История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III - Коллектив авторов

Контрасты между верхним классом и основной массой населения углублялись на протяжении всего послесоветского периода. В то время как богатства первого ежегодно возрастали, реальная зарплата наемных работников в еще больших пропорциях снижалась, составив к концу ельцинского правления 40 % от уровня 1990 г. Доля оплаты лиц наемного труда в российском ВВП была в полтора-два раза ниже, чем в странах Запада, и одной из самых низких в мире. В то же время средняя рентабельность российских частных компаний в полтора-два раза превосходила рентабельность американских, что свидетельствовало о гораздо более высоком уровне эксплуатации наемного труда в России. Ситуация стала постепенно изменяться с началом XXI в. В годы правления В. Путина уровень зарплат неизменно рос, однако он по-прежнему существенно ниже аналогичного показателя в развитых странах. Сохранялись и большие различия в доходах населения между регонами России. Если средний уровень заработной платы в Тюменской области в первом полугодии 2007 г. составил 26 807 рублей, то жители Дагестана в это время зарабатывали в среднем 5271 рубль.

Постоянное и резкое углубление имущественных контрастов в российском обществе признавалось официальной статистикой. Согласно ей, доля верхних 20 процентов россиян в общем объеме денежных доходов в стране увеличилась в 1992–2005 гг. с 38,3 % до 46,4 %, в то время как доля остальных 80 процентов снизились с 61,7 до 53,6 %. Всё время возрастал разрыв в положении верхних и нижних 10 процентов населения, который во всем мире традиционно используют как главный показатель социальных контрастов. В 1991 г. этот разрыв составлял 4,5 раза, в 1992 г. уже 8 раз, к концу ельцинского периода достиг 15 раз, в последующем застыв на этой цифре (в Москве, где проживает основная часть сверхбогатых россиян, этот разрыв составил 50 раз). В то же время подобный разрыв составлял во Франции 8, в Англии – 7, в скандинавских странах – 3–4 раза.

Углубление социальных контрастов сопровождалось возникновением массовой бедности, которая постоянно нарастала в ельцинский период. Согласно данным, основанным на официальном расчете уровня прожиточного минимума, к 1999 г. количество бедных россиян достигло рекордной цифры в 39 % (в последующие годы эта цифра снизилась на 10 %). В самом бедственном положении оказались люди пенсионного возраста. Реальная пенсия в 1990-е гг. снизилась на 70 %, подавляющее большинство пенсионеров оказались в классе бедных. В последующие годы их положение улучшилось не намного, а в сравнении с положением работающих продолжало ухудшаться. Если в 2000 г. средний размер назначенных месячных пенсий составлял 31,2 процента от средней начисленной зарплаты, то в 2005 г. – только 27,6 процента (в большинстве европейских стран этот процент колеблется от 60 до 70). В 2005 г. из-за нехватки денег 18 % пожилых людей не смогли лечь в больницу, 38 % не смогли купить себе необходимые лекарства. Количество заболевающих среди пожилых россиян было в 5–6 раз выше, чем в странах Европейского союза.

Массовая бедность, высокий уровень заболеваний имели прямое отношение к снижению продолжительности жизни и численности населения России. Даже в случае целенаправленной продуманной государственной политики по повышению рождаемости убыль населения можно будет остановить только к 2050 г. В целом экономические и социальные пороки приблизили российское общество вплотную к демографической катастрофе, во весь рост встал вопрос о самосохранении нации.

Озабоченность этой проблемой высказывалась разными социальными и политическими силами, а Александр Солженицын предложил считать её главной национальной идеей, всепоглощающей целью государственной политики «Сбережение народа». Это предложение было подхвачено широкими кругами общественности, в том числе и партией «Единая Россия», ставшей в начале XXI в. правящей. Но превращение его в программу практических действий натолкнулось на множество препятствий, главным среди которых остается оторванность и отчужденность государственной власти от народа, замкнутость огромного числа политиков, государственных деятелей и чиновников на собственных интересах.

