Где нет княжон невинных - Артур Баневич

«Я люблю тебя, Дебрен».

И внезапно он понял. Возможно, потому что вторая выкаченная на мост фура заклинила последний поручень, пытавшийся ударить крестьян, которые прикрывались длинными жердями. Потому, что левая сторона сдерживающего толпу барьера горела, а правая уступала напору топоров и тарана. Потому, что кончилось подаренное им Мешторгазием время.

Но, пожалуй, в первую очередь — потому, что все это давным-давно было у него в голове. Все было целиком целехоньким, он просто не потрудился сложить воедино разрозненные элементы.

— Ленда!!! — Собственно, не было нужды так кричать, она все время стояла неподвижно, подставляя ударам спину, вглядываясь в его лицо. Он приподнялся на локте, протянул к ней руку. — Ленда!

На этот раз она не испугалась стрелы. Возможно, потому, что стрелок с Осыпанца промахнулся на сажень, а может, потому, что так упорно смотрела в глаза чародея.

— Оставь меня! — В ее голосе, как и во взгляде, ярость боролась с отчаянием. — Беги!

Очередной серп пролетел дугой над неподвижной, противодействующей толпе баррикадой. Три поручня пятого пролета ринулись навстречу, отразили, но четвертый…

По-своему он даже помог больше: неожиданный разворот четвертого поручня за край моста, поразительно напоминающий движение удочки, застал замостников врасплох и напугал. Двое-трое самых осторожных нырнули под фуры, какой-то лучник на всякий случай всадил стрелу в замерший брус. Несколько мгновений за преградой бурлило, топоры отдыхали, а вилы, цепы и сулицы спешно переливались на правую сторону моста, откуда должна была последовать атака.

Но атака не последовала. Брус висел над пропастью, раскачиваясь, как весло пьяного галерника, — вот и все. А в трех саженях перед Дебреном другой брус-близнец медленно вставал дыбом, нарушая без какой-либо видимой причины прежний строй.

— Иди сюда! — Он протянул руку.

За ее ступнями струя святой воды вливалась тонким ручейком в пробитые бердышом щели. Из щелей вздымалось что-то, напоминающее пар или желтоватый дымок. Его было немного, и, пожалуй, никто не обратил на это внимания. Дебрен тоже не обратил бы, если б не эти чертовы поручни.

Уже два следующих вставали на дыбы.

«…шестой исполнен, — неожиданно зашуршали у него в голове чужие слова и чужие мысли. — Седьмой исполнен…»

— Не понял? — донесся сзади то ли сердитый, то ли беспомощный окрик Збрхла. — Что — седьмой?

Дебрен заколебался. Пара первых с юга брусьев, перед которыми он лежал, кажется, делала свое. В действии других, поднимающихся — тоже быстро, — проявлялся какой-то смысл: оба с грохотом опустились на середину бегущей вдоль пролета струи.

«…восьмой исполнен, девятый исполнен, десятый…»

У преграды несколько растерявшихся людей трясли головами, осматривались, пытаясь увидеть говорящего. Кто-то стянул с себя шапку, проверил, не забрался ли внутрь дьявол и не болтает ли оттуда. Холера! Отказали даже фильтры. Самый плохой чародей догадался бы, что мост нашпигован мозговиком, но от этой догадки никому не было никакой пользы. Вот если бы подслушать алгоритм — то да. Здравый умом мост обязан пользоваться телепатией, чтобы слушать. Но сам должен молчать.

Дебрен перепрыгнул через нижний брус. Верхний двинулся ему навстречу — но как-то медленно, неуверенно. Он получил удар в живот и повис, вместо того чтобы полететь, как бывало раньше.

— Дебрен!! — орал Збрхл. — Это ты?!

«…десятый секретный исполнен…»

— Дебрен!! — Ленда, разъяренная и изумленная, саданула древком о брусчатку. — Пошел вон! Я тебя не люблю!

«…Повторная проверка, — прокомментировал голос в его голове. — Результат положительный: восьмой исполнен. Объект лжет».

— Что?.. — Девушка запнулась на полуслове, беспомощно осмотрелась вокруг точно так же, как крестьяне у нее за спиной. Но у нее была лучшая реакция, да и видела она немного получше. Еще мгновение — и ошеломление вновь уступило место злости. — Сам ты лжешь, засранец!

Дебрен перекинул ноги через брус. Подбежал к следующей паре поручней. Один из лучников перестал прочищать ухо пальцем и потянулся к колчану. Желтоватое испарение густело… Один из брусьев ударил по брусчатке с такой силой, что лелонский мост наверняка бы переломился пополам, Капли святой воды взметнулись на сажень, но ручеек из продырявленной бочки продолжал стекать в щели.

— Ленда! — Брус спереди закрутил мельницу, Дебрен бросился навзничь и закончил, уже лежа: — Иди сюда! Он умирает!

— Я? — С восклицанием Збрхла слился щелчок арбалета. Лучник, стоящий напротив, упал. — Ага! Ну да! Помоги мне! Ленда!

Дебрен выругался. Идея была недурной, но вот исполнение — никуда не годным. Мало того что ротмистр выкрикнул это слишком лихо, так еще и соединил призыв о помощи с прыжком на телегу.

«Тождественность неполная, — телепатически докладывал, а точнее, разговаривал сам с собой мост. — Нет подтверждения».

Поручень промахнулся. Проделал круг, вновь просвистел у Дебрена над головой.

— Я никогда не буду твоей! — Ленда — возможно, в приступе осмотрительности сознавая, что со спины ее никто не прикрывает, а скорее всего, чтобы было удобнее смотреть ему в глаза, упала на локти и колени. — Слышишь? Никогда!

— Они тебя убьют. — Брус был слишком короток, чтобы дотянуться до брусчатки. Удар почти пришелся Дебрену по черепу, но пока он держал голову низко и полз по дуге, можно было двигаться вперед. — Быстрее! Если слишком много святой воды проникнет в его мозг…

Он не договорил, ослепленный жутким предчувствием, переродившимся в уверенность прежде, чем он успел повернуть голову.

— Нет!

Слишком поздно. Ротмистр уже не пытался перевалить бочку через утыканный стрелами борт, но зло свершилось: внутри осталось не больше кружки воды, остальная волнующимся потоком лилась вдоль моста.

— Будет щитом! — крикнул Збрхл. — Хватай!

Бочка загрохотала по брусчатке. Прямо к Дебрену. И прямиком под падающий сверху поручень. Один удар — и бочка рассыпалась веером клепок.

— Отойдите! — Ноги у нее, наверное, сильно болели, потому что Ленда выдержала на коленях всего мгновение и почти сразу легла на живот. — Ты погибнешь из-за меня, Збрхл! Я княжна! Бельницкая! Ты уже получил по голове и заду, не искушай судьбу!

Дебрен пытался протянуть руку, преградить путь воде. Поручень едва не размозжил ему локоть. Конец бруса размочалился от удара. Дебрен откатился ближе к балясине прежде, чем огромная колотушка проделала круг и ударила о брусчатку стопой ближе. Спереди, между ним и девушкой, о мост словно группа цепов колотили уже четыре поручня.