Вспышка. Книга первая - Джудит Гулд

– Что ты узнала? – осведомился Луис ничего не выражающим голосом.

Она видела, что он начинает злиться. Она всегда угадывала это по каменному выражению его лица.

– Сейчас я не могу говорить. Меня ждет Мерили для интервью. Поговорим потом. За обедом.

Он показал на автомобиль.

– Значит, ты уверена в том, что он тебе не нужен. Тамара пробежала пальцами по изогнутому крылу.

Металл нагрелся от солнца. «Удивительно, до чего соблазнительной может быть обычная груда железа», – подумала она. Затем быстро отдернула руку и, качая головой, сунула ключи Луису.

– Мы не можем… Пожалуйста, постарайся понять. – Она робко улыбнулась. – Я никогда не забуду эту машину, ведь ты взял на себя труд купить ее. Но мы не можем оставить ее.

Он отвернулся, и ей пришлось взять его за руку, чтобы повернуть к себе лицом.

– Луи, мне важно, что ты подумал об этом. А сейчас, пожалуйста, верни ее. – Она поднялась на цыпочки и прижалась губами к его щеке, но выражение его лица по-прежнему было каменным.

– Пусть будет по-твоему, – сквозь зубы проговорил Луис и швырнул ключи на сиденье.

Тамара глубоко вздохнула.

– Я знаю, что расстроила тебя, и я никогда бы не попросила тебя сделать это, если бы не особые обстоятельства.

– Не волнуйся, я сейчас же верну ее в магазин. Какого черта? – Он начал сдирать широкую атласную ленту. – Моя жена говорит: «Алле!», и я тут же прыгаю.

Она вздрогнула и молча взглянула на него, ненавидя себя за причиненную ему боль, зная, как он любит делать ей подарки. Но они никак не могли позволить себе роскошь купить сейчас новый автомобиль. Как бы ей хотелось сказать ему что-то еще, чтобы немного смягчить его тихую ярость, но у нее не было времени. Ну ничего, скоро вечер.

Тихонько вздыхая, она вошла в дом и надела темные очки. Надо было сразу вспомнить о них. По крайней мере, это несколько ослабило бы позицию ее противника, поскольку рентгеновскими способностями Мерили все же не могла похвастаться.

Возвращаясь на террасу, Тамара услышала, как вдалеке хлопнула дверца автомобиля и взвизгнули шины. Машина возвращалась в магазин. Она на минуту остановилась под тенистой лоджией, собираясь с силами и глубоко дыша, чтобы успокоиться. Этот прием показал ей Луис, когда она только училась играть. Глубокий вдох. Полностью заполнить легкие, а затем очень медленно выдыхать. Один… Два… Три… Вот так. Она сконцентрировалась на нежных лицевых мышцах, расслабляя их, и – о чудо! – казалось, они стали совсем другими, отчего на ее лице появилось беззаботное выражение. По крайней мере, сейчас ей удалось загнать подальше неприятный осадок, который оставила в ее душе сцена с Луисом. Теперь, вооружившись безмятежным выражением лица, она снова могла предстать пред Мерили.

– Как дела на семейном фронте? – осведомилась журналистка, когда Тамара заняла свое место в кресле.

– Все прекрасно.

– Эсперанза принесла нам выпить. Она поставила твой чай у кресла. А знаешь, если копнуть поглубже под эту ее непробиваемую пассивность – она у тебя душечка, и к тому же без затей. Мы с ней очень мило поболтали.

«Та-а-ак», – подумала Тамара, мгновенно насторожившись.

– Узнала что-нибудь интересное?

– Вообще-то не так много, как хотелось бы. – Мерили улыбнулась.

Тамара взяла стакан и отпила глоток. Он оказался слишком крепким и ужасно горьким, но она сдержала гримасу отвращения.

– Ты кое-что скрыла от меня, Мерили, – почти лениво пропела она, ставя на место стакан. – Почему ты не упомянула о том, что меня выдвинули на «Оскара»?

– А ты уже знаешь? Тамара кивнула.

– Мне только что сказал Луис. Выдержав паузу, она сладко улыбнулась. – Значит, вот почему я понадобилась тебе для твоей программы. В качестве претендентки на «Оскара».

– В общем, да, – призналась Мерили. – Но если быть точной, то это О.Т. хочет, чтобы ты выступила. Это отличная реклама для фильма. А сейчас… – Она заглянула в свои записи и, держа наготове карандаш, устремила на Тамару пристальный взгляд. – «Кровь и пламя» – это твой первый цветной фильм. Что ты подумала, когда впервые увидела себя в цвете?

Вопросы сыпались один за другим.

– Я знаю, что все фильмы с твоим участием поставил твой муж, но, если бы тебе понадобилось сменить режиссера, кого бы ты выбрала?..

– Ты всегда одеваешься в белый или бледные цвета. Скажи, ты сама выбрала такой стиль, или это сделало за тебя руководство киностудии?

– С кем тебе было приятнее целоваться: с Кларком Гейблом или Эрролом Флинном?..

– Ты действительно считаешь, что Рузвельт хорошо управляет нашей страной?

Тамара слушала и после недолгого раздумья старалась отвечать искренно, насколько это позволяли вопросы. Они были самыми разными: от кино до политики, области, в которой О.Т. ее время от времени натаскивал, чтобы она могла давать немногословные ответы, рассчитанные на среднего американца и оскорблявшие как можно меньшее число ее почитателей. Вопросы сыпались один за другим, и Тамара даже обрадовалась, когда к ним в свойственной ей неспешной манере приблизилась Эсперанза.

На лице горничной было привычное безразличное выражение.

– Вас спрашивает какой-то полицейский, сеньора.

– Полицейский? – Сняв очки, Тамара вопросительно посмотрела на нее. – А он не говорил, что ему нужно?

– Нет, сеньора. – Эсперанза пожала плечами. – Он мне не говорить.

– Пожалуй, мне лучше немедленно увидеться с ним, – сказала Тамара, обращаясь к Мерили. – Прости меня. Кажется, сегодня нам не удастся спокойно поговорить. Я скоро вернусь.

Мерили кивнула и посмотрела вслед Тамаре. Она хотела было расслабиться, но инстинкт репортера заставил ее вдруг встать и, держась на приличном расстоянии от хозяйки дома, последовать за ней.

Одетый в форму лос-анджелесской полиции человек ждал Тамару сразу за раздвижными дверями террасы, держа в руках синюю фуражку.

– Вы хотели меня видеть? – спросила она.

– Да, мэм. Я – офицер Вест из департамента полиции Лос-Анджелеса. Вам принадлежит белый «паккард» с откидным верхом?

При этих словах сердце ее заколотилось подобно молоту, бьющему по наковальне, но она усилием воли заставила себя оставаться спокойной.

– Нет… Я хотела сказать, да. Наверное… наверное, можно так сказать. Видите ли мой супруг купил его для меня сегодня утром, но мне он не понравился. И он поехал вернуть его.

Лицо полицейского по-прежнему было обращено к ней, но глаза смотрели в сторону, как бы избегая ее взгляда.

– Я очень сожалею, но с вашим мужем произошел несчастный случай.

Она вцепилась ему в руку.

– Нет!

– Мне очень жаль, мэм. По показаниям свидетелей, перед самым поворотом они слышали хлопок лопнувшей шины, а затем водитель, по всей видимости, потерял управление. Автомобиль вылетел с проезжей части и упал прямо в каньон.