Дети капитана Гранта - Жюль Верн

— Какое расстояние нам предстоит пройти до слияния рек Вайпа и Уаикато? — спросил Гленарван.

— Пятнадцать миль — путь, равный тому, который мы сделали вчера.

— Но этот несносный кустарник очень сильно затрудняет путь, — заметил Гленарван.

— Нет, — отозвался географ, — теперь мы пойдем вдоль берега Вайпы, эта дорога легкая, и мы быстро пройдем ее.

— Так вперед! — воскликнул Гленарван, увидя, что путешественницы готовы.

В продолжение первых часов пути густой кустарник задерживал путников. Конечно, ни в фургоне, ни верхом не пройти было бы там, где пробирались путешественники. Поэтому об австралийской повозке не жалели. До той поры, пока через эти заросли не проложат проезжих дорог, Новая Зеландия будет доступна лишь одним пешеходам. Бесчисленные разновидности папоротников с не меньшим упорством, чем сами маорийцы, защищают здесь родную землю от чужестранцев.

Поэтому, пересекая равнину, где горная цепь Хакарихатоа переходит в холмы, маленькому отряду пришлось преодолеть множество препятствий. Тем не менее еще до полудня путешественники добрались до реки Вайпа и отсюда без затруднений пошли вдоль ее крутого берега к северу.

То была чудесная долина, пересеченная небольшими горными речками со свежей, чистой водой, прихотливо извивавшимися среди кустарников. По словам ботаника Гукера, в Новой Зеландии произрастают до двух тысяч различных видов растений, из них пятьсот свойственны исключительно этой стране. Цветов здесь мало, и они блеклой окраски. Мало и однолетних растений, но зато множество папоротников, злаков и зонтичных. Там и сям, в некотором отдалении от берега, над темной зеленью виднелись высокие деревья: метросидеры с ярко-красными цветами, норфолкские сосны, туи с вертикально растущими ветвями и разновидность кипарисов — риму, не менее печальные, чем их европейские родичи. Стволы всех этих деревьев утопали в зеленом море папоротников.

Между ветвями больших деревьев и над кустами порхали и болтали какаду, зеленые, с красной полоской на шее какарики, туапо с великолепными черными бакенбардами и попугаи, названные естествоиспытателями «южные несторы», величиной с утку, рыжие, с яркой подпушкой крыльев.

Майору и Роберту удалось, не удаляясь от товарищей, подстрелить несколько прятавшихся в кустах болотных куликов и куропаток. Олбинет тут же на ходу ощипал их.

Что же касается Паганеля, то, равнодушно относящийся к питательным свойствам дичи, он жаждал раздобыть себе какую-нибудь птицу, свойственную одной лишь Новой Зеландии. Любознательность естествоиспытателя заглушала в нем аппетит путешественника. Он вспомнил описания местной птицы туи. Европейцы зовут ее то «пересмешник» — за ее беспрестанное, словно насмешливое воркованье, то «кюре» — за ее оперение, черное с белым воротом, напоминающее сутану.

— Туи так сильно жиреет зимой, что заболевает и даже не может летать, — рассказывал Паганель майору. — Тогда, чтобы избавиться от лишнего жира и стать более легкой, она ранит себя в грудь клювом. Не кажется ли это вам странным, Мак-Наббс?

— Это настолько странно, — ответил майор, — что я не верю ни единому слову вашего рассказа.

Но, к великому сожалению географа, ему не удалось достать ни одного экземпляра туи, чтобы показать недоверчивому майору ее истерзанную, окровавленную грудь.

Но зато Паганелю посчастливилось натолкнуться на другое странное пернатое, которое, спасаясь от постоянных преследований человека, собаки и кошки, бежало в необитаемые районы. По-видимому, оно скоро вообще исчезнет из новозеландской фауны. Роберт, шаривший повсюду, как настоящая ищейка, наткнулся на гнездо из переплетенных корней деревьев, где сидела пара куриц без крыльев, без хвоста, с четырьмя пальцами на лапах, длинным, как у бекаса, клювом и густым белым оперением. Странные животные казались переходной ступенью от яйценосных к млекопитающим.

То были новозеландские киви-киви, австралийские бескрылые, которые одинаково охотно питаются личинками, червяками, насекомыми и семенами. Эта птица водится исключительно в Новой Зеландии, и в зоологических садах Европы ее с большим трудом удалось акклиматизировать. Ее оригинальный вид, ее комичные движения всегда привлекали к ней внимание путешественников, и когда Академия наук поручила Дюмон-Дюрвилю, предпринявшему во главе большой научной экспедиции путешествие на острова Океании, привезти экземпляр этой странной птицы, то ученому, несмотря на обещанную туземцам награду, так и не удалось раздобыть живую киви-киви.

Паганель, в восторге от счастливой находки, связал вместе двух курочек и энергично зашагал вперед, радуясь тому, что принесет их в дар Парижскому зоологическому саду. Увлекающийся географ уже представлял себе заманчивую надпись: «Дар Жака Паганеля», красующуюся на самой лучшей клетке.

Тем временем маленький отряд бодро продвигался вперед по берегу реки Вайпа. Местность была пустынная, нигде не видно было следов туземцев, никакой тропинки, указывающей на присутствие человека в этих равнинах. Река струилась между высоким кустарником или же среди длинных песчаных отмелей, и тогда видна была вся равнина, которую на востоке замыкала невысокая горная цепь. Своеобразной формой, контурами, словно тонувшими во мгле, эти горы напоминали гигантских допотопных животных. Казалось, что то лежит внезапно окаменевшее стадо колоссальных китообразных. Такое хаотически-причудливое нагромождение скал свидетельствовало о их вулканическом происхождении. Действительно, Новая Зеландия — не что иное, как сравнительно недавний продукт вулканических процессов. Эти острова и по ею пору продолжают подниматься из воды. Есть места, которые за двадцать лет поднялись над уровнем моря на целую сажень. Огонь продолжает сотрясать недра Новой Зеландии, вызывая в ней судороги, вырываясь во множестве мест через кратеры вулканов.

К четырем часам дня прошли бодрым шагом девять миль. Судя по карте, по которой то и дело справлялся Паганель, место слияния рек Вайпа и Уаикато находится не более как в пяти милях. Там же проходит дорога на Окленд и можно будет остановиться на ночлег. Остающиеся пятьдесят миль до Окленда пройдут в два-три дня, а если случайно встретится почтовый дилижанс, который два раза в месяц ходит между заливом Хокса и Оклендом, то до этого города можно будет доехать за восемь часов.

— Значит, нам придется еще раз заночевать под открытым небом? — спросил Гленарван.

— Да, — ответил Паганель, — но надеюсь, что это будет в последний раз.