шумел и не разбудил Патриарха и остальных четверых Благословенных, спавших на маленьких диванчиках, установленных вдоль стен кареты.

— Что случилось, сын мой? — спросил священник.

— Мост очень ненадежный, ваша милость. Лед сломал одну из опор. Нам придется повернуть и ехать на север до Рыбачьего Причала, это ближайшее место, где мы можем пересечь Пхон.

Священник кивнул, и маленькое окошко закрылось.

Он окинул презрительным взглядом своих спутников, которые на разные голоса храпели во сне. Каждый из них наслаждался блаженным отдыхом, в отличие от него, не помнившего, когда он вообще мог уснуть ночью.

С самого лета — а может быть, даже раньше — он перестал нуждаться во сне, его дни и ночи проходили в постоянном напряженном бодрствовании. Человеческое тело, в котором он находился, иногда уставало, но никогда не расставалось с сознанием. В ночной тишине его мысли медленно текли, сменяя друг друга, он впадал в состояние, близкое к медитации, заменявшее ему сон. В каком-то смысле он походил на человека, разгуливающего во сне, но осознающего все, что вокруг него происходит. И дожидающегося наступления дня, когда отступит ночь.

И начнется кошмар.

Время почти пришло.

60

Юго-Западный Наварн, на границе леса Тириан

— Ой знать не знал, что ты умеешь делать флейты, — заявил Грунтор, глядя на умирающий огонь, который они развели в своем маленьком лагере на границе Тириана. — У тебя, оказывается, полно талантов.

Он поглядел на лес и подумал, что если они будут идти своим обычным шагом, то прибудут во дворец за день до коронации.

Акмед осторожно вворачивал заостренный штырь в длинный, покрытый лаком инструмент, случайно обнаруженный в окованном медью сундуке в хранилище Гвиллиама.

— Мне не нравится, когда у меня нет оружия. Эта флейта — подарок для Рапсодии. Думаю, она очень древняя. А если нет, то будет выглядеть такой, когда я закончу работать над ней.

Наконец Грунтор все понял.

— И от кого ты ожидаешь пакостей на коронации?

— Ни от кого. Или от кого угодно. Лирины очень серьезно относятся к своему правилу «без оружия». Когда я подобрал эту штуку, я хотел использовать ее вместо посоха, но потом подумал: а вдруг туда явятся незваные гости?

Грунтор кивнул, и Акмед добавил:

— Лирины будут ее охранять, но я намерен подготовиться к любым неожиданностям.

— А какие стрелки сгодятся для твоей «флейты»? — поинтересовался Грунтор.

— Тяжелые. Вот почему мне нужно расширить ее внутри.

— Ну и поганый же звук у нее будет!

— Вряд ли Рапсодия обратит на это внимание. Особенно если эта штука поможет ей остаться в живых.

Они занимались своими делами, пока огонь в костре окончательно не погас, затем Грунтор покормил лошадей, накрыл их одеялами на ночь и собрался улечься спать между Акмедом, чья очередь была охранять их лагерь, и кострищем. Бросив взгляд в сторону друга, он спросил:

— А ты ей расскажешь, что еще умеет ее флейта, кроме того, чтобы музыку играть?

— Нет. Ей не нужно этого знать. Я надеюсь, тебе удастся вытащить стрелки из тел, прежде чем она их увидит. — Акмед сел поудобнее. — Очень важно, чтобы она ни о чем не догадалась. Она должна думать, что сама может о себе позаботиться, что никто не стоит у нее за спиной.

Грунтор сердито вздохнул и проворчал:

— Ой ненавидит ей врать. Вы то и дело все врете, меня бы уже давно стошнило. Как вы только себя терпите?

— Да, мы врем. Все, кроме тебя, друг мой. Стоит только сказать правду про что-то одно, как придется говорить и про все остальное. Ложь помогает нам себя выносить. Я очень надеюсь, что ты проживешь достаточно долго, чтобы понять, что я имею в виду.

Однако Грунтор, давно привыкший к звучанию этого поразительного голоса, уже спал.

Дворец лиринов в Ньюид-Дда

Рапсодия выглянула во двор: вокруг царила ночь. Подготовка к коронации шла весь день и закончилась лишь с наступлением темноты. Деревья в Тириане украшали гирлянды из зимних цветов и колокольчиков, звенящих на ветру.

Во дворе построили высокий помост, а вокруг него скамьи для почетных гостей, причем все было рассчитано таким образом, чтобы гости могли свободно подойти и поздравить новую королеву лиринов. Стук молотков и визжание пил наводили Рапсодию на мысли о виселице. Очень подходящее сравнение, учитывая, что она чувствовала себя пленницей, которую на рассвете ждет смерть.