Коррумпированность государственного аппарата стала резко возрастать уже в первые годы ельцинского правления, в последующем она только усиливалась, превратившись, по оценке Президента России Владимира Путина, высказанной в Послании Федеральному собранию в мае 2006 г., в «одно из самых серьезных препятствий на пути нашего развития». Одной из главных причин резкого роста коррумпированности государственной власти стала узурпация чиновниками возможностей и механизмов приватизации общенациональной собственности. При отсутствии необходимых морально-нравственных устоев и правовых регламентаций, государственные деятели и чиновники начали активно «конвертировать власть в собственность», равно как и брать взятки за обеспечение аукционных привилегий тем или иным финансистам, предпринимателям, криминальным структурам. Некоторые идеологи чиновничества цинично обозначили взятки как «административную ренту», по праву взимаемую за обслуживание приватизации собственности государства, руководителями и представителями которого себя воспринимали чиновники. Объемы и виды взяточничества все время возрастали, превратившись в целую систему существования и обогащения людей, укрепившихся у кормила власти.

В период правления Бориса Ельцина один из наиболее громких коррупционных скандалов разразился в связи с продажей государством в 1997 г. 25 % акций «Связьинвеста», гигантской монополии в сфере телекоммуникаций и телефонной связи. После того как их обладателем стал ОНЭКСИМ банк, его главные конкуренты Борис Березовский и Владимир Гусинский организовали в подконтрольных СМИ серию разоблачений. Выяснилось, что накануне аукциона председатель Госкомимущества А. Кох получил от группы, близкой к ОНЭКСИМу, аванс 100 тыс. долларов за предполагаемую (и, по язвительному замечанию одного журналиста, «никому не нужную») книгу о приватизации, а его соавторы, также высокопоставленные чиновники А. Чубайс, М. Бойко, П. Мостовой, А. Казаков – по 90 тысяч долларов. Борис Ельцин был вынужден отправить всех «писателей», за исключением Чубайса, в отставку, что, однако, не изменило укоренившейся практики приватизации и не повлекло пересмотра результатов имевших место аукционов.

В последующем размеры подобных взяток, все чаще именуемых «откатами», многократно возросли. Одним из наиболее известных скандалов новейшего времени стало «дачное дело» Михаила Касьянова (бывшего премьер-министром в 2000–2003 гг.). Частная фирма «Амелия», приобретшая на аукционе по приватизации госдачу «Сосновка-1» стоимостью в несколько миллионов долларов, уступила ее затем премьер-министру за многократно меньшую сумму. Коррупционная история была обнародована «в отместку» Касьянову после того, как, будучи отправлен в отставку, он перешел в оппозицию к власти.

Это обстоятельство косвенно свидетельствует и о том, что большинство лояльных власти коррупционеров остаются безнаказанными. Даже несмотря на громкие разоблачения в СМИ, правоохранительные органы вяло реагируют на явное воровство из государственной казны. Например, в 2005–2006 гг. пресса сообщала («Московские новости» № 48 за 2006 г.) о расследовании дела о контрабанде 5 тысяч вагонов с текстилем из Китая. Получателем груза оказалось Управление материально-технического обеспечения ФСБ России, платеж за контрабандные товары проводили напрямую с бюджетного счета ФСБ, при этом на взятки ушло до полумиллиарда долларов. Благодаря усилиям правозащитников и представителей отечественной легкой промышленности, понесшей большие убытки от этих операций, дело оказалось в центре общественного внимания. Однако расследование по нему было передано следственному комитету ФСБ и шло в секретном режиме. Хотя было объявлено об отставке 19 чиновников ФСБ, до суда дело так и не дошло.

По подсчетам специалистов, в начале XXI в. коррупционный рынок в России достиг 250–300 млрд долл. – сумма, равная годовому доходу госбюджета и одной трети национального ВВП. По опросам социологов, госслужба стала для 50 % молодых людей привлекательным доходным местом. Сам класс госчиновников весьма разросся: если в Императорской России в 1913 г. на 170 млн жителей приходилось 1,1 млн чиновников, то в путинской Российской Федерации на 142 млн жителей – 2 млн чиновников.

Государственные деятели и чиновники, особенно их верхний слой, превратились в особую социальную касту. Депутаты Государственной Думы, воспользовавшись правом определять самим себе номинальные оклады из госбюджета, установили их на уровне, превышающем среднюю зарплату россиянина в 12 раз (а назначенные ими самим себе пенсии превысили их средний российский размер более чем в 20 раз). Их примеру последовали депутаты региональных законодательных органов. В то же время среди избирателей доверие к парламентской власти постоянно падало, снизившись в 1991–2006 гг. почти в 4 раза (по опросам социологов с 43 до 12 %). Последнее место по доверию избирателей делили с ней политические партии.